Карта моей души

– Ненавижу, - процедила я, Леха вдруг, отогнувшись на стуле назад, открыл ящик и вытащил оттуда пистолет с глушителем. Положил его на стол и подтолкнул ко мне. Я уставилась на него в недоумении.

– Ну ты же сказала, что убьешь меня, если я до тебя дотронусь, - невозмутимо заметил Леха, - давай.

– Издеваешься?
– разозлилась я, хватая пистолет, - думаешь, не смогу?

Я наставила на него дуло, но он и бровью не повел. Только сказал:

– С предохранителя сними, вон там штучка такая.

Я сняла и снова наставила на него пистолет. В тот момент мной двигала исключительно злость.

– Смелее, - подбодрил он меня, - это будет прекрасный конец. Две моих главных страсти в жизни: ты и смерть, - уничтожат одна другую.

Я так и держала пистолет, глядя на него. И на мгновенье мне показалось, что он действительно этого хочет. Чтобы все кончилось, его дурацкая игра со смертью в догонялки, приведшая его в сегодняшний день, сделавшая тем, кто он есть. Рад ли он этому дару - задумывался ли кто-то над этим вопросом? И может, его бесконечная погоня и есть надежда на то, что ему повезет, и он проиграет смерти? Ведь он знает, что его ждет там, куда его не пускают: бесконечная любовь и бесконечный свет.

– Придурок, - процедила я, кидая пистолет на стол и выходя из гостиной. Забрав пакеты, покинула квартиру, Леха меня проводить не вышел.

Не придумав ничего лучше, я разместилась в "Восходе", оплатив номер снятыми с карты деньгами. Номер был на втором этаже неподалеку от того, который занимал Витя. По всей видимости, он вернулся в свой город, раз уж больше не объявлялся. Очередной мимо проходящий любовник. Вздохнув, я уселась на кровать, глядя перед собой. О произошедшем старалась не думать, но не очень-то получалось. Как ни крути, но между мной и Лехой существовала некая связь, странная, непонятная, которая сохранилась, несмотря на все произошедшее. Заниматься с ним сексом было не просто здорово, как раньше, а как-то иначе, чувственнее, нежнее. Воспоминание о случившемся отзывалось одновременно и приятно, и больно. Так хорошо мне давно не было, и от этого было еще тяжелее. Потому что в очередной раз дорожка никуда не вела.

– Так, - процедила я вслух, откидываясь на кровать, - хватит об этом думать. Было и было, ничего страшного, и это забудется.

За эти восемь лет я научилась главному - забывать. Иногда это было просто необходимо для того, чтобы выжить. Не в физическом смысле, а в моральном. Пока я лежала, пялясь в потолок, погода за окном испортилась: налетел ветер, небо потемнело. Мне было плевать, я решила выйти на улицу, потому что находиться в помещении не было сил. Переодевшись в брюки и нацепив кофту с рукавом, вышла на крыльцо, и тут же начался дождь. Чтобы не возвращаться, я, перебежав дорогу, разместилась в кафе напротив. Мне принесли кофе, я пила его и пялилась на улицу, пытаясь разобраться в себе. Почему-то было ощущение, что я упустила нечто важное. Из гостиницы вышел парень, накидывая на голову капюшон, быстро спустился по ступенькам. Расстояние было приличным, так что разглядеть лица не было возможности, но его походка показалась мне знакомой. Парень скрылся из поля видимости, я продолжала смотреть на крыльцо, словно разгадка лежала где-то на поверхности, а я никак не могла ее увидеть. А потом... Я сунула руку в карман и вытащила листок, найденный на квартире Князева. Уставилась на строчки считалки и на мгновенье вернулась в квартиру Лехи: вот я стою напротив зеркала и смотрю на надпись, хмурясь. Усталость и страх берут свое, и я никак не могу ухватиться за мысль, блуждающую в голове. Потом приходит Леха, и я переключаю внимание на него. Но мысль остается.

Я нахмурилась, пытаясь вызвать ее, и в какой-то момент она вернулась.

– Почерк не совпадает, - прошептала я, резко вскинув голову. И снова перед глазами крыльцо, и парень в капюшоне, его походка...

У меня затряслись руки, так что я с трудом вытащила деньги и, кинув их на столик, выскочила на улицу. Возле гостиницы была стоянка такси, я заскочила в одну из машин и назвала Лехин адрес.

– Как можно быстрей, - добавила водителю, - я хорошо заплачу.

Мы ехали по улицам, огибая пробки, недолго, но мне все равно казалось, что прошла вечность. В голове была только одна мысль: он здесь. Он пришел закончить то, что начал. Как назвал его Князь? Посланник света. Надо было прислушаться к его бреду, он оказался вполне разумен.

"Я должна была все рассказать Лехе", - запоздало подумала я, тоскливо поведя плечами. Подумаешь, он бы узнал всю правду, можно подумать, у него обо мне высокое мнение. А правда была в том, что Митя был жив. Почему я молчала об этом? Были свои причины.

Как-то Митя сказал мне, что я слишком долго жила в выдуманном мире, и отсюда все мои беды. Он был прав. Я пребывала в уверенности, что постоянно борюсь за себя, но на деле все мне давалось легко. Только я этого не ценила, я всерьез считала, что жить надо просто, не относясь к происходящему серьезно, иначе погрязнешь в беспросветной повседневности и станешь одной из домашних куриц. Когда мы с Митей сбежали, мы добрались до городка, где разместились на квартире, специально подготовленной им. Не пытался он убить меня в лесу, и в болоте не утопал. Все было куда более прозаично. Первые несколько месяцев мы сидели в опале, зная, что нас будут искать. Митя был к этому готов: в квартире было все необходимое для жизни. Он рассказывал мне сказки, а я ему верила. Мы часто занимались сексом, иногда он уходил ненадолго, в целом, я терпеливо сидела в квартире, потому что в очередной раз нарисовала себе целый роман в голове. Но потом Митя стал ко мне остывать, он частенько пропадал на несколько дней, я закатывала ему сцены, но это не имело на него воздействия. Через полгода после нашего побега он вдруг заявил, что должен уехать на несколько месяцев. Я просила взять меня с собой, обещала быть верной спутницей в его авантюрах и делах, но он не пожелал. Отношения наши уже не напоминали мне любовную лихорадку, но я осталась его ждать. Надо отдать Мите должное, он снабдил меня средствами к существованию, однако мне-то было нужно не это. Я боялась надолго выходить на улицу или устраиваться на работу, потому что нас по-прежнему могли искать, потому следующие полгода положили начало моему затворничеству. Он вернулся, и на короткое время между нами вспыхнула страсть. Правда, быстро угасла. Я не знала, что мне делать. Он не отпускал меня от себя, да и идти было некуда. Если только вернуться обратно. Об этом не могло быть и речи, по понятным теперь причинам Митя не мог допустить моего возвращения в родные края. Через несколько месяцев он опять уехал, я снова оказалась одна, читала книги, смотрела фильмы, вспоминая о прошлом. В те дни я часто думала о Лехе, о том, что совершила ошибку, но пока еще надеялась на лучшее. Спустя три года, долгих три года, я поняла, что ждать бесполезно. Мите я нужна так же, как прошлогодний снег, он только пользовался мной в те моменты, когда объявлялся в этом городе. И тогда я предприняла попытку сбежать. Разговоры о разрыве было бесполезно заводить: Митя об этом слышать не желал, более того, начинал злиться и угрожать мне расправой.

И вот, после его очередного отъезда, я собрала вещички и покинула квартиру, собираясь отправиться, куда карта ляжет. Я не доехала даже до окраины города: Митины ребята схватили меня и вернули в квартиру. Я была перепугана насмерть, Митя вернулся и тогда впервые ударил меня. Я отлетела в угол, зажимая щеку рукой, было очень больно, скула как будто онемела, а слезы брызнули из глаз. Митя наклонился надо мной и зло сказал:

– Брось свои попытки сбежать. Я сто раз говорил тебе это. Если не понимаешь нормально, придется учить тебя по-другому. По-хорошему, стоило бы тебя пристрелить, но рука не поднимается, привык я к тебе.

Он все же уехал, но отношения наши дали трещину окончательно. Теперь я радовалась тем месяцам, когда его не было, в ужасе ожидая возвращения. Митя стал выпивать, обходился со мной грубо, а за любое непослушание начинал бить. Потом у него появилась новая забава: он сидел, поигрывая ножом, и смотрел на меня, ведя вслух разговоры. Тут даже думать не надо было: рано или поздно нож он пустит в ход. Так оно и вышло, к поколачиванию добавилась другая игра: Митя прижимал мне нож к горлу и начинал затирать какую-нибудь тему. Следующие два года стали для меня сущей пыткой. По три месяца он где-то пропадал, но я все равно боялась каждого шороха, думая, что он вернулся. А когда он возвращался, я просто старалась отключаться от всего. Иногда получалось, иногда нет. Все чаще в голову стали приходить мысли о самоубийстве, но дойдя до последнего шага, я не решалась, словно кто-то держал меня. Наконец, спустя еще два года в очередной свой приезд Митя заявил:

– Знаешь, я решил уехать отсюда навсегда. Надоел мне этот городишка. Так что я дарю тебе свободу.

– Что?
– я ему ни на грамм не поверила, но надежда все же закралась в сердце. Митя рассмеялся.

– Глаза-то загорелись. Вот что, ты у меня как чемодан без ручки, стоило бы от тебя избавиться, но рука не поднимается. Я готов рискнуть и оставить тебя на волю случая, но есть одно условие.

– Я тебя слушаю.

– Если вдруг случится такое, что меня будут искать и выйдут на тебя, ты должна утверждать, что я мертв. Придумай любую историю, главное, чтобы было правдоподобно. Ты должна убедить людей в моей смерти, а многие из них плохо принимают слова на веру.

– И это все?
– спросила я дрогнувшим голосом.
– Я справлюсь.

Так было заключено деловое соглашение. Митя уехал, а домой вернулся пьяным и в скверном настроении. Я дала себе приказ терпеть, раз уж недолго осталось. Хотела пересидеть в комнате, но он привязался ко мне, кричал, издевался, и все время повторял, что я должна запомнить одно: он умер. Потом прижал меня к стене, приставил нож к горлу, и опять начал повторять свою песню. Но рука спьяну дрогнула, и нож резко полоснул меня по шее. Почувствовав боль, я даже обрадовалась, думая, что сейчас сдохну, и все кончится. Но порез оказался неглубоким. Митя, слегка протрезвев, стал помогать мне перевязывать рану. Я ушла в ванную и закрылась там, а когда вышла, он уже спал.

На следующее утро Митя исчез. Я не знала, верить его словам или нет, не знала, что делать. У меня была приличная сумма денег на жизнь, я сидела в квартире, курила сигареты, прислушиваясь к шуму за дверью, все ждала, что Митя вернется. Вместо него пришел Степа. Увидев его на пороге, я испугалась: я понятия не имела, кто этот человек. У него был с собой пакет с едой, оказавшись на кухне, он стал его разбирать и рассказывать своим тихим голосом. Я слушала. Степа был беглым преступником, нашедшим себе прибежище в этих краях. Детдомовский неблагополучный ребенок, попавший в плохую компанию и пошедший не по тому пути, он болтался по малолеткам, потом загремел по-крупному, но умудрился сбежать. Прятался в лесах. В конце концов, нашел прибежище в нашем городке и обосновался, став лесником. С Митей судьба его свела случайно, тот еще мальчишкой бредил лесом, мечтая стать кладоискателем. Одинокий, нелюдимый мужчина внезапно к мальчишке привязался и стал учить жизни в лесу. Митя был безотцовщиной, мать о нем особенно не пеклась, мальчик рос, предоставленный сам себе, и таким образом два одиночества сошлись в одном месте. Долгое время они поддерживали отношения, разлад начался уже после того, как Митя вернулся из армии. Однако Степа старался быть в курсе его жизни, да и сам Митя, нет-нет, но прибегал к его помощи. Уезжая в последний раз, Митя Степе сказал, что вряд ли вернется, и тот, движимый отеческими чувствами, нашел меня. Поняв, до какого состояния я была доведена Митей, Степа искренне меня пожалел и предложил посильную помощь. Я хотела только одного: перестать бояться. Мне нужно было восстановить силы, и Степа предложил пожить у него в лесу. Я приняла предложение и на два года превратилась в помощника лесника. Изучала лес, его повадки, изучала себя, училась жить заново. Семь лет после моего побега стали годами затворничества. У меня не было подруг, а устанавливать социальные связи я разучилась окончательно. И главное, я перестала верить кому бы то ни было. Степа сказал, мне надо возвращаться и начинать новую жизнь. Я послушалась его, это был мой единственный друг, человек, которому я смогла довериться. Он пристроил меня в гостиницу и заставил пойти к психологу, не зная, как еще помочь. Всей правды я не рассказывала, но постепенно благодаря сеансам начала социализироваться. За два года в лесу я снова стала красавицей, похорошела, мужчины на меня засматривались. Еще с полгода я не могла даже улыбнуться в ответ, а потом поняла: это все равно бессмысленно. Не будет у меня нормальных отношений, я просто не смогу. И я стала играть мужчинами, впутываясь в короткие романы и быстрые связи. Я не относилась к ним серьезно, если видела иное с их стороны, просто обрывала связь. Я научилась быть беспринципной и холодной, но в то же время притягательной и страстной. Лучшей заслонки для моей души и придумать было нельзя. Я со всеми была приветлива, но никого не подпускала близко. Через полгода я уже играла свою роль превосходно, пока не появились они: троица из подмосковного городка с картой в руках.