Каспар Фрай-2 (авторский сборник)

Озолс ответил не сразу, лишь сделав еще несколько шагов, он остановился и, тяжело взглянув на Каспара, сказал:

– Так ведь я убил ее… Ласточку мою.

– За что?

– Она слишком часто говорила, что рыба воняет.

– Может, рыба была несвежей?

– Ну что ты, рыба была свежая, я ее в мешке каждый год меняю, иначе удачи не будет.

– В мешке?

– Что, ты тоже об этом не знаешь? – Озолс остановился и покачал головой.

– В доме нужно держать мешок с сушеной рыбой, лучше кледингу или мережу – они пожирнее, тогда и достаток будет. Без этого нельзя, я ведь возле океана вырос, а она – воняет… Вот я ее и убил, а через две недели выяснилось, что она воняет почище рыбы. Наши соседи почуяли запах, сообщили судейским, нагрянули стражники. Меня заковали, вот как тебя сейчас, и посадили в острог, но я сбежал…

За разговорами они пришли в темный тупик, освещенный поставленным на каменный выступ светильником на рыбьем жиру. Под выступом находилась старая бочка, и на ней восседал скелет.

Перехватив взгляд пленника, Озолс пояснил:

– Это Эдберг, он продержался здесь дольше всех – почти полгода. За это время мы с ним так сдружились, что, когда Урмас свернул ему шею, я даже всплакнул. Зато теперь мы все время вместе. Эдберг хороший собеседник, он умеет слушать и никогда не перебьет дурацким возгласом: а вот со мной тоже был случай!

Озолс распахнул дверь предназначенной Каспару камеры и сделал приглашающий жест.

Поддерживая цепи, Каспар шагнул внутрь, помедлил на пороге и вышел на середину помещения. Под самым потолком здесь было маленькое зарешеченное оконце, а на широкой балке, шедшей через всю камеру, болтался обрывок цепи.

– Это жилец один три года назад на кандалах удавился, сначала пытались их оттуда отвязать, но не получилось – так и оставили, – пояснил Озолс.

– А чего ж он повесился?

– Урмас его крепко прикладывал – он у нас главный палач. Ладно, ты о плохом не думай.

– А о чем же здесь еще можно думать? – спросил Каспар, грустно улыбаясь.

– Ну чтобы тебя быстро пришибли, и все дела. Даже у Урмаса, при всем его мастерстве, люди, случается, прямо в станке умирают. Он потом переживает очень. Располагайся, койка есть, тюфяк на ней рыбьей чешуей набит, поэтому почаще встряхивай, а то сваливается. В углу яма – нужду справлять, а воду и хлеб я тебе приносить буду…

Озолс медлил и не уходил, ему хотелось пообщаться со свежим человеком.

– Ты вообще чем увлекался в жизни?

Каспар пожал плечами:

– В юности учился луки мастерить, стрелы собирал из разных краев.

– Женат?

– Да, и двое детишек есть.

– Это хорошо, они тебя поминать будут. А чем еще занимался?

– Ну поскольку мне отсюда уже не выбраться… – Каспар понизил голос, что должно было предшествовать открытию большой тайны. Озолс невольно подался в его сторону и вытянул шею, став похожим на птицу-падальщика. – Я иногда ворожу для себя.

– Да ну? И как же?

– Всегда одинаково. Я делаю золотые монеты.

– Делаешь золотые монеты? – поразился Озолс. – Покажи!

– Сегодня не смогу, очень устал – первый день в тюрьме, ты же понимаешь…

– Да, – кивнул Озолс и вздохнул. – Тебе не позавидуешь.

– Думаю, завтра я сделаю для тебя хороший дукат, чтобы и пива можно было купить, и даже лошадь.

– Ну хорошо, тогда отдыхай скорее! А я пойду поговорю с Эдбергом, интересно знать, что он думает о твоих способностях!

Хлопнула дверь, ухнул железный засов, и стало тихо.

Каспар подошел к топчану, снял тяжелую шляпу и бросил на тюфяк – тот даже не прогнулся. Сел, подтвердив свои опасения, что постель тверда, как дерево. Впрочем, теперь это было неважно, ведь уже завтра Иппон и местный палач займутся им вплотную. Что им говорить? Может, попробовать подкупить? Но что им мешает и так забрать деньги, когда станет ясно, что золото при нем?

«Нет, – покачал головой Каспар, – здесь нужно действовать иначе».

Признаваться во всех преступлениях, что выдумает Иппон, нельзя. Тогда вердиец умчится к конвендору с донесением, а королевскому шпиону снесут голову. Мучений – никаких, тут Иппон прав, но каково будет Генриетте и детям? Как поступит с ними молодой герцог, когда Каспар не вернется? Сжалится и отпустит или сбросит в ров?

Вспомнилось лицо в кустарнике – может, это действительно Лакоб со Свинчаткой, Слизнем и Рыпой? Но что им здесь делать, не могли же они заблудиться по дороге в Харнлон?

Взъерошив слипшиеся волосы, Каспар в изнеможении уронил руки, звякнули цепи, какое-то движение в углу под окошком привлекло внимание узника. Еще мгновение и… Каспар не поверил своим глазам. Перед ним стоял мессир Маноло!

– Мессир, какое счастье, что вы меня нашли! – воскликнул Каспар и вскочил с топчана, чтобы броситься навстречу своему спасителю, однако строгий взгляд мессира заставил его остаться на месте.

– Здравствуйте, Каспар, – произнес мессир едва слышно.

– Здравствуйте, – несколько смущенно ответил тот. Ему казалось, что их встреча через столько лет должна была выглядеть иначе.

– У меня мало времени, и… я не должен был появляться здесь. Но я решил дать вам шанс, Каспар.

– Какой шанс, о чем вы, мессир?

– Вам не показалось странным, что вы столько раз избегали больших неприятностей и преодолевали походные трудности, а теперь вам не везло с самого начала?

– Признаться – было такое… – согласился Каспар, все еще не понимая, к чему клонит мессир.

– Ваша удача закончилась, Каспар.

– Как закончилась?

– Очень просто, это был аванс, вы его уже использовали и теперь оплатите немалый счет.

– Кому оплачу? Какой счет, мессир Маноло?

Каспар стал внимательнее приглядываться к старому другу. Он ли это? Не подмена ли, совершенная Кромбом, что не отставая следовал за ним?

– Нет, Каспар, я не Кромб, – угадал мессир мысли узника. – Я пришел, чтобы напомнить вам о прошлом.

– О каком прошлом?

– Вы не нашли свой амулет с золотым единорогом, ведь так?

– Да, не нашел, – грустно кивнул Каспар.

– Что же вы взяли вместо него?

– Вот… – Каспар выдернул из-за пояса перевязанную бычьими жилами кисточку конских волос.

– Что это?

– Амулет, но другой. – Каспар пожал плечами, показывая, что он не понимает, к чему клонит мессир.

Что за странная беседа? Однако какая-то страшная правда все же шевельнулась глубоко в душе Каспара Фрая, шевельнулась и обдала его жаром собственной вины. Еще не осознав ее, он почувствовал, как сжалось горло и горячие слезы покатились по щекам.

– Почему вы плачете, Каспар? – спросил Маноло, теперь его голос звучал участливо.

– Я еще не знаю, мессир…

– Вспомните, кто подарил вам этот амулет, и, самое главное, – что он при этом сказал?