Кащей. Трилогия

— Улавливаю, улавливаю, — Ксенофонт потряс кружку. — Посудинка переходит в мое подчинение, как я понимаю?

— Ага, запросто! Только завтра три новые принесешь, — сказал кузнец. — Заходи, если что, будем рады видеть, слышать и снова получать приличное вознаграждение за оперативно выполненную срочную работу.

И вытянул вперед раскрытую ладонь.

— Шесть золотых, или двенадцать серебряных, или…

— … два по уху, или один по лбу! — закончил за него Ксенофонт. Кузнецы расхохотались. Он достал из мешочка несколько монеток и не глядя передал их кузнецу. Тот быстренько сосчитал и с недовольным видом заметил:

— Слышь, Ксенофонт, их здесь нечетное количество! Давай еще одну!

— Ой! — спохватился главный агент. — Кажись, машинально монету переложил. Давай ее обратно!

— Фигу! — ладонь сжалась в кулак. Огромный такой кулак, целый кулачище. Не разожмешь при всем желании. — Что передано, то передано. Докидывай монету для ровного счета!

— Изуверы! Жадины-говядины! — пробормотал Ксенофонт, роясь пальцами в свежеприобретенном кошельке. Что за напасть: не успеешь получить немного денежек на бедную старость, как у тебя сразу же отбирают большую часть на чужие крупные расходы. Нет, хватит, пора уходить из агентов на новую службу. Назвать ее фондом полного счастья, в добровольно-принудительном порядке заставить вступить в него всех и каждого и хапать денежки рекой. Чем не жизнь?

Еще одна монета легла в раскрытую ладонь кузнеца. Тот сочувственно поглядел на маленькую, кругленькую, одинокую серебряную монетку и с обидой в голосе произнес:

— Она тут одна, ей страшно! Давай еще две, пусть они на троих сообразят — всё веселее будет!

Ксенофонт понял, что если сейчас не унесет ноги, то содержимое кошелька незаметно (хотя куда там незаметно? очень даже заметно!) перекочует в цепкие и хваткие руки кузнецов.

— Она бесстрашная! — воскликнул он с боевым азартом. — Видишь, у нее на обороте находится всадник с копьем, нанизывающий змею, дабы пожарить ее на костре и съесть под сиянием полной луны? Думаешь, он не защитит эту монету от разъедающей драгоценный металл грязи на твоих руках?

И, не дожидаясь ответа, повернулся и вышел из кузницы. Вслед ему донесся радостный смех довольных собой и жизнью кузнецов. Он вздохнул: им-то хорошо, а вот ему еще предстоит идти на ковер к советнику и докладывать о проделанной работе.

И еще эти волшебные бусинки!

Как бы волшебники на самом деле не вернулись за ними и не потребовали того, кто их прячет. Мало ли что пошутили? Реквизит, понимаешь! Того и гляди — достанется из-за этого по тридцать первое число, никакие заслуги перед отечеством и награды не спасут.

А что, если…

Ксенофонт застыл на месте, и в его спину врезался не ожидавший резкой остановки идущий следом молодой граф.

Ксенофонт резко обернулся.

— Соблюдай дистанцию и тормоза проверь! — прорычал он.

— Сам проверь, у меня с тормозами всё в порядке!

— Оно и видно, что ты — большой тормоз!

К его шее протянулись две руки, намереваясь схватить ее и хорошенько сжать, дабы впредь не слышать подобных оскорблений. Ксенофонт молча вынул удостоверение и поднес его к носу разгоряченного пешехода.

Руки застыли на полпути и опустились.

— А, ну так бы сразу и говорили, господин главный агент, что видите меня насквозь! Всё понял, спорить не буду, вам виднее — тормоз я или ускоритель. Я могу идти?

— Идите!

Пешеход на всякий случай козырнул, приложив руку к пустой голове и изменив направление движения на противоположное, торопливо скрылся среди деревьев дворцового парка.

Ксенофонт посмотрел ему вслед, недовольно покачал головой и направился писать завещание — простая формальность, советник его, конечно, не убьет, но потреплет основательно. Вывернет душу и заглянет в самые потаенные уголки. Он такой.

Дверь в кабинет советника Логвина была, как обычно, открыта настежь, а сам советник с традиционной ненавистью в глазах смотрел на портрет своего предшественника. Рядом с портретом висела круглая дощечка с шестью кругами разного диаметра, а в самом центре, где было написано «сто баллов», торчал метательный нож. Ксенофонт напрягся: раньше ничего подобного в кабинете советника не висело, и это значило, что в последнее время хозяин стал очень недоволен существующим порядком вещей.

— Можно войти? — кротким голосом спросил Ксенофонт, встав перед столом, за которым сидел советник.

— Входи, коль вошел! — разрешил Логвин, так и не поняв, какую шутку только что сказал. — Докладывай обстановку и не нервируй меня понапрасну.

— А по делу можно нервировать? — заранее уточнил Ксенофонт.

— Нежелательно, но если очень хочется, то можно. Но учти, что за последствия я не ручаюсь! — Советник сжал метательный нож так, что побелели пальцы, и с силой швырнул его в дощечку. Нож глубоко вонзился в дерево рядом с первым ножом.

— Может быть, мне стоит зайти попозже? — осторожно начал отступать к выходу Ксенофонт. — И вам будет легче, и мне спокойнее.

— Нет уж, коль вошел, то говори, обратной дороги нет! — отрезал советник. — Вы успели подготовить Змейго Рыныча к допросу?

Ксенофонт задумался над ответом.

«Ну почему, — думал он, — советник обожает ставить вопросы ребром? Ведь отлично знает, что они выйдут ему боком!»

Ответить так, чтобы следующий нож, который Логвин уже нетерпеливо вертел в руках, полетел всё-таки в дощечку, а не в отвечающего, было довольно сложно. Советник ждал, но терпения у него катастрофически не хватало. Нож с приличной скоростью вращался вокруг продольной оси, и Ксенофонт, подумав напоследок о том, что написать завещание было хорошей и, главное, своевременной идеей, ответил:

— Змейго Рыныч оказался злым и жестоким волшебником, который, как мы сумели выяснить, успел засветиться в разных царствах под разными именами, повсюду устраивая злые шутки над самыми лучшими людьми государства!

Нож перестал вращаться: советник обдумывал неожиданный ответ. По привычке ожидая четкого и внятного «да» или нечеткого и невнятного «нет», он растерялся, услышав вместо лаконичного слова длинную тираду.

— Это надо понимать так, что вы всё-таки его упустили! — ледяным тоном сказал он.

Ксенофонт сглотнул.

— Не только мы! Его упустили агенты восьми предыдущих государств, в которых он был. Он везде отмечал свое появление разными штучками вроде разговоров о старинном затерянном сундуке, разбрасыванием смеющихся мешочков, превращением людей в синих и зеленых человечков, науськиванием на лучших агентов страшных диковинных монстров-оборотней и прочих гадостей! Он зверь, он монстр, он чудовище, что портит хорошим людям нервы!

— А зачем он это делает, если потом уезжает?