Катрин Денев. Красавица навсегда

Франсуазу в пятнадцать лет исключили из лицея за плохое поведение, но, в сущности, она сама подготовила свой уход. Девушка бредила актерской карьерой и твердо решила завоевать успех. Уже в этом нежном возрасте она блистала в любительской инсценировке повести Колетт «Жижи», а вскоре заслужит титул «французской Кэтрин Хепберн». Сравнивали ее и с другой Хепберн – Одри. Сама же Франсуаза видела себя в облике Греты Гарбо или Марлен Дитрих, иногда даже одевалась и гримировалась под них.

Франсуаза была убеждена, что станет великой актрисой, а ее имя будет вписано в энциклопедии. Она поступила в Консерваторию и серьезно училась актерскому мастерству, знала, как сделать более сексуальным низкий тембр своего голоса, как наложить театральный грим, чтобы сцена подчеркнула ее породистые скулы, огромные черные зрачки, драматические тени под глазами, нервно вздернутый нос. А темперамента ей было не занимать.

Но это же уникальное лицо могло в других обстоятельствах казаться неправильным и некрасивым, как говорила сама Франсуаза – «несимметричным». Она страдала от этого и могла отменить важную встречу с режиссером, потому что в этот день «особенно ненавидела свое лицо». Но если уж выбиралась из дому, то «под фанфары»: наносила яркий макияж, приклеивала фальшивые ресницы, превращаясь в Клеопатру. Но даже это ее не портило. Мало того, именно несимметричность и неправильность станут скоро ее козырем. Нестандартная красота Дорлеак – острый профиль, разлетающиеся по плечам или небрежно собранные в копну каштановые волосы – будет признана таким же эталоном современности, как «узаконенное уродство» Бельмондо: оба эти лица, появившиеся вместе в фильме «Человек из Рио», стали эмблемами Новой Волны и 60-х годов в целом. Но это было позднее…

Комплексы Франсуазы удивляли Катрин, ей было удивительно слышать от сестры: «Это ты, Катрин, красивая». Она так не считала: переживала, что у нее слишком крупные зубы, и из-за этого реже, чем могла, улыбалась. Подросток-утенок еще не превратился в лебедя, но опытные люди в лице бабушки семейства Дорлеак говорили: «Катрин станет красавицей и сделает хорошую партию».

Катрин гордилась сестрой и вместе с ней строила мир мечты. Сама же, будучи менее открытой и решительной, свою жизнь не планировала и витала в облаках. Девушки по-прежнему спали в одной комнате, иногда ссорились (раньше, бывало, и дрались), но долго дуться не могли, ощущая друг друга своим вторым «я». Больше всего говорили «о жизни и о мужчинах». Хотя для Франсуазы они существовали где-то на периферии, в центре же ее вселенной было искусство. Делавшей большую карьеру, ей было не до женихов.

Когда Франсуаза дебютирует в театре Антуан, Катрин еще ходит в гимназию, и ее совсем не влечет актерская стезя. Конечно, она восхищена сестрой, которая добивается всего, что задумала, и с восторгом следит за ее восхождением. «Франсуаза обладала святым огнем, – признавала Катрин Денев. – Я – нет. В пятнадцать лет еще сама не знала, чего хочу. У меня не было ни твердой цели, ни особых склонностей. Я мечтала…»

Скорее всего, о прекрасном принце.

Тем не менее уже в 1957 году, четырнадцати лет от роду, Катрин Денев дебютирует в кино. Вместе с другими ученицами приятель дома Дорлеак режиссер Анри Юнебель пригласил ее сняться в картине «Гимназистки». Девочки играли самих себя в массовке. Катрин училась тогда в седьмом классе, и отцу пришлось упрашивать директора, чтобы ее отпустили на съемки.

Немногим больше года спустя – опять встреча с кино. Картина называлась «Котята». По цензурным соображениям она не вышла на широкий экран. Речь шла о молоденьких девочках, втянутых в криминальные аферы. Вместе с Катрин снималась Сильви. Журнал «Позитиф» кисло одобрил эту «многообещающую историю», рассказанную с экрана режиссером Жаком Вилла, и завершил рецензию словами: «Не будем кричать «Вива, Вилла!», а подождем его следующего фильма».

Еще через год Катрин выступает уже в более солидной постановке. Франсуаза для съемок в картине «Двери хлопают» (режиссеры Жак Пуатрено и Мишель Фермо) по роли требовалась сестра, и она привела свою собственную. Они играли строптивых дочек богатого фабриканта. Здесь Катрин впервые встретилась с композитором Мишелем Леграном, который сыграет важную роль в ее карьере. Пока она еще для себя ничего не решила и не относится к кино всерьез. Но заражается увлеченностью сестры-подруги; у нее каникулы, и в конце концов не помешает немного заработать. Для съемок Катрин берет псевдоним – девичью фамилию матери, чтобы не мешать сестре и чтобы их никто не путал.

Такого рода кинематографические каникулы вошли в правило, и уже забылось, кому принадлежала первоначальная инициатива – отцу или Франсуазе. Важно другое: до встречи с Вадимом Катрин словно плывет по течению и никак не проявляет своей индивидуальности. А если проявляет, то в ином направлении. В первом в своей жизни интервью она заявила: «Хочу получить аттестат зрелости и стать модельершей. Говорят, хорошо рисую, почему не использовать своих способностей? Запишусь в школу прикладных искусств». Спустя годы она вспомнит об этой идее и в качестве хобби займется ювелирным дизайном.

Тем более неожиданна метаморфоза, которая вскоре происходит с Денев. К тому времени она успевает сняться еще в двух-трех картинах, где изображает нежную, немного шаловливую, благовоспитанную юность. Даже наиболее заметная из них – «Парижанки» режиссера Марка Аллегре, где сценаристом был его младший друг Вадим, а Катрин играла вместе с актером, певцом и сердцеедом Джонни Холлидеем, – была вполне заурядной.

«Картины эти, – пишет критик Валентин Михалкович, – крутили в кинотеатрах предместий, чтобы кое-как оправдать расходы, и сразу же прочно забывали. Только фотографии сохранили для нас Катрин Денев времени ее дебюта – бесхитростную девчушку из тех, кто стайками толпится в дешевых дансингах, сжимая в руке билет, приобретенный на деньги, сэкономленные на мороженом. Девчушку с упитанными щеками и округлым лицом, в котором с трудом угадывается тот удлиненный, худощавый, классический овал, ставший знакомым через несколько лет миллионам зрителей»^[2].

Танцуя в дансинге, точнее, в модном парижском Эпи-клубе с Франсуазой, Катрин оказалась в поле зрения Роже Вадима. И почти не раздумывая решилась связать с ним свою судьбу, несмотря на предупредительный шепот сестры: «Он опасен!» Катрин высунула язык: «Ревнуешь?» Девушки расхохотались. Франсуаза, и Катрин знала об этом, нисколько не ревновала. Им всегда нравились разные мужчины – может, за единственным исключением, но и Франсуа Трюффо им не придется делить, ибо их романы с ним разделит черта смерти. Вадима же Франсуаза в самом деле не жаловала. Так что в тот вечер в Эпи-клубе она нисколько не хотела обратить внимание плейбоя на себя и по своему обыкновению готова была отплясывать с сестрой до утра. Катрин тоже любила с ней потанцевать, но ночной бабочкой не была. Франсуаза привела свою младшую сестру в кино, она же невольно бросила ее в объятья Вадима.

Ей еще нет семнадцати. Ему – тридцать два, и за ним тянется шлейф «чертовской славы». Он уверенно заявляет: «С Катрин у меня связаны большие планы. Она совсем молоденькая, но ведь карьеру надо начинать рано».

Их отношения развиваются стремительно. Катрин, по свидетельству Вадима, была не способна использовать связь с режиссером в интересах карьеры. Данная ей характеристика звучит так: «Женщина она честолюбивая – и это уже само по себе высокое качество. Но она никогда не была карьеристкой»^[3].

Тем не менее инициатива во многом принадлежит ей. Родители противились роману дочери с известным соблазнителем и постановщиком скандальных фильмов, они даже запирали Катрин на ночь, чтобы не сбежала. Но за девять месяцев до совершеннолетия она решительно заявила отцу, что уедет с Вадимом на очередные съемки в Виллар-де-Лан. И тот смирился. По возвращении в Париж она поселилась в вадимовской квартире на улице Энгр, где со знанием дела вела хозяйство и помогала воспитывать Блошку.

Во время съемок фильма «Уздечка на шее» все внимание прессы было сосредоточено на игравшей в нем Брижит Бардо, и роман Вадима, призванного на помощь неопытному постановщику, с сопровождавшей его Катрин еще не стал достоянием гласности. Журналисты были уверены, что Бардо, уже родившая сына и расставшаяся с его отцом актером Жаком Шарье, вернется к Вадиму. Но наблюдательная Брижит поняла серьезность его отношений с Катрин и шепнула ему: «Она посильнее тебя. Не приходи ко мне плакать в жилетку, когда будет плохо». Простушка при ближайшем рассмотрении оказалась не столь проста.

В ее неожиданно сильном характере убедился и сам Вадим. Катаясь на санях высоко в горах, они с Катрин заблудились и чуть не упали в пропасть. Вадим провел отрочество в горной местности. Но девушка, не имевшая никакого опыта и обутая в неудобные кожаные сапожки, поразила его своим мужеством. Скользя на животе и рискуя угодить в горный ручей, она не сдавалась и упорно повторяла: «Я доеду сама». В отель она вернулась вся мокрая и в синяках, мертвая от усталости.

В другой раз они возвращались с авторалли, которое выиграл Вадим (гонки были его хобби) и на волне победной эйфории лихо обогнали кортеж президентских машин. Вадим с Катрин увидели направленные на них дула револьверов и автоматов, а в другой машине – профиль Шарля де Голля. Это был пик острой политической борьбы во Франции, и за пару часов до этого в генерала стреляли. Когда вадимовская «феррари» с открытым верхом на скорости 200 км в час оставила позади мотоциклетный эскорт, заинтригованный президент спросил: «Кто эта молодая дама?» «Актриса Катрин Денев, мой генерал», – ответил главный охранник. «Если она будет так спешить, то быстро станет звездой», – заметил де Голль.