Кавказ. Выпуск XIV. Покорение Эльбруса

Янош Бешш, более известный как Жан-Шарль де Бесс (1799 – после 1838) – венгерский путешественник и ученый, занимавшийся изучением этногенеза и древней истории венгров. В 1829 году предпринял поездку на Северный Кавказ в поисках следов пребывания предков венгров на этой территории, во время которой побывал в Крыму, на Кавказе. Оказавшись в Ставрополе, узнал, что командующий войсками на Кавказской военной линии генерал Эммануэль организовал экспедицию с целью восхождения на Эльбрус. Бесс присоединился к экспедиции и впоследствии написал книгу «Путешествие в Крым, на Кавказ, в Грузию, Армению, Малую Азию и в Константинополь в 1829 и 1830 гг.», которую издал в Париже в 1838 году на французском языке. Главы из нее для нашего издательства перевел на русский язык Игорь Гориславский.

Глава VII. Экспедиция на Эльбрус

Так как нам предстоял долгий путь верхом на лошадях и переход через крутые горы, я накрыл чехлом свою коляску и вещи и оставил все в Горячеводске. Я выехал 2 июня, не беря с собой ничего из съестных припасов, дабы они не обременяли меня постоянно.

Благорасположение генерала избавило меня от этих трудностей, ибо он сообщил письмом своей супруге, что я буду среди его спутников, в числе которых уже было четверо академиков, прибывших из Санкт-Петербурга.

Успокоившись по этому поводу, я отправился в дорогу в 5 часов вечера с эскортом казаков. С невероятной скоростью мы прибыли в Боргустан – хорошо укрепленный казачий пост, защищенный от нападения горцев. Сменив лошадей и эскорт, мы направились в Кисловодск, где были кислые минеральные воды. Эта местность находится у подножия возвышенностей, которые входят в Кавказский хребет между Черным и Каспийским морями.

Ночь застала нас в нескольких верстах от Кисловодска. А когда мы въезжали в горы, то увидели большие облака, собирающиеся над нашими головами, и скоро темнота стала такой густой, что мы не смогли бы продвигаться по дороге, если бы не множество молний. Наши лошади в самом деле были напуганы ужасным громом, который раздавался с грохотом, удвоенным эхом гор, окружавших нас со всех сторон.

Какой божественный спектакль, какое наслаждение для меня, с детства с невыразимым удовольствием слушавшего раскаты грома. Грудь расширялась, дыхание становилось более свободным, и тогда я считал себя счастливым, хотя настоящее счастье осталось мною неизведанным в течение моей долгой и тяжелой от трудов жизни.

Этот небесный гнев, грозивший нам, напомнил мне сказание, так часто повторяемое горцами и многими путешественниками, в котором Эльбрус якобы был недоступным и священным для всех смертных.

Было уже 10 часов вечера, когда мы прибыли в Кисловодск, преодолев 45 верст за 5 часов. В темноте приходилось искать извилистую дорогу, ведущую в форт. Мы подъехали к шлагбауму. У меня было письмо, или, точнее, приказ для коменданта. Одного из наших казаков пустили к коменданту, который приказал немедленно открыть шлагбаум, принял меня дружески и отдал приказ постелить мне очень чистую постель и предложил на ужин несколько галет и стакан вина.

На рассвете следующего дня я сел в седло, окруженный эскортом из двух десятков казаков. Безопасность путешествия без внушительного сопровождения была бы под угрозой, поскольку справа была Малая Абазия, а слева – Большая Кабарда, населенные народами, независимыми, воинственными и склонными к грабежу.

Выезжая из Кисловодска, мы сразу же начали преодолевать высокие горы по узким тропинкам и краям пропастей, которые только и ждут, как бы вас поглотить. Подъем и спуски весьма утомляют: дороги по ним представляют собой внушительное нагромождение скал, закрывающих красоты, которые мы хотели бы тщательно рассмотреть. Но продвижение по этим каменистым тропам было лишь прелюдией к тому, что нам предстояло через несколько дней – приблизиться к проходу, такому жуткому, что мы по праву назвали его Железными воротами.

Проехав утром 40 верст, мы добрались до стоянки экспедиции к 11 часам. Лагерь располагался на плоскости у входа в ущелье, называемое Хасаут, которое находится на высоте от 6 до 7 тысяч футов над уровнем моря. Кибитки [1] были установлены полукругом; они стояли перед палатками офицеров войск Линии и казаков. Одна из кибиток была занята генералом и его четырнадцатилетним сыном, вторая – была предусмотрена для академиков и архитектора. Благодаря доброте генерала, меня поместили с этими господами в той же кибитке. Третья была предназначена для штабных офицеров.

1

Господин Клапрот описал в своей работе форму и строение кибитки очень точно. Воспользуемся его словами.

Шестьсот пехотинцев не имели палаток, с двумя пушками они расположились сторожевыми постами в разных местах.

Русский солдат, привыкший к усталости и непогоде, вместо того чтобы отдыхать после тяжелого похода, бегает то направо, то налево, собирает ветки и строит укрытие от палящих лучей солнца и дождя.

Четыреста казаков в поисках пастбищ разошлись по холмам для выпаса лошадей, которые разлеглись в травах, достигавших колена и бывших отличным кормом. Лагерь выглядел очень красиво.

Генерал отошел от лагеря чуть раньше, чтобы исследовать соседнюю гору и осмотреть окрестности. По словам местных жителей, здесь находилась шахта свинцовой руды. Ее, в самом деле, нашли и позже принесли образцы, правда, с других гор, немного отдаленных.

Генерал вернулся после полудня, сердечно меня принял и не переставал выказывать мне свое благорасположение до последнего момента моего пребывания на Кавказской линии. С удовольствием должен признать, что я обязан таким приемом рекомендации его уважаемых родственников, живущих в Вершице, в Венгрии, откуда генерал родом.

Этот достойный человек также привержен своему монарху и новой родине, как и обожает страну, откуда родом. Выходец из дворянской семьи, он провел первые годы службы в австрийской армии, где и заслужил золотую медаль. Затем в поисках лучшей доли или, скорее, ведомый судьбой – всегда неумолимой и неизбежной, – он вступил в гвардию, где служили венгерские дворяне. Однако, несмотря на все попытки, избежать так называемого жизненного жребия не удалось: пришлось покинуть австрийскую службу, свою родину и вступить в армию императора Павла, где он быстро дослужился до чина полковника. Характер этого генерала образцовый и достоин высокого уважения. Чтобы оставить неизгладимый след сыновней нежности на своей родине, он возвел мавзолей из мрамора у входа во двор Вершитской церкви: там покоится прах его родителей.

Четверо академиков, присланных императором Николаем для исследования Кавказа, были господа: А. Купфер, член Санкт-Петербургской академии наук; Э. Ленц, адъюнкт Академии наук; Э. Менетрие, хранитель Зоологического музея Академии наук; К. Мейер, доктор философии. Штабные офицеры были: кавалер Зельмих, полковник, помощник генерала; подполковник Ушаков, командующий фортом Нальчик и соединениями экспедиции; Щербатов, офицер обоза; кавалер Земки, офицер-медик, и Жозеф Бернардацци – итальянец по происхождению [2] , архитектор Горячих Вод.

2

Джузеппе (Иосиф – по документам на русской службе) Бернардацци – не итальянец, а швейцарец из италоязычного кантона Тичино, селения Памбио. – Примеч. пер.