Кай 4

Меня пробрал ужас и вдруг я почувствовал, как мои руки наливаются невероятной силы контуром. Быстро глянул «внутренним зрением» и не поверил увиденному: кости рук изменили цвет на голубоватый, а мышцы приобрели оранжевый цвет и, казалось, сейчас взорвутся от напряжения! Эта энергия просилась наружу. Моя кожа стала ужасно твердой и зачесалась, будто изнутри.

Новая способность?

Толстые деревянные колодки с оглушительным треском разлетаются в стороны, освобождая руки. В глазах культиста проскальзывает недоумение, а в следующую секунду я хватаю его левой рукой за затылок, а правой за подбородок и толкаю в сторону от себя, что есть сил. В напряженной тишине раздается хруст позвонков, голова, уже бывшего покупателя, проворачивается на пол оборота, а нижняя челюсть, под нажимом моей кисти, продолжает движение и с треском вылетает из суставов, перекашивая его лицо в невероятной гримасе.

Носатый протягивает руку в мою сторону и воздух медленно начинает вибрировать над его ладонью. Я отшвыриваю труп культиста прямо в него, отчего они оба заваливаются на помост. Старик барахтается на полу, пытаясь выбраться из-под мертвеца, а я пытаюсь решить, убивать его или нет и вспоминаю, что на краю сцены находились два стражника!

Напряженный слух улавливает глубокий вдох, я резко приседаю, и чувствую ветерок от быстрого движения лезвия над головой. Хватаю появившуюся перед лицом рукоятку и одним рывком втыкаю глефу вертикально в помост. Стражник, не ожидая от меня такой мощи, не успевает выпустить ее из рук и перелетает, через мою спину, приземляясь где-то посредине зрителей.

Быстрый разворот, замах трофейной глефой, и я вижу ужас в глазах его напарника. В них читается обреченность, ибо он понимает, что перед ним не человек, а зверь, многократно превосходящий его в скорости и силе. Отмечаю краем глаза, что к нам бежит отряд из двух десятков воинов с оружием наперевес.

Внутренний взгляд. Понимаю, что моя энергия вот-вот иссякнет, и я выгорю. Мне не справится с таким количеством людей. Мгновенно соображаю, что все вокруг остались живы, за исключением слуги Тьмы, и, если я больше никого не убью, мои шансы не умереть сегодня сильно повысятся.

Втыкаю глефу в деревянный пол по самую рукоятку, слышу восхищенные вздохи толпы, и смиренно поднимаю обе руки кверху. Мой взгляд отмечает, что соратники убитого уже пропали из виду.

Через секунду я подлетел в воздух и, с огромным усилием, повернул голову в сторону. Воздух вокруг меня словно превратился в камень. Старик-воздушник уже выбрался из-под трупа и сейчас держал перед собой вытянутую ладонь, указывающую на меня. Все в нем выражало искреннее изумление и попытку понять произошедшее. На помост забежали стражники, отрепетированным маневром создали круг и выставили глефы перед собой.

Тело начало медленно опускаться в это кольцо лезвий и, едва мои ноги коснулись пола, как носатый вытащил свои четки и внимательно начал рассматривать и перебирать их, пытаясь найти светящуюся бусину.

А вот хрен тебе! Сомневаюсь, что под мою регенерацию у тебя есть камушек! Придется тебе поверить, что это была моя обычная физическая сила.

Интересно, меня сейчас убьют?

— Ан малза! — внезапно донесся чей-то радостный голос из передних рядов.

Это предложение покупки? Я замер…

— Тун малза? — неуверенно перебила его ставку какая-то женщина.

— Чал малза! Пал малза! Сон малза… — возле помоста началась настоящая потасовка, послышался хруст сломанного зонтика, а следом возмущенный крик какой-то оскорбленной особы. Но собравшихся было уже не остановить. Их руки взмывали вверх одна-за другой, держа прозрачные камни размером с ноготь, переливающиеся в солнечных лучах.

Рот старика с каждой новой названной суммой раскрывался все больше. Он велел стражникам разойтись полукругом, чтобы они открыли толпе вид на меня, а в спину мне уперлись многочисленные кончики лезвий.

— Дал тун малза! — прозвучавший голос можно было бы назвать бархатистым, если бы не легкая гнусавость.

Принадлежал он крупному усатому мужчине в роскошном халате, подчеркивающем небольшое брюшко, которое в его случае не выглядело безобразно, а скорее придавало солидности. Он переводил взгляд с меня на носатого и обратно. Заметнее всего на его лице выделялись глаза — они излучали достоинство и были светло-серыми, хотя все в нем говорило, что он потомственный далиец.

По толпе пронеслись разочарованные вздохи, но ставку никто не перебил.

— Дал тун малза! Дал тун малза! Дал тун малза! — мгновенно отчеканил носатый старик, забыв про свою манерную медлительность, — Табухетте лон Ашах-туль-Хани!

Кажется, меня только что купили за очень много денег…

В спину надавили глефы, указывая двигаться вперед. Старик самолично подошел к моему будущему хозяину, и тот отсчитал ему двенадцать прозрачных камней. Запомним: дал и тун — десять и два, а эти камни, если я не ошибаюсь, называются бриллиантами и стоят очень дорого, по крайней мере в Четырех королевствах. Ашах Хани — это скорее всего имя и фамилия, а туль — принадлежность к определенному сословию.

Я спустился с помоста, откуда меня сразу повели к горну и наковальне, где затянули в цепи так, что я не смог самостоятельно идти, и даже нормально двигаться. Но это и не потребовалось, четверо стражников в красивых доспехах, отличающиеся от местных, водрузили меня на носилки, подняли на плечи и направились в сторону выхода.

За пределами невольничьего рынка меня встретили стоянки, на которых находились сотни бегающих туда-сюда людей, множество шатров и бесконечные верблюжьи привязи. Чуть дальше образовался стихийный рынок, где на расстеленных на песке коврах расположились галдящие торговцы, продающие все, что угодно; начиная от фруктов и заканчивая одеждой и украшениями

К сожалению, насладиться картинами местного быта на этот раз не удалось. Меня, не освобождая от оков, поместили в какую-то клетку на колесах, запряженную парой верблюдов, а затем накрыли ее сверху белоснежной попоной. Впрочем, это много лучше, чем медленно запекаться под лучами полуденного солнца.

Прошел еще примерно час. Ткань около входа отодвинулась в сторону, и ко мне поместили еще двух воинов-рабов: далийца и хаттайца, закованных в намного более простые оковы, но тем не менее полностью исключающих подвижность. Видимо, единственный норадец достался кому-то другому, и получить хоть какую-то информацию о том, что меня ждет впереди, удастся только на месте.

Спустя минуту повозка двинулась вперед. Мышцы постепенно затекали, и я, насколько это было возможно, пытался подвигать телом, чтобы хоть немного разогнать кровь, а затем, выгнувшись как червяк, смог занять более-менее удобную позу на боку.

Итак, я назвался бойцом и продемонстрировал будущему хозяину свои новые возможности, которые, впрочем, для меня самого стали сюрпризом. Из того, что я увидел, выходило, что меня купили в несколько десятков раз дороже, чем обычного раба.

И я понимал, что с меня за это спросят.