Кавказец

– Ну, насчет кровников тут пока ничего не ясно, поскольку эти пока еще живы.

– То-то и оно, что пока. Абдуле прилетело в живот, и хотя пуля ударила сначала в луку седла, от того не легче. Мятым куском влетела в брюхо, и чего там наворотила, только богу известно. У Балбаша пулей кость на бедре размозжило и дальше прилетело лошади. Мало того, он, когда упал, еще и о камень ребрами приложился, похоже, что они ему в грудь впились. Вон пузыри пускает. Малику повезло, конечно, но он вам самым лютым врагом станет, если выживет. Руку ему не спасти, а калеки они куда злее здоровых. Так что не перевязывать их надо, а кончать. Оно двоим даже вроде бы облегчение.

– Погоди кончать, – глядя на раненых и что-то прикидывая в уме, одернул Александра Шейранов. – Ты мне лучше объясни. Если они из Мары, значит, из тех, кто пошел под руку царя. Так какого хрена они на меня набросились?

– А они набросились?

– Нет, йожики курносые, это я от жары сошел с ума и в одиночку набросился на трех горцев.

– Кхм. Да кто ж его знает, вы эвон как резво с двумя псыхадзэ управились, а они не чета этим.

– Ага. Это если они были вообще из псыхадзэ.

– Они самые, уж поверьте мне. И подтверждение тому я нашел. Ох и весело теперь у нас будет! Тут ведь мало, что родственники мстить бросятся, но и друзья-товарищи убиенных крепость со всех сторон обложат, дышать не дадут. А вдобавок еще и Даулетовы.

– Ты по делу давай!

– Ну, по делу, так по делу. То, что они сами на вас наскочили, никому не интересно. Кровь смывается кровью, и никак иначе. А то, что они сами пришли под руку царя… Про них ведь как говорят: «частично покоренные». Потому что они, хотя и живут на нашей стороне, очень даже ходят в набеги, к горцам, почитай, открыто, к нам – тишком. И в полон уводят, не без того, только сбывают бедняг на той стороне, подешевле. И выкуп за пленных получают. Ты поди разбери, с кем имеешь дело. Они ведь не станут проводить обмен в тех местах, где их знают. Да и лица при этом прикрывают. Те же черкесы ведь свое серебро потом тратят на наших землях. Так вот, то, что тут случилось, целиком ваша вина.

– Интересно. И в чем же?

– Так ведь вы проезжали через Мару. Весь аул видел, что вы один. Это же как морковку кролику показать. За офицера, самое малое, можно пятьсот рублей взять. Правда, сначала постараются побольше получить, разузнать о пленном. Но если родня не выкупит, тогда командование озаботится. Оно, конечно, с казны деньги не те, но все одно изрядно получается. Я вообще удивляюсь, чего это только Даулетовы на охоту отправились. Хотя-а. Мало кто им слово поперек скажет. Первыми подорвались, остальные притихли.

– А чего же тогда меня в ауле не спеленали?

– Да вы что, Сергей Григорьевич, это же беду на аул накликать. Они ведь между собой не больно-то и ладят. Тут ведь как, одно дело – догадываться, кто шкоду учинил, и другое – знать доподлинно. А как видоки найдутся, так и от крепости сразу привет прилетит.

– Ясно. Ты погоди пока, Александр, я отойду в сторонку, подумаю.

– Да чего тут думать…

– Са-аша-а!

– Слушаюсь, ваше благородие.

Вот так-то лучше. А то ведь мало, что Темляков офицер, так ведь еще и кровников вот-вот заполучит именно он, а не казак. Если по справедливости, и решение принимать следует ему. А вешать себе на шею еще одних врагов страсть как не хочется. Чем больше народу будет участвовать в охоте на него, тем меньше шансов уцелеть. А вот если…

– Антон, вы здесь? – Отойдя на почтительное расстояние от казаков и делая вид, что задумался над ситуацией, запросил Шейранов.

– Здесь. Пошли на очередной виток. Я уже догадываюсь, о чем ты хочешь мне сообщить, и мой ответ «нет». Мы делаем реалити-шоу, и вмешиваться в события радикальным образом я не собираюсь.

– А теперь послушай меня. С достижениями в области медицины вашего слоя и восприимчивостью к лекарствам аборигенов, которые ничуть не избалованы химией, поднять раненых вполне реально. Ранение в живот, пробитое легкое, плюс переломы и разбитый сустав. Я достаточно долго разговаривал с нашим хирургом, чтобы представлять, каких именно трудов ему будет стоить поставить их на ноги. Да он управится в разы быстрее, чем с пациентами из вашего слоя.

– Заметь, я этого не отрицаю. Потому что прекрасно помню, как мы старались не злоупотреблять с лекарствами в отношении твоего подопечного, – ответил Антон. – Но какое это имеет значение?

– Так, Антон, время уходит, и раненым лучше не становится. Соображай быстрее. Если я их вытащу, то получу кунаков. Это Кавказ, и от многовековой вражды до дружбы на века – здесь только один шаг. И заметь, это вовсе не фигура речи. Ты слышал, что сказал Пархоменко. Я еще не успел прибыть сюда, а тут уже земля слухами полнится. Сидеть все время в крепости у меня не получится, даже если позабыть о твоем шоу, у Темлякова есть долг присяги, и ему придется воевать. Вы подстраховать можете далеко не всегда, сегодняшний пример – яркое тому подтверждение. Получается, что твой главный герой оказывается под прицелом сразу с нескольких направлений. Если же вы вмешаетесь сейчас, то не просто станет одним направлением меньше, но еще и появятся те, кто всегда будет готов прикрыть Темлякова.

– Хм. Л-ладно. Твои доводы звучат убедительно. Но как ты уберешь казачий разъезд?

– Как, как! Просто прикажу им убираться, вот и все.

– Ну что же, действуй.

* * *

– Каковы прогнозы, Виталий Юрьевич? – когда дирижабль начал набирать высоту, наконец поинтересовался Перегудов у хирурга.

– Ну, мы успели до наступления клинической смерти, а потому шансы раненых я оцениваю как очень высокие. Будут как новенькие. Только бы Сергей Федорович сумел скрыть наши медикаменты. Но, думаю, сделать это не так уж сложно, все же в гарнизонах не принято обворовывать офицеров.

– Этого я опасаюсь меньше всего. Даром, что ли, столько времени обхаживаем крепость. Да у нас там чуть не каждый закуток под пристальным наблюдением плюс народу заряженного предостаточно. Значит, с этими ранеными полный порядок?

– Не уверен в отношении того, которому повредило сустав. Если повезет, то рука заработает в достаточной мере. Но будет доставлять ему неудобства, а уж на погоду реагировать лучше всякого барометра. И должен заметить, горячие источники тут мало чем помогут, хотя и не окажутся полностью бесполезны.

– Вот и ладно. А так бы остался без руки, и я думаю, он это прекрасно понимает. Семен, надеюсь, нас никто не заметил? – поинтересовался Перегудов у Зайцева, когда хирург вышел из операторской.

– Полный порядок. Нас еще и вертушка страховала, круги вокруг нарезала, ощетинившись инфракрасными датчиками. Так что все чисто. Казачков сопроводил?

– Угу. Не знаю, как можно выполнить приказ – идите куда шли, и к вечеру не забудьте навестить Мару, чтобы сообщить о раненых и офицере, сражающемся за их жизнь. Но эти подчинились безоговорочно. Никто даже не пытался своевольничать и вернуться, чтобы тишком присмотреть за командиром.

– А чего тут удивительного? Армия, она и есть армия. А что до присмотреть тайком… Шейранов же сказал, что если только заметит кого, то сначала будет стрелять, а уж потом разбираться, друг там или враг. Как он стреляет, они оценили, а дальше… В конце концов, даже Пархоменко по большому счету плевать, если их благородие решил корчить из себя героя. Приказ отдан при всех, Темляков ему не родственник, так что с него взятки гладки.

– Что же, логично.

– Ты лучше подумай, как ты будешь оправдываться, если Шейранов вдруг сообразит, что мы фактически все время находились над ним и могли оказать ему реальную помощь. И это уже не первый косяк за нами. О его отношении к подопечному я напоминать не буду.