Картины города при вечернем освещении

Лечебница профессора Ямакава располагалась в стороне от жилья; укрытая густой рощей, она не просматривалась с дороги, на которой даже не было соответствующего указателя. В одиночку Имаи вряд ли нашел бы ее.

Они остановились у высоких ворот, почти сливающихся с не менее высокой оградой, - редкость для Японии. "Даже американские базы, - подумал Имаи, - обнесены всего лишь проволочной сеткой".

Полицейский вышел из машины и нажал кнопку электрического звонка. Открылось маленькое окошко. Пара настороженных глаз посмотрела на них.

– Что вам угодно?

– Мы из полиции. Хотели бы поговорить с руководителем лечебницы.

– Минутку.

Ждать пришлось минут пятнадцать. Сбоку от ворот открылась калитка, и человек в белом халате сделал приглашающий жест.

Имаи вылез из машины и прошел за ограду. На территории лечебницы было много деревьев. Так много, что Имаи не увидел самого здания лечебницы.

Человек в белом халате так же безмолвно пригласил его войти в домик, прилепившийся к ограде.

– Я помощник профессора Ямакава, который сейчас, к сожалению, занят. Что вас привело сюда?

– Скажите, среди персонала вашей лечебницы или пациентов никто не пропал? Не исчез внезапно?

Врач рассмеялся:

– Ну что вы! У нас просто некому пропадать: сейчас в лечебнице нет ни одного пациента. Дело в том, что профессор Ямакава принимает больных на период с осени до конца весны, а летом мы занимаемся обобщением собранного материала, встречаемся с коллегами, представителями фармацевтических фирм. Соответственно практически всему персоналу предоставлен отпуск. Осталось буквально несколько человек, и они все на месте.

Имаи поднялся.

– Тогда прошу простить за внезапное вторжение.

– Что вы, что вы! - Врач явно успокоился, узнав о цели визита полицейского.

Имаи запросил по телефону справку о лечебнице Ямакава, в частности его интересовало время пребывания там больных. Когда через полчаса ему дали ответ, что прием больных производится сезонно и сейчас лечебница пустует, Имаи сказал начальнику отделения, что с него хватит, он устал и едет в Саппоро.

В Саппоро шел мелкий надоедливый дождь, на полупустынных улицах было мрачно, тускло светили огни домов, и оттого пышная вывеска кабаре "Император" казалась заманчивой. Ватанабэ вошел, и его сразу оглушили громкая музыка, смех. Он спустился по лестнице, отдал в гардероб зонтик и прошел в зал.

Его провели к столику, из-за которого навстречу ему поднялся благообразный седой господин в синем костюме и красном галстуке.

– Ватанабэ-сан?

Он поклонился.

– Сакаи. Очень приятно.

Столик стоял около сцены, на которой расположился оркестр. Тут же на сцене бил настоящий фонтан.

За столиком Сакаи сидели три женщины-хостэсс, современная и упрощенная модификация гейш. В их обязанности входило развлекать гостей, болтать и танцевать с ними. Две хостэсс были некрасивы, а третья, довольно крупная для японки, понравилась Ватанабэ. Уловив что-то в его глазах, она пересела поближе, очистила банан и, улыбнувшись, спросила:

– Почему гость такой хмурый? Мы ему не нравимся?

Сакаи рассмеялся:

– Давай, давай, Ёко, возьмись за него.

Сакаи, обняв одну из девушек за шею, чувствовал себя вполне уютно.

Ёко продолжала что-то говорить, но Ватанабэ, нагнувшись к Сакаи, прошептал:

– У меня мало времени.

– Ну, как угодно, - с сожалением сказал Сакаи.

В этот момент оркестр исчез, и на сцене появились три рыжие ("Крашеные", - подумал Ватанабэ) девицы с гитарами. По той реакции, с которой зал встретил их, он понял, что это любимицы публики.

Сакаи сказал хостэсс:

– Пока идите. Мы хотим послушать программу.

Когда свет в зале потух и со сцены раздались звуки веселой песенки, Сакаи повернулся к Ватанабэ, и он впервые увидел жесткие, навыкате глаза своего собеседника.

– Так что вы можете мне предложить?

– Как насчет известного вам груза? Речь идет о регулярных поставках. Каждый месяц. Двадцать - двадцать пять килограммов порошка.

Сакаи немного отодвинулся, не спуская с него немигающего взора.

– Сколько?

– По курсу.

– Э, нет, - Сакаи помахал указательным пальцем у него перед носом. Ватанабэ не шевельнулся. - Минус двадцать процентов. Иначе зачем мне это надо!

– Хорошо. Первый груз будет через неделю. Как вас найти? По прежнему телефону?

– Позвоните...

– Звонить буду не я.

– Неважно. Попросите заказать столик в "Императоре", назовите время. В тот же час, только утром следующего дня, встречаемся вот по этому адресу.

Сакаи начертил несколько иероглифов на своей визитной карточке.

– Теперь вот что. У меня есть один заказ, который я должен выполнить. Я этим людям всем обязан.

Сакаи положил на столик перед Ватанабэ лист бумаги, на нем в столбик были написаны по-английски какие-то названия. Ватанабэ видел их в первый раз.

– Если вы мне привезете это, плачу любую цену, - добавил Сакаи.

Ватанабэ сунул листок в карман.

– Попробую, - сказал он.

Неподалеку от квартала Роппонги, на узенькой улочке, водителю лимузина марки "президент" повелительно махнул полицейский в темных очках.

– Ну, что такое? - раздраженно пробормотал Тадаки. После неприятного разговора с таксистом он собирался как следует развлечься, поэтому и велел телохранителю ехать в Роппонги - один из веселых кварталов Токио.

Телохранитель опустил стекло, чтобы поговорить с подходившим полицейским. Он уставился на полускрытое огромными очками и козырьком фуражки лицо полицейского, который, подойдя к машине, начал поднимать руку для приветствия, но внезапно рванул дверцу и выбросил вперед правую ногу. Телохранитель скорчился от боли. В ту же секунду еще двое полицейских, неизвестно откуда возникших, открыли дверцы с другой стороны и сели в машину. Один из них приставил пистолет к голове Тадаки и тихо сказал ему:

– Молчи.

На телохранителя уже надели наручники. Полицейский в очках сел за руль.

Тадаки покрылся испариной. Что могло произойти? Облава? Почему сейчас? Сегодня? И таким способом? Он хотел что-то сказать, но полицейский, сидящий рядом с ним, больно вдавил дуло пистолета в бок.

– Я же сказал: молчи.

Машина шла на большой скорости, от волнения Тадаки не мог понять, куда его везут. Телохранитель на переднем сиденье застонал, приподнял голову и тут же получил ребром ладони по горлу, захрипел и больше не двигался.