Кай из рода красных драконов 4
Шрифт:
Я задумался, замолчал и начал крутить эту мысль то так, то этак.
Нужно было срочно сориентировать разведчиков на предмет наблюдения за найманами, потерявшими волков. Появились ли в городе новые волчата? А новые мечи?
И что там вообще рассказывают сейчас про Белую гору, в этом городе из войлока и коры?
В общем, вместе с дедушкой Тином и шаманами я шёл недолго, но головную боль они мне организовали на всю дорогу до города.
Тут надо сказать, что словом «город» я перевёл здешнее название мегастойбища из юрт и аилов исключительно для удобства. Вайгальцы называют
Видимо, они всегда торговали в долине у крепости своего правителя. Это же, в общем-то, самое безопасное место. Разбойники не ограбят, разве что — сам правитель?
Мда… расслабился я, прижился. Забыл, что слишком многое не понимаю в этом странном мире.
Вернее, понимаю искажённо. Подхожу с привычной мне меркой, а мир-то — другой.
Вот, например, магия. Для меня и колдуны, и шаманы — часть общего большого мира, но ведь это не совсем так.
Похоже, что вольные племена не знали магии до появления своих «драконьих» правителей. Они поклонялись духам и могли получить от них помощь. А если «спускались» в подземный мир, то это происходило почти иносказательно. Тело шамана оставалось на земле, а уж чего он там себе надумал — как разберёшь?
Вся магия вольных племён, которую я действительно не мог объяснить — это призраки медведя и барса.
А вот Шасти с её хоргонами и молниями смогла поменять меня телом с Незуром, в одно касание вылечить рану Кимы. И это была уже настоящая магия.
Стоп. Были ещё крылатые волки — которые не вписывались ни в магический, ни в шаманский концепт. Это ещё одна картина мира, ещё одна «магия», уже третья, что ли?
А Белая гора с её духами? Как-то всё дико намешано, словно я не понимаю или не видел ещё самого главного…
И вообще, как вышло, что воины рода красного дракона стали править этими землями? Почему вольные племена признали правителя Юри без боя?
Впрочем, стоп. Они были готовы признать и терия Вердена, когда его найманы разбили армию правителя Юри.
Местного ополчения, кроме «таможенников» — воинов из рода волка, медведя и барса — здесь не было.
Это я тут пытаюсь создать партизанский отряд. Без меня никакого союза людей правителя Юри и воинов вольных племён просто не получилось бы.
Люди Айнура вырезали бы наш «пионерский лагерь», не окажись там меня. А потом сгинули в горах, так и не увидев ни одного мужика из родов барса и волка.
Скорее всего, конец людям Айнура пришёл бы зимой. Охотиться они умеют кое-как, горы не знают, а тропить их вайгальцам по снегу проще.
Не уцелели бы и воины вольных племён. Ичин, скорее всего, превратился бы в демона от своей страшной раны. И они вместе с Мергеном, который тоже к тому времени стал бы демоном с помощью «глаза колдуна» (это я его сильно поторопил) — сожрали бы и волков, и барсов.
Вот и всё. Какие уж тут партизаны?
Верховный колдун Шудур всё отлично спланировал. К весне в горах не осталось бы никого, способного оказать сопротивление даже в теории. Ведь охотникам по местным обычаям запрещено убивать людей.
Вот только… пионерский отряд Шудуру был вроде как нужен, а выходит, что
он бы априори не уберёг его?Стоп. Отрядов было два. Айнур рассказывал, что один пионерский лагерь его воины зачистили успешно. И не очень-то колдуны за ними гонялись. Словно ждали, пока Айнур закончит резню…
Чего-то я не понимаю во всей этой игре.
Юные волчьи всадники из местных нужны вайгальцам для того, чтобы захватить перевал? Или это какой-то развод? Подстава?
О, моя голова!.. А ведь мне ещё надо выяснить, действительно ли в город прибыл Нишай. Да ещё и яд продать!
30 монет — хорошие деньги. Куплю, наконец, ячменя этому жадному Шонку. Экономит и экономит, достал уже.
Зайцы-то мои рады и мясу, а я бы уже и хлеба поел. Бывает же ячменный хлеб? Вроде им даже в Древнем Риме гладиаторов кормили?
Остановился у дороги — надо было передохнуть чутка перед входом в город. Уселся. И Мавик тут же плюхнулся рядом. Ткнулся в меня мордой: чеши, мол, меня.
Что-то неладное было и с этой горячей волчьей любовью. Может, Бурка сумел что-то приказать прирученным волкам? Не замечал я телячьих нежностей до его ухода.
Но Мавик, волк ростом с телёнка, всё бодал меня лобастой головой, не желая прекращать чесание. Мда… И в самом деле — телячьи нежности.
В город я вошёл с полной головой планов и в твёрдой уверенности, что займусь делами. Найду караванщика Сакала. Найду Куша (Некёра) — волка, которого спас. Расспрошу про Белую гору. Поставлю охотникам-волкам новые разведзадачи.
Но дорога была длинная, в животе урчало, и я остановился у первой же юрты-чайханы, откуда пахло варёным мясом, и доносились весёлые голоса.
— О, да это же Незур! — раздалось, как только я шагнул внутрь.
(Мавика оставил снаружи, горшки тоже — фиг кто к такому сторожу сунется.)
Внутри было полутемно, и нужно было ждать, пока глаза привыкнут. А вот на меня пялились безо всякого стеснения. И уже накладывали в глиняную миску мясо и совали бурдючок с аракой.
Я пригубил и тут же вернул хмельной напиток.
Из бурдючка очень легко не пить, а только изображать, что пьёшь. Это не пивная кружка, её перевернуть не попросят.
Но один глоток я себе позволил с дороги. И плюхнулся на подстилку из вытертой шкуры марала.
Юрта была бедней-бедного — войлока не положили даже на почётном месте у очага.
Однако маралятина оказалась свежей. Это было хорошим знаком. Значит, охотники-волки ведут здесь свой маленький бизнес, и я сумею найти Куша или его родню.
— Пей, воин! — в руки мне опять сунули бурдючок. — Я угощаю!
Второго глотка я делать не стал — только изобразил: побулькал, крякнул.
Тут же посыпались вопросы.
— Чего там, на караванной тропе, Незур? Спокойно? Говорят, вчера дикари напали на городскую стражу, усиленную найманами? Изрубили наших, как бараний курдюк, вместе с пленниками! Может, видал на дороге следы?
— Да постой ты! Пусть про себя расскажет? Не одичал с этим дикарём Йордом? Жрать, поди, нечего?
О, как. Йорд почему-то дикарь? И ведь напрямую не спросишь…
— Одичал, — поддакнул я, громко чавкая.