Касание ветра

Кажется, Ольга вновь почувствовала мой пристальный взгляд и вновь обернулась на меня – теперь мы находились неподалеку и наши глаза встретились. На мгновение мне стало нехорошо – очень уж холодно смотрела на меня Князева, по-взрослому, задумчиво и оценивающе. В ее взгляде не было той детской максималистской ненависти, что была присуща мне.

У меня появилось такое чувство, что мы с ней находимся на одном уровне неприязни и не только я чувствую в ней соперницу, но и она видит ее во мне, а теперь оценивает свои силы и возможности, чтобы нанести удар.

На миг я похолодела. Она знает о том, что мне нравится Никита? Знает о том, что мы с Дэном пытаемся разлучить их? Она видела меня? Заметила?

Но вдруг Ольга улыбнулась и, не меняя взгляда, помахала кому-то. Я обернулась и увидела, что Князевой в ответ машет староста группы. Значит, Тролль смотрела не на меня, а на старосту? У меня чуть-чуть отлегло от сердца, но я все же взяла на заметку это непонятное происшествие. Следует изучить поведение Ольги, мало ли что… Потом позора не оберешься!

– Так что там с протекцией, Бурундукова? – стал опять приставать ко мне Димка.

– Отвяжись, чума, – откликнулась я, порядком устав как от назойливого Чащина, так от внимания однокурсников. – Никакой протекции. К сожалению, я Смерчинского едва знаю.

– Ну что ты всем врешь! – обиделся парень. – Это твое новое хобби?

– Слушай, ты, если тебе так нужна протекция по английскому, иди к Смерчинскому и стань его девушкой сам! – заорала я, услышав про эту протекцию в сто пятый раз, – дело было уже на следующей перемене. Мы перебрались в другую аудиторию.

– Что ты на меня слюной брызгаешь? – спокойно отозвался Димка. – И почему ты такая злая?

– Ах ты, добряк! Хряк!

– Что ты сказала? – возмутился парень и для порядка ткнул в меня все той же ручкой.

– Хряк! – взвилась я, и так нервничающая весь день. – Хватит меня задирать!

– Что, своему бойфренду расскажешь? – нежным-нежным голосочком спросил у меня Чащин.

– Ну, все, ты покойник, – вскочила я на ноги.

В результате мы, как в старые-добрые (хотя какие они старые, какие добрые?) времена, стали бегать вокруг кафедры: он от меня, я за ним. Естественно, со звуковым сопровождением.

– Хорошо, что в этом мире есть что-то вечное. Эти двое всегда ссорятся, – услышала я голос одногруппницы, пробегая мимо первых парт.

– Да уж, – согласилась сидящая там же староста. – Двое из ларца, только пола разного.

Вот же дуры, а? Только сообщить им об этом я не успела. В аудитории появились новые действующие лица.

– Народ! – раздалось громко от двери. – Здесь Мария Бурундукова учится?

На пороге появились сразу четыре девушки: три из них были крашеными блондинками, и лишь одна могла похвастаться миру черными, как уголь, совершенно прямыми волосами. Всех девушек объединяла миловидность, довольно-таки откровенные наряды и отсутствие улыбок на ухоженных лицах.

– Здесь, – подтвердили одногруппники, сидевшие на верхних рядах. Решили, что это новые друзья Смерчинского.

– Где? Покажите ее, – потребовала брюнетка, всматриваясь вниз.

– Светловолосая, с короткой стрижкой. Ну, та, которая в голубой кофте, с капюшоном и карманами-кенгуру, – тут же поведала сокурсница Регина Каримова – подруга Ольги, кстати. Да и сама Князева теперь сидела тут, откинувшись спиной, набирая кому-то сообщение. На девушек она даже не оглянулась.

– Вон та, – услышала я голос одного из парней-сокурсников, объяснивших мое местонахождение намного проще. – Которая бегает.

Я остановилась, явно обидев этим улепетывающего Дмитрия, и задрала голову вверх с самым независимым видом. Это кто еще приперся по мою нежную душу?

– Та? – спросила брюнетка, уставившись на меня. Ноздри ее узкого носа, который можно было назвать греческим, гневно раздувались. – Вон та?

И не стесняясь ткнула в меня тонким пальцем, на котором сияло под электрическим светом тоненькое колечко. Я тут же уперла руки в боки. Что за невежливость? Кто это такие? Очередные подружки Дэна из клана его френдов?

– Она самая, – подтвердила Регина, тоже не понимая, что нужно девушкам. Опять все присутствующие в аудитории проявляли ко мне повышенный интерес, а это нервировало, очень нервировало!

– Так вот ты какая, Маша Бурундукова, – покачала головой брюнетка, нервно теребя колечко.

– О, нет, – проговорила ее подруга, потирая руки с длинными наращенными ногтями ядовито-розового цвета, – мне так и хотелось назвать их когтями.

– Та-а-ань, я не понимаю, почему она, – услышала я голос другой блондинки, до ужаса напоминающий мне капризные интонации Мими.

– Да я сама в шоке! – отвечала темноволосая Таня, наблюдая, как я, засунув руки в глубокие карманы кофты, иду к ним. – Да уж, выбрал наш Дэночка себе подружку! Не фонтан, конечно.

– Я думала, у него будет кто-то… грандиозный, – всплеснула руками, увешанными золотыми браслетами, одна из ее товарок.

– Эй! – крикнула я им, оскорбившись, – поняла намек. – Что вы хотели?

Ответа я так и не получила. Девушки, которых я в уме успела прозвать «шалавами местного значения», не стали дожидаться, пока я дойду до них и предложу поговорить наедине, и, еще раз кинув на меня толи презрительные, толи гневные взгляды, удалились восвояси. Брюнетка, уже переступая порог аудитории, еще раз обернулась и вдруг неприятно улыбнулась мне.

– Что за монашки решили посетить нашу скромную обитель? – сама у себя спросила я, дойдя до того места, где стояли девушки.

– А я же говорила, что фан-клуб Смерча будет в негодовании! – радостно сообщила мне Маринка, оказавшись рядом со мной.

– У него есть фан-клуб? – заинтересовались остальные девчонки.

– Нет – значит, создадут. У него поклонниц много, – легкомысленно отвечала Марина. – Но моя доченька, – она обняла меня за шею и заботливо прижала к себе, показывая, какая она хорошая мама, – не допустит этого. Эх, какой у меня зять шикарный!

– Что-то я им не особо понравилась! – отцепила я ее от себя, продолжающую что-то верещать про наши лже-родственные отношения. – Вот блин, пришли, настроение только испортили. И так на нуле…

– Не обращай на них внимания, – вдруг отчетливо услышала я спокойный, нежный и женственный голос Князевой – и он вдруг напомнил мне лирико-драматическое сопрано, таким, между прочим, партию пушкинской Татьяны исполняют. От звуков Ольгиного голоса я даже вздрогнула.

– А? – в некотором недоумении уставилась на нее я.