Кавалер умученных Жизелей (сборник)
Шрифт:
«Я Дон Гуан, и я тебя люблю» [5] . Любезный пастушок. Зачем ты умер?
Навязчиво стал петь её мобильник. Валуев сразу же спросил:
– Теперь ты знаешь?
– О Костике? И ты звонил, ты знал?
– Я, собственно, для этого приехал. Несчастный этот случай – это я.
Воистину – тяжелый темный бред.
Максим был в «Дон Жуане» Командором. И уверяет, что явился, как возмездье.
Ирина чувствовала – что-то тут не так. Она прервала разговор и посмотрела на мобильник. Да, номер у Валуева его, но только это их, американский. В Москве с него звонить никак нельзя, поскольку у нас разные частоты. Хотя, возможно, техника дошла.
5
А. С. Пушкин «Каменный гость».
Ирина тут же позвонила Арцыбашевой.
– Все грустно, – поделилась с ней подруга. – На вскрытии – обширнейший инфаркт. Всему виною белая горячка.
– Delirium? [6] Но Костя ведь не пил.
– С тобой. Но сколько лет, как вы расстались? У Константина, как обычно, был запой. Три дня закончился, но Костя был, буквально, не в себе. Сегодня же он просто обезумел. Из дома вырвался, где бегал – неизвестно. Прохожие нашли его в снегу.
– А ты Валуеву звонила?
6
Белка.
– Как и всем. Ответила жена, дала Максима.
– Так ты ему в Нью-Йорк, на городской?
– Он только у меня один записан.
У Одаховской, наконец-то, все сложилось. Она, буквально, что была поражена: Максим в Америке, и это так он шутит. Хороший черный юмор был Ирине по душе. Однако в шутке у Максима был скорей идиотизм, к тому же отвратительный и злобный. Додумался, когда и с чем шутить. Недаром никогда не обольщалась.
Зря шутите со мной, Максим Петрович. Но я, пожалуй, тоже пошучу.
Она проверила – мобильник отключен. И поняла по обстановке, что уже идет антракт. Пришла на сцену – Умалатова и Чуркин разминались. Сказала им: ни пуха, ни пера. Они оттанцевали – ей понравилось. Конечно, есть ещё, над чем работать. Хор выступил: «Пришел конец мученьям». Балетные теперь вступили в коду. Какой у Чуркина бризе дэсю-дэсу [7] .
Акт кончился, она была свободна. Но уходить пока Ирина не спешила. Она вернулась к Константину – попрощаться. Он с фотографии смотрел глаза в глаза. Ирина вспомнила, что спел недавно хор.
7
Балетное па.
Мобильник же запел, когда включила. И Одаховская сказала:
– Да, Максим. Плохие новости, но это я чуть позже. Я о твоих романах, милый друг. Твой главный недостаток – хлипкий стержень, твои сюжеты не годятся никуда.
Теперь о Косте. Макс Валуев написал:
Наверно, вьюга виновата,Она напала, как монгол.Нас снег окутывал, как вата,Нас ветер, как зерно, молол.Он на щеке слезину выжег.Но знаешь, умереть в пургу,Куда почетнее, чем выжить,В своей берлоге на боку.Сегодня,
О главном – ты нигде не наследил. По следствию, пока, несчастный случай. Но мне мой родственник, он некро-офтальмолог, рассказал, что есть сейчас такие экспертизы: по глазу у покойного легко определить, что видел он, конкретно, перед смертью. Как у разбитого мобильника по симке. Когда же Косте экспертизу эту сделают, боюсь, тобой займется Интерпол. Ты больше никогда мне не звони, иначе выйдут на тебя через меня.
Тут трубка закричала: «Он же спился». Но Одаховская уже теперь спешила. Надела она шубу, появилась на крыльце, мобильник свой забросила в сугроб.
Напротив выхода стояли две машины. Поближе – её «Volvo» и водитель. Подальше был суровый «BMW», и рядом с ним Амур Игнатий Чуркин.
Ирина подошла к машине Чуркина, и бросила: «Поехали кататься».
Как говорил великий Хармс:
«Послушайте, друзья! Нельзя же в самом деле передо мной так преклоняться. Я такой же, как и вы все, только лучше».
Роман для Абрамовича
Криминальная драма. Бурлеск (от итал. burla – шутка).
«Не презирай младого самозванца;В нём доблести таятся, может быть….»
Обычно Глеб копался в интернете,В то время пока опытный шоферВыруливал могучий «Мерседес»С размеренною плавностью движенья.Тем утром он скользил по новостям,И в ужасе застыл на странной строчке.«Глазам не верю. Как это она?Нет, Ольга Ведунова, вот – на пляже.Все в панике. Компания друзей.Четыре СМИ, надежные обычно.Аркадий же, как будто болен был,Его уже лечили больше года».Конечно, Ведуновы – общий круг.Не скажешь, будто семьями дружили.Они на раутах порой пересеклись.И там о чем угодно говорили,Ценя такие светские беседы,За истинно широкий кругозор.Их бизнес был в различных областях.Что множило все области охвата,Как частных, так и всяких общих тем.А главное, что были адекватны.И в бизнесе не гадили другим.Супруга Ведунова, эта Ольга,Всегда с ним находилась неразлучно.Но ей хватало такта и ума,Быть рядом, но на грани приближенья,И попусту ему не докучать.Её пленила царственность Наины.Им нравилось болтать по телефону,Выкраивая в день хотя бы час,Не с тем, чтоб осуждать всех и порочить —Они делились взглядами на жизнь,Как это ни звучит высокопарно.А год назад пошли такие слухи,Что, мол, Аркадий бедный умирает,Врачи диагностировали рак.И, правда, если кто-то мельком видел,Все сказывали: «безнадёжно плох.И высох, как больной анорексией».Тут Ольга повезла его в Израиль,В Швейцарию лечиться повезла.Оттуда он явился в лучшем виде,Хоть был, как при болезни, очень худ.Из глаз совсем исчезла обреченность,Готовился приняться за дела.А Ольга, видит Бог, была здорова.Что дернуло их ехать на Бали?Да просто за компанию с друзьями.Аркадий был не в тягость никому,А Ольга от всего оберегала.На следующий день обратный рейс.И Ольга умерла вчера на пляже.Впоследствии, на вскрытии в Москве,Сказали, что не выдержало сердце.Хотя и непонятно – почему.Скорбящий муж держался молодцом.Застыл у гроба в самом изголовье,С подруги не спуская верных глаз.И, может быть, и слышал он слова:«Аркадия спасла, себя сгубила».Но, как к тому отнесся – неизвестно.Поскольку он ни с кем не говорил.На похороны съехался весь свет.Не горе всех тогда объединило:Стремительность внезапного уходаОсобенно всех сильно потрясла.И многие такую кальку смертиНевольно примеряли на себя.«Не время было Ольге умирать»,Наина загрустила о подруге.«Ты видел, и Васильев тоже там».«Так он как раз с Аркадием возился.И как же Ведунову дальше жить»?Но вычислить развитие сюжетаНе стоило особого труда.Недуг дремал, но с горем обострился.О химии – какая может речь?А, значит, и Израиль бесполезен.В Швейцарии один известный врач,Уверенно лечил богатых русских.Немало к нему ездило людей.И дамы часто хором говорили:«Волшебный, дорогой Артём Семёныч».Кудесники, увы, не могут всё.Но, право же, не с горьким сожаленьемОкончил жизнь Аркадий Ведунов.В последний час на Родину приехал.Возможно, чтобы всех благословить,Сходя в могилу рядом с милой Ольгой.Скончался в полном здравии ума.Все средства он в своей последней волеДоверенному фонду отписал,Чтоб скрашивали жизни неимущим. * * *
Вернулись Глеб с Наиной с похорон,В заботах что-то переворошили,И скоро наступило время спать.Глеб только растянулся, как заснул.Наина тоже было задремала,Как вздрогнула. Застыла напряженно,Чтоб выяснить, откуда вдруг испуг.И выяснила – надо бить тревогу.– Да что же ты, проснешься, наконец, —В волнении затеребила мужа.– Чудовищно. Послушай, что за жуть. —Ночь скрыла всё глубокой темнотой.Согнала тучи, вымарала звёзды.И ветер женским голосом стонал,На долгих и щемящих душу нотах.– О, Господи, – пришёл в сознанье Глеб.– Да кто же это женщину так мучит? —– И рядом, – вдруг Наина поняла,– Наталья Балк, там что-то происходит. —– Звони им, – Глеб уже негодовалНа вопли, на жену, на бестолковость.– Родители в Испании давно,А дочки я не знаю телефона.Пошли Валеру, чтобы посмотрел. —– Да, что куда кого-то посылать? —Я сам схожу и захвачу шофёра.В полицию как здесь у нас звонить? —– Не местным же, попробуйте 02.Придумают, кого сюда направить. —Супруги впопыхах спустились в холл.Дом Балков был направо, за углом,И это был бесспорный адрес криков.А сбоку у калитки был звонок.Внезапная раздавшаяся трельСумела угодить на миг затишьяИ, видимо, встревожила кого,Минуты шли, а крики перестали.И вдруг, в окне второго этажаВнезапно обозначилась фигура,Но снизу непонятно было – кто?Фигура тихим голосом спросила:– Что нужно вам? – последовал вопрос,Как будто к ней рвались и разбудили.Хотя сама кричала, может быть.Да, кто там их соседей, впрочем, знает?Глеб сразу же спросил по существу:– Кого у вас там кто-то убивает?Мы только что звонили в МЧС.Наина вскрикнула: «Наташа, это ты?»Начав манипулировать с окном,В намерении полностью захлопнутьФигура взвыла: «Я….» – и замолчала.Потом обескуражила вконец,«Мне здорово», и створки затворила.Усталые ревнители покоя,Несолоно отправились домой.А ночь уже забрезжила рассветом,Шаги звучали болью тишины.– Вот дура, ничего не объясняет.В милицию бы надо написать. —Глеб злобствовал, что скоро надо в город.– Как будто только мы и этот дом. —– Мы – рядом, и открытое окно,От этого мы так и всполошились. —Наина загасила инцидент,Но думала вправлять мозги мерзавке.– Так вы, как и уславливались, в семь? —Валера уточнил во избежание.Глеб буркнул: «Едем в восемь», и ушел,Обняв, чтоб успокоиться, Наину.У той же вовсе не было тревог —Она разобралась в ночном безумьи. * * *
У Уховых высокий бельэтажБыл спрятан в эбонитовых фигурах,Почетно охраняющих альков.А замысел решить всё в арт-деко,В конечном счете недозавершили,И это было тоже ничего.Здесь все дышало отдыхом и негой,А также было можно наблюдать.Но быть в засаде – нудное занятье.«И чёрт с ней, как увижу, так узнает,Как ночью нам покоя не давать.И, всё-таки, кто с нею бултыхался?»,Наина было двинулась уйти,Когда подъезд у Балков отворился.Наташа, лет семнадцать, минус-плюс,На выходе смотрелась, как подросток,Без краски, и одета в сарафан.И только белизна тепличной кожи,Да черные круги её глазницГрозили ишемической болезнью.Но уж Наина знала, отчего,Бледна Наталья, скована в походке.За нею следом вышел кавалер.Нельзя сказать, чтобы особо броский.Но было что-то в этом удальце,Чтоб взгляду загореться интересом.По виду и не скажешь сколько лет,Примерно двадцать пять, не больше будет.Короткая прическа головы,И волосы смотрелись жесткой шерстью,Имея рыжий, тусклым золотом окрас.Наверное, они пошли б кудрями,Когда бы их ни стригли так нещадно.Высокий лоб был сужен от висков.Лицо хранило мощную небритость,Но четко – на границе с бородой.Хоть нос и был немного удлинен,Но с прочими чертами гармоничен.В глаза, с разрезом древним ассирийским,Вкрапились чудом серые зрачки.Наина разглядела всё детально,Когда случайно пару догнала.Их улица в конце впадала в площадь.Не площадь, а развязку для машин.Там скучились лотки и магазины,И было там приличное кафе.Тем утром вовсе не было народа.Наталья с парнем двинулись туда.Наина же всегда любила кофе.Присев за стол, раскинувшись на кресле,Наталья уловила женский взгляд.И поздоровалась, пытаясь вспомнить имя.– Ну, как твои, Наташа, отдыхают?Наина без затей произнесла.– Им нравится. А вы что не у моря? —Наталья глянула, чем дышит её друг.Тот пристально разглядывал Наину,Сощурив глаз и чуть скривив губу.Сел в кресло и к Наталье обратился.– Давай же, пригласи свою подругу.Вы, может, к нам присядете на чай? —– Конечно, если я не буду в тягость.Послушаю, чем дышит молодежь.Я близкая Наташина соседка.– Знакомься Рома, мы и впрямь соседи,И девушка не знала, как назвать.– Наташенька не часто здесь бывает.Не помнит, что меня зовут Наина. —У девушки в глазах она прочла —Наташа хочет отчество услышать.Но Рома ей не дал заговорить.– Какое счастье, что меня зовут Роман,А не Руслан, как в опере у Глинки.И нет причины опасаться вас,Как в сказке: «по велению Наины». —– Меня назвали так от слова “nine”.Прабабушка, так вышло,
англичанка. —– А мой прадед в Бразилии живет, —Сказала неожиданно Наталья.– Вернее, не живет, а умер там.А прежде он был мэром в Петрограде. —Тут Рома им сказал, не пряча взгляд:– Тогда и я подробнее представлюсь. —Он даже вырос, сидя за столом.– Мой дядя занимался раньше нефтью.Теперь политик, в Лондоне живёт. —Под занавес официальной частиК ним юноша пришёл принять заказ.Наина разрешилась очень быстро.– Я кофе, а ребята что хотят, —Официант почтительнейше слушал.– А мне, пожалуй, фрукты, чёрный чай,И торта я бы скушала кусочек. —– А я бы, не пугайтесь, съел быка.Яичницу, два тоста, много сыра.Ещё, пожалуй, кофе с молоком.Наина поднялась: «Я на минутку»,И скрылась где-то в омутах кафе.– Зачем ты пригласил зануду эту, —Наталья тут же стала верещать,– Я толком-то и знать её не знаю.Лишь то, что рядом с нами ихний дом.Они нам этой ночью и звонили. —– Тем более должны поговорить.Тебя, ей богу, вовсе не убудет,А в ней заметен явный интерес.И вовсе не зануда, тоже скажешь.Я вижу в ней глубокий острый ум. —– Поэтому слюною весь исходишь.При мне бы хоть других не раздевал. —– Мне кажется, тебя не обделили, —Роман прикрыл глаза, как отдыхал.Наталья испугалась – будет ссора.А вышло так, как будто ничего.«Ведь я его практически не знаю.Но так хочу – не ровен час спугнуть».И внутренне решила – будь что будет.«Зануда» уже двигалась по залу.Продумано – явилась, не спеша,И выплыла заливом барной стойки,Размножив лик в витринах берегов.Наталья мельком глянула на Рому,Он выход, несомненно, оценил.– Простите, но я тоже вас покину.Наину встретив, так сказал Роман,И будто в три прыжка исчез из зала.– А кто, скажи мне, Рома у тебя? —Наина обронила равнодушно.– Его все называют Абрамович,Но только он просил не говорить. —– Какой-такой? Какой-нибудь племянник? —– Не знаю я. Спросите у него. —– А что ты ночью так, скажи, звучала? —При взгляде на сидящую Наталью,Наине вдруг внезапно в ум пришло,Сравненье с тёмной панночкой из «Вия»,Которую взнуздал тот хлопчик Брут.Простоволосая, с кругами под глазами,На голом теле легкий сарафан,Она ждала, когда придет избранник.– Откуда знать, что быть такое может. —Наталья вслух озвучивала мысль.Но тут же осеклась: – Вы извините.Безумие – распахивать окно.У нас везде стоят стеклопакеты. —– Что, чувства так твои разбушевались? —– Он был неистов, как Виссарион,Который из истории известен. —– Какой ещё такой Виссарион?Откуда вдруг такой герой – любовник? —Наине вспомнился из школьных лет Белинский.Наталья вышла, только Рома сел за стол.Наине бросилось в глаза, как парень жилист,И мощь покрытых рыжим пухом рук.– Роман, ведь я могу так обращаться?Скажите, вы живете тут у нас? —Они впервые встретились глазами,И оба твердо выдержали взгляд.– Сегодня – здесь, а завтра – где я нужен.Но свой себе ещё не создал дом. —– Едва ли я могу задать вопросы,Но что-нибудь хочу узнать про вас. —– Я – бездарь. По призванию – коллектор.А есть желанье – мы поговорим. —Но лишь вернулась томная Наталья,Наина заспешила уходить.– Наташа, ты зашла бы по-соседски.Как выберетесь, ты и кавалер. —– Не знаю я. Вот разве по-простому?Но хлопотно – у вас семья, и муж. —– Глеб в Ригу уезжает послезавтра.Подумайте. Не станем назначать. —И двинулась, как будто на прогулке.Та парочка смотрела ей во след,И Рома теребил свой подбородок. * * *
Что вслед они смотрели – не случайно.Бывало, на неё смотрел весь свет,Когда плела сквозь подиум походку.Во всех глазах читалось: «Хороша!!!»И Глеб тогда решил: «Моею будет».А он своих решений не менял.* * *
Наина, как вернулась из кафе,К компьютеру прошла, как рьяный блогер.Ей нравилось, что думала – писать.На этот раз пошли воспоминанья.«Наина девочкой приехала в Москву,Как только в школе выдали дипломы.В буквальном смысле, этот документБыл пропуском на полную свободу.Она держала парочку подруг,Компанию для поступления в ВУЗЫ.Но это было нужно для родных,Считалось, что учиться будут вместе.Отец её не вышел провожать,А мать, пустив слезу, перекрестила.В столице поступила в РУДН,На факультет гуманитарно-социальный.Не с тем, чтобы впоследствии ей статьУченым по истории России.А просто, по велению души.Ей нравились серьёзные названьяТого, что предстояло изучать.Чтоб бросить мимоходом в разговоре:«Я знаю Русь дорюриковских лет».Приезжих поселяли в общежитье,Снимая боль искать в Москве жильё.Вообще, была двоюродная тётя,Расплывчатая мамина родня.Но тетушка племянницу из ТомскаПозвать для встречи долгом не сочла,И больше ей Наина не звонила.Была она приметною девицей,В буквальном смысле – кровью с молоком.Она гордилась русою косою,Но, кто бы знал, как тяготилась еюВ кругу своих остриженных подруг.Но, видимо, такой уж уродилась,Свой образ не рядила под стандарт.Отец, как уезжала, был уверен —Пропащая, отрезанный ломоть.Мать думала – настырная дочурка.Не сломишь, всё по-своему решит.Наину в самом деле не сломили,Но так её умело закрутили,Не Рюриком пришлось ей заниматься,А собственной историей своей.Анжела с Кубы, Цзой Чуа – вьетнамкаВселились в общежитье рядом с ней.Улыбчивая, яркая кубинка,С неброской долей негритянских черт,Звала себя – «весёлая креолка»,И, было очевидно – почему.Компактная вьетнамка Цзой ЧуаС отточенной восточной красотою,Для важности смотрела сквозь очки.Она себе казалась Йоко Оно.И был любовник, русский гитарист.Нельзя сказать, чтоб девушки дружили,Но их соседство тягость не несло.Друг Чуа захотел придти с друзьями,Взять девушек куда-то посидеть.Вьетнамка очень сильно приглашала:«Увидите, что парни хоть куда».По-русски она складно говорила,Почти что не сюсюкала совсем.Анжела русский только изучала,И, право, ей давалось нелегко:«Нам пробовать на встречу с кабальеро.Замучила тристеза, как тут – грусть».Итак, рок-гитарист пришел с друзьями,Когда условились, под вечер в институт.Он сам себе лепил богемный образ,По плечи волосы, и в свитере, в джинсах.Друзья его, особенно Владимир,Пришли, как деловые господа.Владимир, так и есть, он был продюсер,А третий стал Анжелы кавалер.Наина волосы пучком большим стянула,Как где-то, у какой-то из актрис,А строгий деловой костюм английский,Ей так и не пришлось переодеть —Ребята сразу с лекций их забрали.– Ты будто бы из офиса и в офис, —Владимир улыбался на губах,Но взгляд был изучающе серьезен,– Не все так строго ходят в институт. —Наина поняла, что нужно правду.– Я, нечего скрывать, провинциалка,Приехала в Москву, чтоб жизнь узнать. —– Вы это так с достоинством сказали,Я сразу много понял про тебя. —За столиком попарно раскололись,Беседовали четко тет-а-тет.– Но – имя ваше странное – Наина. —– Прабабка наказала так назвать. —– Ты знаешь, ты мне нравишься ужасно.Я правду говорю, а не кадрюсь.Ведь, если б приставал, послала сразу? —Наина на продюсера взглянула,И он ей показался ничего.Одет без новомодных наворотов,Причесан, без разболтанных манер.А он же продолжал крепить фундамент.– Наина, я работаю в программе,Для зимнего показа новых модИзвестнейших российских модельеров.Ответственен за кадровый вопрос.Короче говоря – подбор моделей.И ты, свой самобытный яркий образ,Могла бы привнести, как ретро-всплеск.На подиуме, в соболиных шубах. —– Простите. Здесь так душно. Я сейчас. —Наина помнила – метро тут где-то рядом,И тут же она двинулась туда,Послав Цзой Чуа краткий эсэмэс:«Охваченная головною болью,Прошу довеселиться без меня».«И что же, все столичные считают,Что все в Москву стремятся на панель?» —Лениво перекатывалось в мыслях.И, только добралась до общежитья,Как тут же затрезвонил телефон.– Наина, что же вдруг вы так исчезли?Простите, беспокою вас, Владимир.Я – рядом. Пять минут поговорить. —И он уговорил пойти в кафе,Что было в новом здании напротив.И больше стать моделью не манил,А что-то все болтал, довольно живо,И было интересно и легко.Коктейль…. Потом немного танцевалиНа маленьком пространстве в полутьме.Наина чувствовала жаркий трепет рук,И быстро среагировала: «Хватит».– Давай ещё немного посидим.Ну, что ж не посидеть, когда есть время,И спутник – на дистанции – неплох.Он снова угостил её коктейлем.Ей нравился из шейкера напиток,Пила его и думала: «Нектар».Владимир распылялся в разных байках.Потом опять пустились танцевать.Наина это делала умело.Володя рядом с ней не спасовал,И взлягивал, и так забавно прыгал.– А как бы побеседовать с тобой? —– Ну, что же, как у нас, сейчас узнаю, —Наина позвонила Цзой Чуа.– Они сейчас устроились в подвале,Для них играет Цзойкин гитарист.И, значит, что мы можем в общежитье.И там до их приезда говорить. —Она продюсера охотно пригласила,Поскольку мир вокруг нее вдруг стал иным.Наина, так сказать, раскрепостиласьДо чувства, что кругом одни свои.Выплясывают, словно в день Купалы,И скоро будут прыгать над костром.Всё радовало, мысли стали шире.Продюсер – вообще, как лучший друг.С Владимиром её свела судьба.На подиуме, в соболиных шубах,А, что же, ей представилось, не быть?Когда другим девчонкам из глубинкиТак сильно уже в жизни повезло.И пусть он не Владимир Мономах,А только начинающий продюсер.Так, значит, ещё время не пришло.Смотри, как улыбается зубасто.– Возьми шампанского, куда как хорошо.Наина отомкнула дверь ключами.Владимир, не включая верхний свет,Мгновенно её запер на задвижку.
Поделиться с друзьями: