Кататония. Палач миров

«Надо врача!» – поняла Амайя и, подозвав слугу, велела бежать в проулок Лекаря – там жили городской врач, аптекарь и две травницы.

По завалам лазали люди. В одном месте женщина, причитая, оттаскивала в сторону кусок черепицы.

«А ведь под этими развалинами лежат чьи-то отцы и мужья», – внезапно поняла Амайя. Она никогда раньше так тесно не соприкасалась с болью и смертью.

Оглушительный громовой раскат ударил по ушам.

– Буря надвигается, надо поторопиться! – услышала Амайя голос мужа.

– Да где тут успеть! – раздался крик в ответ.

Кричавший оказался прав. Завалы не разобрали и на треть, когда хлынул дождь, да не так, как обычно начинается ливень: с тяжелых редких капель, нет, острые косые струи шли стеной. Спасатели, жертвы, обломки… все мгновенно пропало в водопаде.

Какое-то время люди все же старались работать, и, пожалуй, не ушли бы с завалов, но помешала темнота. Свинцовая туча закрыла все небо, подмяла под себя город, казалось, касалась крыш домов, верхушек деревьев. Разряды молний изредка сверкали в ее нутре, не давая света. Люди приносили факелы, но те гасли от воды: ливень не унимался.

Насквозь промокшая Амайя потерянно стояла на крыльце одного из окружавших площадь домов и не могла сдвинуться с места. Человеческое горе, смешанное с сошедшей с ума природой приковало ее к месту. Страх? Да, вероятно, Амайя испытывала страх, но было и нечто, кроме того. Ощущение собственной мелкости, ничтожности.

Вероятно, так ощущает себя муравей, попавший в ручей.

Ни малейшей надежды на спасение.

Из мглы и тьмы выступил Фредерик.

– Амайя! Я же сказал тебе идти домой! Почему ты еще тут?

Амайя лишь смотрела на мужа полными ужаса глазами. Она не помнила, чтобы он что-то ей говорил…

– Ладно. Давай руку, – Фредерик крепко взял ее за ладонь. – Мы уже больше никого не спасем. Это безнадежно.

Амайе хотелось спросить, почему, разве нельзя ничего придумать, разве можно оставлять под завалами людей, которые, может быть, еще живы. Не спросила. В глазах Фредерика она читала то же смятение, что испытывала сама.

Глава 2

Начало сентября, 2021 год.

Влада проснулась в 7:30 – по привычке. Сходила в туалет, заглянула в детскую, хотя и так было понятно: спят. Родительский рефлекс, заставляющий по пять раз вскакивать за время обеда, дремать вполглаза, жить в полжизни, работал без нареканий.

Влада вернулась в кровать, поворочалась минут двадцать. Нет, со сном все, в голове уже кипит бульон мыслей, всплывают недоваренными фрикадельками недоделанные дела.

Влада подтянула со стола ноутбук, подложила под спину подушку и, как была неумытая, принялась строчить жалобу в страховую.

Влада в мыслях обзывала страховщиков козлами. Сидела и думала: «Все можно понять: и большое количество обращений, и предполагаемую стоимость ремонта, но совесть иметь надо! Это же моя родная страховая. Я пятый год подряд оформляю КАСКО тут, ни разу до этого не обратилась по поводу наступления страхового случая! Этот – первый! А они решили меня кинуть, уж пардон за маргинальный слэнг!»

Основания злиться у Влады были: после полутора месяцев молчания (вместо пятнадцати рабочих дней) сотрудники страховой все же разродились извещением о направлении на ремонт… чтобы через неделю сообщить, что по факту обращения принято отрицательное решение.

Влада сидела и размышляла, что, наверное, у каждого человека бывало такое: будто остановился перед тобою самосвал и сгрузил прямо сверху тонны три песка. Песок навалился тебе на грудь, на живот, сдавил ребра, и каждый вдох требует физического усилия. И не отгрести этот песок, потому что налиты тяжестью руки, ты пробуешь их поднять, но тянет к земле, тянет кисти, тянет пальцы. Зато голова в такие моменты становится легкая-легкая, и появляются мысли: а может, ну его все. К черту эту страховку, к черту машину, все к черту. Оторваться бы от земли и…

И все. На этом моменте в подобных размышлениях к Владе обычно приходило небольшое успокоение. Она говорила: «Ну, хорошо, сейчас мне крайне погано, но так будет не всегда. Сейчас я потерплю, а через час-другой это ощущение пройдет. Я проветрю голову, и тогда подумаю, как с этим быть».

Так она поступила и в этот раз, решив, что, в конце концов, большинство современных человеческих проблем можно решить деньгами.

Деньги у Влады были. Прямо сейчас Константин был в командировке, а командировки всегда хорошо оплачивались. Влада ждала премии на работе. Так что дело вовсе не в том, что грозит ремонт машины за свой счет. Просто… это несправедливо.

«Ссылаясь на п. 10.12 Правил страхования, позволяющих страховщику исследовать обстоятельства страхового случая, страховщик необоснованно оспаривает вступившее в законную силу постановление от 7 марта, согласно которому вред автомобилю причинен вследствие действий третьих лиц…»

Жалоба получалась длинная. Влада, тем не менее, почти успела ее дописать, когда в комнату вошел Ростик.

– Гуд монинг, мама.

– Гуд монинг, сына. Дай мне десять минут, чтобы закончить. Иди пока покупайся.

Ростик ушел, спустя минуту в ванной полилась вода.

«Данное заявление прошу рассматривать как претензию в рамках досудебного урегулирования спора», – закончила Влада, нажала на ноутбуке кнопку «печать», и в комнату вошел Ромка.

– Доблое утло, мамочка!

– Доброе утро, солнышко. Дай мне две минутки, я распечатаю и отправлю жалобу, а потом займусь вами.

Принтер, конечно, заартачился, как всегда бывает, когда печатать надо срочно. Влада, глубоко и ровно дыша, понажимала на нем разные кнопочки (а их две всего, и слава Богу!), и три вожделенных листа, шурша, выползли-таки из нутра белого чудища.

Влада датировала последний лист, размашисто расписалась и достала телефон, чтобы отсканировать документ.

– Маааам!!! Вытели мне попу!

Рома всегда зовет ее после того как покакает. Полгода назад он учился сам пользоваться туалетной бумагой, но получалось очень грязно. Костя зачем-то сделал замечание. И все. С тех пор Рома решил, что попу вытирать не способен. «Я маленький, – говорит он, – я не могу сам, не умею».

Очень просто отбить у человека желание что-либо делать самому.