Катастрофа

Теперь все ожидали доклада аналитика от медицины, и Александр, сам того не замечая, встал с кресла, подобно Данилевскому. Пару секунд он молчал, пытаясь решить, с чего же начать, мысли предательски разбегались в разные стороны, требуя обрисовать сразу несколько разных проблем.

— Александр Дмитриевич, вы можете добавить что-нибудь по существу вопроса? — поторопил Управляющий.

— Да, но… то есть разумеется… — наконец Александр собрался и сфокусировался на волновавшей его теме. — Нам действительно удалось значительно улучшить ранее существующие антирадиационные комплексы, в частности мы добились не только увеличения самой сопротивляемости организма, но и кардинального снижения вредных побочных эффектов, особенно необходимо отметить, что предложенный нами препарат имеет втрое увеличенную продолжительность действия и допускает четырехкратное повторение цикла без разрушающего влияния на биохимию крови, — Александр посмотрел на Директора по Медицине, и тот одобряюще кивнул. — Однако хочу обратить внимание Совета на тот факт, что мы по-прежнему не можем излечить сотрудников Внешней группы, их жизням все так же угрожает постоянная опасность. Несмотря на то, что в момент проведения сеансов биорегенерации нам уже удается добиваться превышения скорости регенеративных процессов в тканях и крови над темпами гибели клеток, решить основную проблему мы еще не в силах. Внешние подверглись настолько мощному воздействию радиации, что в результате у них излучают костные ткани скелета. Разрушение нитей ДНК и клеток костного мозга неуклонно продолжается, и ни остановить, ни замедлить этот процесс нам до сих пор не удалось. Если мы не найдем способ переломить отрицательную динамику, то менее чем через сорок суток биологического времени последует летальный исход, — Александр переводил взгляд с одного директора на другого, пытаясь прочесть их реакцию по глазам, но руководство Бункера никак не выдавало своих эмоций. — Я подчеркиваю, что выход Внешних на поверхность еще более усугубит крайне тяжелое положение дел, — Аналитик замолчал, ожидая ответа.

Управляющий Директор перевел взгляд на главного медика и коротко спросил:

— Ваше мнение, Иван Николаевич?

Седой профессор откинулся на спинку кресла, из-за чего его крохотная фигурка стала практически не видна на фоне массивных кожаных просторов.

— Мое мнение Совету уже известно, я полностью согласен с моим молодым коллегой, — донеслось откуда-то из глубины огромных кресельных недр. — Расчеты показывают, что совокупность новых средств защиты от внешней среды и новых антирадиационных препаратов позволит организовать работы на поверхности на срок порядка суток. За это время выполняющий работы персонал получит дозу радиации не превышающую семидесяти рентген, и это притом, что местность над бункером имеет степень загрязнения почти в восемь тысяч рентген в час. С последствиями подобного облучения мы справимся за пару дней. Я считаю, что в этой ситуации не имеет смысла задействовать Внешнюю группу, этим могут заняться и другие.

Управляющий Директор вопросительно посмотрел на Директора по науке. Академик неторопливо кивнул:

— Учитывая вышеизложенное, считаю предложение медицинского отдела вполне приемлемым. Мы организуем экспедицию из шести специалистов — техников и оборудуем бульдозер грузопассажирским прицепом. В нашем распоряжении имеются планы местности и схемы расположения всего установленного на поверхности оборудования, составленные сотрудниками Внешней группы, кроме того, видимость наверху с тех пор должна была намного улучшиться. Я думаю, что проблем с экспедицией не будет, ее задачи достаточно просты.

— В таком случае, — Управляющий поднялся и вышел из-за своего стола, — решение принято. Заседание Совета прошу считать оконченным.

Желтый огонек снова сменился на зеленый, стенка анабиозной камеры раскрылась, и крышка капсулы привычно поползла вверх. Стоящий на прежнем месте Антон прогудел через гермошлем свое обычное «Добрый день», и принялся отлеплять от тела датчики. Неуловимое напряжение, повисшее в воздухе, Тринадцатый почувствовал сразу. Медики вели себя неестественно спокойно, но в их глазах даже через стекла лицевых щитков гермошлемов читалась тревога. Из анабиозного отсека Внешних сразу же провели в комнату встреч, где за прозрачной стеной их уже ожидал Совет Директоров в сопровождении начальника службы охраны.

«Очень интересно, — подумал майор, — Совет Директоров и генерал собственными персонами. Намечается выход на поверхность, не иначе». Мысль о возвращении в мрачную завьюженную радиоактивную пустыню неожиданно принесла самые положительные эмоции. Что удивительного, мы тут уже начали скисать не то от монотонной обреченности, не то от обреченной монотонности. Так недолго и телеграммку получить с текстом: «Уезжаю зпт целую зпт твоя крыша тчк». Наверняка любой из ребят сейчас двумя руками ухватится за любую возможность покинуть эту персональную консервную банку хоть на час. Посмотрим, с чем пришел Совет. А старик сильно сдал за эти годы… сколько уже прошло, лет пять? Или семь?

Пока бойцы занимали места, рассаживаясь на установленные вдоль стены кресла, никто из посетителей не проронил ни слова. Наконец, когда возня утихла, Управляющий произнес:

— Доброе утро, господа. Мы вновь вынуждены просить вас о помощи. Сегодня утром на поверхность была отправлена экспедиция с целью проведения работ по профилактике внешнего оборудования. Поначалу все шло хорошо, группа произвела обслуживание приборов, установленных в районе выхода из шлюза, и выдвинулась к радиолокационному комплексу. Спустя час руководитель экспедиции сообщил, что достиг места назначения и приступает к работам. Менее чем через три минуты в эфире раздались крики о помощи, затем возник сильнейший импульс помех, и связь с экспедицией пропала. Вот уже два часа, как рации членов экспедиции не отвечают. Совет обращается к вам с просьбой выйти во внешнюю среду, провести эвакуацию профилактической экспедиции и по возможности выяснить обстановку. В вашем распоряжении будут последние разработки наших аналитиков, — Директор закончил и замолчал, ожидая реакции Внешних. Как и представлял себе майор, возражений не последовало.

БТР взревел двигателями и выкатился из шлюза. Тринадцатый огляделся. Над головой мрачно нависало грязное небо, светлое пятно в центре которого выдавало место расположения солнца. Стало значительно светлее и теплее, термометр показывал минус шесть, а непроницаемый ночной мрак сменили серые сумерки, словно в унылый осенний день неожиданно собралась разразиться гроза. Снега вокруг прибавилось, судя по недавно протоптанным от шлюза к местам нахождения установленных на поверхности приборов и датчиков тропинкам, толщина снежного покрова местами превышала один метр. Сама пустыня напоминала старое разноцветное лоскутное одеяло, давно выцветшее и покрытое пылью, отчего лоскуты имели лишь черный, серый и грязно-желтый цвет. От самых ворот по направлению к РЛС ядовитую скатерть прорезала свежая снежная дорога с бульдозерной колеей, терявшаяся в сумерках.

Коробочка аккуратно вырулила дорогу и пошла по колее. Часть бойцов находилась внутри, в десантном отделении, остальные сидели на броне. Майор облокотился на пулеметную башню и, всматриваясь в сумрак, пытался разглядеть узкую темную полосу, тянущуюся вдоль горизонта. Однако слабая освещенность не давала уверенности в том, что это не игра воображения, и Тринадцатый решил отложить это занятие до лучших времен. Отвалы, тянущиеся по обеим сторонам пробитой в снегу дороги, в высоту кое-где достигали двух метров, и стало понятным, почему профилактическая экспедиция потратила так много времени, добираясь к РЛС. К тому же водитель бульдозера не знал местности и шел по начерченным планам, видимо, поэтому дорога сначала почти по прямой доходила до уничтоженного лагеря, а затем под острым углом сворачивала назад и в сторону, к месту установки РЛС.

— Командир! — Четвертый сидел на броне впередсмотрящим. — Взгляни на это, — он направил луч прожектора на дорогу. — Тянется где-то от лагеря, я не сразу заметил, — на снегу прямо в колеях от колес бульдозера бежал пунктир из неглубоких круглых лунок почти правильной формы, достигающих почти метра в диаметре. — Не могу понять, что это.

Майор приказал остановить бронетранспортер и спрыгнул на снег, Четвертый последовал за ним.

— Андрей, посвети, — ставший надежнее, радиационный скафандр не стал удобнее, и Тринадцатый лег на снег, чтобы как можно ближе рассмотреть странное углубление. Вблизи оно уже не выглядело однородным. На дне лунки по направлению, противоположенному движению бульдозера, две трети отпечатка были чуть глубже, а треть, направленная по ходу движения, была испещрена множеством маленьких точечек.

— Хренасе! — майор встал и начал отряхиваться.

— Командир, ну и что это такое? — Четвертый выключил фонарик. — Никогда таких следов не видел.

Я тоже, — Тринадцатый хмыкнул. — Только это, без сомнения, след от лапы. Кто-то довольно большой на четырех лапах шел по следу бульдозера, втянув когти в мягкие подушечки, чтобы не проваливаться в снег. И этих самых когтей до неприличия много. К тому же, судя по всему, этот кто-то по своим следам вернулся обратно. А еще, — Тринадцатый указал на едва заметную широкую полосу, тянущуюся вдоль дороги по всей ее протяженности, — у него есть хвост, тяжелый и шерстяной, — майор связался с бункером и доложил об обнаружении следов биологической активности, после чего в эфире ближней связи отдал команду:

— Десанту — к машине. Дальше идем пешком. Первая подгруппа — головной дозор, удаление двадцать метров, третья — тыловой дозор, удаление тридцать метров, вторая подгруппа — на броню, обеспечить боковое наблюдение, Четвертый, пойдешь со мной в связку с головняком, — Андрей кивнул.

Связкой называлось звено боевого порядка, соединяющее головной дозор с ядром группы. После перестроения движение продолжилось, и уже через двадцать минут впереди идущий доложил, что наблюдает бульдозер и РЛС.