Карты на стол (сборник)

– Мои дела никого не касаются, – сердито сказал я. В том числе, меня самого – когда я бодрствую. Так что не вздумай. Никогда больше. И вообще, завязывай говорить с собой вслух. Дурацкая привычка. Ясно тебе?

Да уж куда ясней.

И еще кое-что было мне ясно: до железнодорожной станции отсюда рукой подать. Если, конечно, портье правильно указал мне дорогу. То есть, если он правильно понял мой вопрос, заданный по-английски. А я – его ответ, состоявший, по большей части, из жестов, а потом любезно зафиксированный на бумаге – те еще пиктограммы. Впрочем, нарисованный в качестве ориентира железнодорожный мост я уже видел. И поворот вскоре после него был. И даже обещанный на словах лицей за поворотом. А значит, центральный вокзал городка Луччана совсем рядом. Возможно, там даже работает буфет. Или автомат, торгующий напитками. Ну или хоть водопроводный кран на заднем дворе, мне сейчас нетрудно угодить.

Все золото дорог Лейна, – подумал я, поднимаясь на ноги. Губы приоткрылись, изготовившись снова выговорить это сладостное словосочетание: «Все золото дорог Лейна». Но я не произнес ни звука. Вот и молодец.

Я, конечно, не надеялся внезапно обнаружить среди сосновых рощ и пахучих зарослей можжевельника кондиционированный дворец из мрамора и стекла. Понимал, что здание вокзала Луччаны вряд ли прельстит усталого путника роскошью и прохладой. Даже обрести там комфортабельный сортир не особо рассчитывал, но в существование билетной кассы, стенда с расписанием поездов и автомата с прохладительными напитками верил свято. И совершенно напрасно.

Зрелище, открывшееся мне, было не лишено своеобразного очарования – увитые ежевикой руины бетонной будки, прохудившийся навес на перроне, над ним полустертая табличка с надписью «Lucciana» – буквы еще вполне можно разобрать, если, конечно, заранее знаешь, какое слово ожидаешь увидеть.

Ничего себе вокзал! – восхищенно подумал я. – Во люди живут. Интересно, поезда-то здесь хоть иногда останавливаются? Или проскакивают мимо? Еще поди заметь эту станцию…

По идее, плачевное состояние луччанского железнодорожного вокзала должно было окончательно испортить мне настроение, но я, наоборот, развеселился. Даже отсутствие автомата с водой не слишком меня огорчило, я уже успел привыкнуть к жажде, научился воспринимать ее как мелкое неудобство, на которое не следует обращать внимание. Единственное, что действительно досадно, – я-то рассчитывал найти здесь расписание поездов, изучить его, переписать и составить планы ближайших путешествий. За этим, собственно, и пришел, а никакой информации нет, даже куском битого кирпича на стене не нацарапали, разгильдяи.

Ладно, подумал я, невелика беда. Рано или поздно появится какой-нибудь поезд. Если он тут все-таки остановится, сяду, доеду до конечной станции, уж там-то расписание наверняка будет. Заодно прокачусь, поглазею в окно. А до моря завтра доберусь. Или послезавтра. Успеется. Я тут надолго.

Я прогулялся вдоль рельсов до ближайшего инжирного дерева, сорвал несколько фиг. Они еще не поспели, но мне это даже понравилось: сладости в незрелых плодах было меньше, а аромата гораздо больше. Потом вернулся на вокзал, в смысле, к развалинам бетонной будки. Исследовал ежевичные кусты, нашел несколько ягод, спекшихся до состояния изюма, прожевал, проглотил. Спрятался под навес, решив, что жалкое подобие тени – это гораздо лучше, чем полное ее отсутствие. Полез в карман рюкзака за сигаретами и наткнулся на камешек, который подобрал этой весной на берегу Балтийского моря. Подумал: вот и хорошо, очень кстати, станция Луччана – подходящее место, чтобы его отпустить. Вот уж где он точно не чаял оказаться.

Это еще одна игра из тех, о которых никому в здравом уме не станешь рассказывать. Я придумал ее давным-давно, в дошкольном детстве, когда родители возили меня в Крым, но по-настоящему оценил только годы спустя. Правила просты: оказавшись в лесу, на вершине горы или на морском берегу (на самом деле, абсолютно все равно, где, хоть в соседнем дворе) надо подобрать камень и носить его в кармане, пока не попадешь в другой лес, на другую гору, к другому морю – чем дальше от первоначального места, тем лучше. Там камень следует отпустить на волю, в смысле, положить на землю и уйти или просто отвернуться, чтобы не мешать ему осваиваться.

В детстве эта игра казалась мне прекрасным поводом набивать карманы красивыми камешками, а потом, когда надоест, понемногу от них избавляться; повзрослев, я научился понимать и ценить сам жест. Казалось бы, нет ничего проще – сунуть камень в карман, отправиться по своим делам, а через несколько месяцев выбросить находку. Но при этом, с точки зрения камня, происходит нечто совершенно невозможное. Неподвижность – неотъемлемая часть его природы, можно сказать, фундамент бытия, и вдруг появляюсь я, перемещаю его на огромное расстояние и оставляю в месте, оказаться в котором у этого камня, по идее, не было никаких шансов.

Честно говоря, я не уверен, что камням это действительно нравится. Но если бы я сам был камнем, я бы, пожалуй, обрадовался такому повороту. Чего уж там, я бы и на своем месте обрадовался, если бы вдруг объявился некто способный сделать для меня невозможное – то есть, то, что в силу моей природы кажется невозможным мне. Страшно, конечно, но мы, люди, так по-дурацки устроены, что все мало-мальски интересное и важное кажется нам страшным, по крайней мере, поначалу. Надеюсь, у камней такой проблемы нет.

Я аккуратно положил камень между шпал, вернулся под навес и закурил. Благодушно подумал, что для полного счастья мне сейчас не хватает только журчащего в кустах родника. А еще лучше – поезда. Чего мелочиться.

Все золото дорог Лейна отдал бы сейчас за приближающийся стук колес, – я не сказал это вслух, а только подумал. И тут же поспешно прикусил тот невидимый язык, который принимает участие в безмолвном проговаривании мыслей, потому что услышал, как загудели раскаленные рельсы, а несколько секунд спустя увидел на горизонте точку, которой предстояло превратиться в поезд, следующий – что у нас там в той стороне? Определенно Бастия – ага, значит, следующий из Бастии в Аяччо. Похоже, мне повезло.

Насколько мне повезло, я понял уже в вагоне, когда взглянул на расписание, висевшее у входа в кабину машиниста. Предыдущий поезд был два часа назад, следующий – только через три с половиной, еще один, последний на сегодня, около шести вечера. И это все. Я-то наивно полагал, они примерно раз в полчаса ходят, знал бы страшную правду, и ждать бы, пожалуй, не стал.

Надо же, какая засада с этими поездами, думал я, лихорадочно пытаясь сообразить, как далеко могу позволить себе заехать, чтобы иметь возможность сегодня же вернуться в отель.

С другой стороны, почему, собственно, сегодня же? Куда спешить? Плавки и какие-то деньги при мне. Ночь, если что, можно провести на пляже, когда-то мне это нравилось. А завтра рано утром – обратно. Отличная может получиться вылазка. Знать бы еще наверняка, какие из этих станций – приморские города. Вот, к примеру, Бастия – порт, это да, но я-то сейчас еду в другую сторону. Аяччо вроде бы тоже на море. Или нет? [28] Черт, не помню. А вот Кальви – точно. Эдо говорил, это город на западном побережье. Ну, значит, решено.

28

Конечно, на море. Это как же надо было перегреться на солнце, чтобы усомниться.

– Кальви, – твердо сказал я кондуктору, который явился, чтобы взять с меня плату за проезд.

Он кивнул, выдал билет, безошибочно опознав во мне новичка, сказал что-то вроде: «Корреспондесьон Понте-Лечча», – и я сразу вспомнил, ну да, точно, будет пересадка, Эдо еще рассказывал про поезд из Кальви, который всегда приезжает в Понте-Леччу с опозданием. Отлично, значит, я и в Понте-Лечче побываю, недолго, конечно, зато в первый же день. Может, после этого перестану, наконец, париться, что поселился не в том городе, на который указал жребий. Отсутствие отелей – серьезная причина отступить от правил, но прежде я никогда так не делал, и теперь чувствовал себя шулером.