Катя

После лекций выхожу во двор института. Юрка и Ира утаскивают меня в закуток за зданием, где обычно курят студенты. Ненавижу сигареты, но друзья курят, и мне приходится мириться с этим.

Стою, подпирая спиной стену. Юра что-то лопочет, время от времени делая затяжки. Неожиданно к нам подходят несколько парней. Юрку грубо от меня отталкивают.

– Ну что, шалава, поговорим? – ехидно спрашивает один из парней, беря меня за грудки. – Ещё раз на Адельберга свои бесстыжие зенки вылупишь, я в них горящие бычки вставлю.

Я узнаю аспирантов, что сидели в столовой со Святозаром. Вот же я попала.

– Ребят, отстаньте от неё. Она вовсе не такая, – пытается защитить меня друг.

– Пошёл вон, – один из парней грубо толкает Юрку, и тот падает на землю.

Ира не вмешивается, отбегает трусливо в сторону.

– Не такая, говоришь? Да весь институт знает, что ты с мужиками за бабло спишь.

Я пыталась трепыхаться, отцепить от себя чужие руки, но противник был сильнее.

– Чего ты с ней церемонишься, Славка, врежь, чтобы в следующий раз неповадно было, – говорит кто-то.

Юрка встаёт с земли и пытается помочь мне, лезет в драку. Меня роняют на траву, падаю и скручиваюсь в защитную форму. Их четверо, а нас двое, потому что Ирка убежала.

Неожиданно кто-то закрыл меня собой, навалившись сверху.

– Кир, уйди! – орёт тот, что держал меня за грудки.

– Так избейте и меня вместе с ней, или слабо?! – крикнул Демидов.

Парни сплюнули на землю и ушли. Меня трясёт. «Девочек же не бьют. Девочек не бьют», – звенит в голове.

Демидов помогает мне встать, смотрит хмурым взглядом.

– Как ты? Вдохни поглубже. Не больно? В машину садитесь, довезу до дома.

– Они не били, скорее попугать хотели, – говорю я.

Оказывается, на заднем дворе припаркована машина Кирилла. Именно поэтому он очутился здесь. Но почему помог? Это совсем не в стиле Демидова.

– Спасибо за помощь, Кирилл, – говорю я, пытаясь унять надвигающиеся слёзы.

На самом деле у меня и не болит ничего. Лицо не тронули. Успели только пару раз пнуть по рукам и ногам, и то не сильно. Возможно, если бы Кирилл не помог, то парни вошли бы в раж и начали пинать со всей дури. Сегодня мне повезло, а были дни, когда избивали сильнее.

– Ира меня увидела и позвала на помощь. Отблагодаришь, если на день рождения придёшь. Подарка не надо, – улыбается Кир, а потом идёт к машине.

Мы с Юркой заползаем на заднее сидение. Я отворачиваюсь к окну. Разговаривать не хочется. Мне обидно до слёз. Всё так несправедливо. Если ты не такая, как все, то позор общества. Почему так? Кому какое дело, кто я и что.

Юрка живёт в городе, поэтому его высаживаем первым. Я благодарю друга за поддержку, и он уходит домой.

– Кать, может, пересядешь на переднее сидение? – оборачивается Кирилл.

– Прости, я вызову такси и поеду на нём. Спасибо за помощь.

Пытаюсь выйти, но Демидов блокирует дверь.

– Сиди, отвезу. Хочется подольше покататься по городу, – говорит он, заводя мотор. – Я слышал, ты на права сдала?

– Да, скоро получу их. Завтра поедем с мамой выбирать машину, – говорю тихо.

– Здорово. Какую хочешь?

– Не знаю, мне, в общем-то, всё равно. На месте решу, – пожимаю плечами.

На самом деле не всё равно, но мама купит и не спросит меня. Она же будет деньги тратить. Я только после восемнадцати отвоевала право самой покупать себе вещи. До этого в магазин со мной таскалась мать и брала только то, что, по её мнению, будет мне к лицу. Если бабушка и дедушка говорили, что внучке нужно привыкать к самостоятельности, она отвечала: «У неё ещё грудь до самостоятельности не доросла». И вот вроде не матом сказала, но я понимала, о чём она, и было жутко обидно.

Наконец-то машина остановилась у моего дома. Демидов обернулся и как-то странно на меня глянул. Я решилась спросить.

– Кир, они меня шлюхой обозвали. За что?

– Ты ничего не помнишь, наверное. Твоя подруга на днях затащила тебя на вечеринку в общагу.

– Это я помню. Она уговорила меня сходить на пару часов после занятий. Все пили вино, а я сок. Потом Ирка с парнем куда-то ушла и дальше я проснулась на кровати, подруга сказала, что нужно идти домой. Голова болела, но ведь я не пила, – смущённо ответила я.

– Я тоже пришёл в общагу, но позже вас. Перепутал комнату и зашёл в соседнюю. Ты лежала на кровати голая и слабо сопротивлялась. Тебя лапали трое парней, четвёртый в стороне стоял. Я всех выгнал и закрыл тебя на ключ, тот торчал в замке. Потом нашёл Ирку. Я не знал, что тогда делали фотографии. Они расползлись по всему институту. Парни писали, что ты дала всем одновременно и взяла за это деньги.

Прикрыла рот рукой, было до ужаса стыдно. Что мне подлили в сок? Я этого даже не помню.

– Кто были эти гады?

– Ребята с соседнего факультета. Они тоже были на той гулянке. Ничего, пару дней посидят в комнате, залижут синяки. Кстати, они сказали, что настоящего изнасилования не было.

– Спасибо, Кирилл.

Я попрощалась и вышла, потом помчалась домой, сглатывая слёзы. За что так со мной? Что я им сделала?

Глава 5

Я стою на улице, меня, маленькую, держит за руку какой-то мужчина. Мама напротив нас с разъярённым лицом.

– Ты зачем ей куклу купил?! – орёт мать.

– Что в этом такого, Наташа? Катюша попросила куклу, я отец, имею право дарить, – виновато говорит мужчина.

– Нам от тебя ничего не надо! Пошёл вон отсюда!

Мама вырывает у меня из рук куклу и кидает в мусорку неподалёку. Я начинаю реветь. Мужчина пытается защитить меня. Обнимает ласково и успокаивает. Мама хватает за руку, вырывает из тёплых объятий.

– Харе ныть, Соколовы не ноют. Замолкни, дебилки кусок! Не ребёнок, а размазня! Какой папаша, такая и дочка, – оба умственно отсталые! – орёт мама, и мне прилетает затрещина.

– Ты совсем охренела, ребёнка бить! – к ней подлетает мужчина.

Мама тычет пальцем в его грудь и говорит грозным ледяным голосом:

– Ну, ты, донор спермы, ещё раз к моей дочери подойдёшь – и я тебя посажу. Найду, за что и посажу. Я воспитаю из этой размазни настоящую львицу, и советчики, вроде тебя, мне не нужны.

Мать тянет меня за руку к машине.

– Папа! Пап! – ору я и просыпаюсь.

Значит, у меня был отец, просто я его почти не помню. Где он сейчас? Почему мы больше не общались?