Катарсис. Том 1

— Как там наш гость? — отвлекся от экрана магистр Ордена.

— Спит, — усмехнулся Корнеев. — По его просьбе мы съездили к его дяде Ивану и привезли ему флакон какого-то зелья, которое он назвал ерофеичем. Знаешь, я такого еще не видел: он сделал глоток и буквально возродился, ожил, засветился, ощутил прилив сил. Сам встал, умылся, поел… и снова отрубился, но уже как совершенно здоровый человек.

— Что еще за «ерофеич»? Самогон, спиртовая настойка на травах, отвар?

— Не знаю, не пробовал.

— А зря, надо было попросить и испытать. Ладно, пусть спит, рано утром мы его вывезем отсюда.

У Корнеева запищала в ухе рация. Он выслушал сообщение, нахмурился, спросил:

— Где они сейчас? — Получил ответ, повернулся к Ираклию. — Ребята засекли встречу скинхэдов с некими неизвестными, прилетевшими на «вертушке». Близко подойти им не удалось, но судя по камуфляжу «вертушки» — новейший «Ка-шестидесятый» — это какие-то военспецы.

— Когда произошла встреча?

— Час назад на территории лесопилки.

— Почему же твои орлы не сообщили сразу?

— Пытались подобраться к прилетевшим на дистанцию прослушивания.

— Значит, бритоголовые…

— Я тебе давно говорил, что их надо брать. Слишком часто их видели возле ДК и на Воропаева.

— Нас тут же вычислили бы.

— Нас и так вычислили… — Корнеев не договорил. Вспыхнул экран стоящего на отдельном столике монитора связи, на руководителей Ордена глянуло лицо начальника охраны Брайдера:

— ДК окружают какие-то люди в камуфляже.

Федотов и Корнеев переглянулись.

— Сколько их?

— Человек десять-двенадцать. По повадкам — армейский спецназ. Что будем делать?

— Нас шестеро, отобьемся. — Корнеев бросился к двери, но был остановлен Ираклием.

— Не гони лошадей, майор. Начнем пробиваться, сразу дадим повод обвинить нас в сопротивлении властям. Пусть начинают свою операцию. Мы их впустим без сопротивления. Ни на одну грубость не отвечать. — Федотов улыбнулся, видя растерянность на лице заместителя. — Как только мы усыпим их бдительность, я дам сигнал, но прежде следует убедиться в серьезности обвинений. Проинструктируйте охранников. Все ясно?

— Так точно, — ответил Брайдер; монитор погас.

— Предупреди на всякий пожарный Крутова, — продолжал Ираклий. — Пусть подготовится к маневру.

Корнеев кивнул, помедлил и вышел, все еще сомневаясь в правильности принятого решения. Федотов включил программу, стирающую все оперативные файлы в памяти компьютера, — никаких бумажных документов, по которым можно было бы вычислить род его настоящей деятельности, он не держал, — и вызвал Москву по каналу спутниковой связи. Начальник военной контрразведки генерал Мячин отозвался через две минуты:

— Первый у аппарата. Кто говорит?

— «Брянский волк».

— А, Федотов? Почему по прямому?

— Офис окружен, Евгений Михайлович, нет времени на раскрутку имейловых прибамбасов. Скорее всего нас вычислили, причем не без помощи коллег.

— Что ты имеешь в виду?

— Я давал запросы на поиск информации по Дубневичу и Мокшину, а вместо ответов получил слежку. Это как понимать?

Генерал помолчал.

— Сворачивай операцию в районе, Ираклий Кириллович. Тебе все равно завтра сообщили бы, но коль уж ты сам дозвонился… короче, мы получили разъяснение сверху… ну, ты понимаешь… что Брянская аномалия… гм-гм, курируется на самом высоком уровне.

— Президентом, что ли? — бесстрастно осведомился Федотов.

— Ну, не президентом, но людьми около него… исполняй, полковник! — внезапно рассердился Мячин. — Нам в Жуковском районе делать нечего. А тебя уже ждет работа в Туле.

Связь прервалась. Вошедший в этот момент Корнеев с удивлением увидел на лице своего всегда уравновешенного хладнокровного командира гримасу отвращения.

— Что тебе сказали?

— Ничего хорошего, майор. Нас просто сдали, вот и все. Выкарабкивайтесь, мол, сами, полковник, сворачивайте работу.

— Как это сворачивать?

Федотов посмотрел в глаза заместителя, лицо его разгладилось, снова стало спокойным.

— А с другой стороны, нам развязали руки, майор. Будем драться. Давай-ка сделаем вид, что мы озабочены делами Ордена, пока у нас есть время.

Он вставил в дисковод дискету и быстро переписал в память компьютера файлы, касающиеся работы Ордена чести, а потом вывел на экран игрушку и углубился в проводку героя по лабиринтам заколдованной крепости. Корнеев не мешал, аккуратно заполняя за соседним столом план работы филиала на неделю вперед.

Атака неизвестного спецназа началась ровно в половине одиннадцатого, аккурат в тот момент, когда Ираклий перешел со своим героем на второй уровень игры.

Нападавшие ворвались в офис сразу с трех сторон: в коридор со стороны главного входа, в дверь со стороны запасного выхода и в окно — прыжком с крыши на специальном тросике. Однако их оперативно-страховочные мероприятия: грозные крики «лежать!», «на пол!», «к стене!», специальные позы — полуприсед, пистолеты в обеих руках вытянуты вперед, готовность немедленно открыть огонь — оказались излишними. Никто десантников в камуфляже, с вязаными шапочками на головах, с автоматами в руках, не встречал, никто не сопротивлялся, двое охранников офиса, играющие в шахматы за стойкой турникета, тотчас же подняли руки и легли на пол, еще двое, выглянувшие на шум из дежурки, также не оказали сопротивления, а хозяин офиса, азартно расправлявшийся с нечистью на экране компьютера, лишь повернул голову к ворвавшимся в кабинет спецназовцам и спокойно, с легким удивлением, спросил:

— В чем дело, господа?

— Встать! — рявкнул первый из штурмовиков. — Руки за голову!

Ираклий глянул с иронией, встал, сцепил пальцы на затылке.

— В чем все-таки дело, господа омоновцы? Или кто вы там? Нас опять выселяют вопреки закону?

— Молчать! Лицом к стене!

— А начальство у вас имеется? Можно с ним побалакать?

— Тебе сказано — к стене! — Верзила в камуфляже шагнул к Федотову, взмахнул прикладом автомата, норовя попасть Ираклию в челюсть, но промахнулся. Озлившись, ударил его в лицо, снова не попал, и в это время в кабинете появился еще один человек, лицо которого ни с чьим спутать было невозможно, — полковник Дубневич.

— Отставить! — негромко сказал он.

Верзила нехотя опустил автомат, отступил в сторону.

— Выйдите. Оба. И уведите этого.

Десантники молча повиновались. Дубневич и Федотов остались в кабинете с глазу на глаз, не торопясь начинать переговоры, присматриваясь друг к другу, оценивая внутренние резервы воли и выносливости. Потом Ираклий, на чьей стороне в данный момент было небольшое психологическое преимущество, вежливо произнес:

— Можно, я опущу руки?

— Да, конечно, — сделал небрежный жест Дубневич. — Мне нравится, как вы держитесь. Умеете проигрывать.