Кайа. История про одолженную жизнь (том Четвертый, часть Первая)
Шрифт:
— Это вопрос чести. — подтвердил приемный отец.
— Вопрос чести. — повторил за ним Вениаминов.
— Хорошо. Я буду наблюдать за поединком и следить за тем, чтобы не нарушался дуэльный кодекс. Господа, напоминаю вам, что запрещено пользоваться любым оружием, кроме оговоренного. Запрещено наносить удары противнику в спину, наносить удары лежачему, а также метать оружие. Дуэль будет остановлена после громкой и четкой просьбы одного из участников, а также вследствие невозможности кого-либо из участников держать в руках оружие.
— Подобной просьбы не последует,
— Не последует. — согласился папаня.
— Если вы готовы, господа, то берите ваше оружие и по моей команде начинайте.
Дуэлянты разошлись к своим оруженосцам.
— Сереж, а что это за оружие? — забрав свою руку у тетушки, поинтересовался я, подойдя к одному из бастардов деда (вспомнив, как того зовут), когда в руках у приемного отца оказались два клинка, длинный и короткий.
— В правой руке у Игоря рапира, в левой — дага. — пояснил тот, неотрывно глядя на папаню.
— Спасибо. — поблагодарил я.
Оба дуэлянта, взяв оружие и примерившись к нему, вновь подошли к великому князю.
— Готовы? — поинтересовался тот, подняв обе руки, согнутые в локтях.
— Готов. — подтвердил папаша.
— Готов. — прошептал полностью сосредоточенный Вениаминов.
— Начинайте! — скомандовал Василий, совершая характерный жест обеими руками и одномоментно с этим делая шаг назад.
И едва прозвучала команда к началу, Вениаминов атаковал!
Как же быстро!
Ни парировать рапиру оппонента, ни полностью отступить у папаши не получилось…
Укол был нанесен точно в район сердца. И судя по расплывающемуся по жилетке приемного отца кровавому пятну, острие вошло в его плоть, хотя и не дошло до сердца, раз уж папаша жив и стоит на ногах.
Я с силой сжал кулаки, отчего вскрикнула тетушка, вновь взявшая мою ладонь.
— Кайа…!
— Извините…
Боковым зрением заметил, как дернулась бабка, сначала вроде бы радостно, а затем, поняв, что Игорь не убит, с явным раздражением ударила себя ладонью по бедру.
Ободренные подобным началом Вениаминовы и их родственники зааплодировали. Аплодировала и прислужница Государыни.
В моих глазах заплясали знакомые уже зеленые адреналиновые кляксы, а время начало замедляться.
Уважаемый приемный отец, пожалуйста, не дай себя убить! Иначе твоя любимая жена и твой еще не рожденный сын, а также я, что совсем плохо, рискуем недожить до завтра!
Стоять сейчас и просто наблюдать, понимая, что моя жизнь и смерть от меня никак не зависит это…
Это просто невыносимо!
Мою спину покрыла испарина.
А поединок тем временем продолжался своим чередом.
Папаня, в чьих руках клинки казались игрушечными, еще не сумел провести ни одной атаки или контратаки. Вениаминов же атаковал непрерывно.
Игорь Филатов лишь парировал удары и отступал.
Каждый раз, когда клинки дуэлянтов сталкивались друг с другом, сердце мое уходило в пятки. Ничего прекрасного в подобной схватке не было. Средневековое варварство. Даже звук сталкивающейся стали был сейчас отвратителен моему слуху.
В рядах Вениаминовых
царило явное воодушевление и оживление, и вообще, настроение у них стало лучше, чего нельзя было сказать о родственниках Игоря.Как же папашкин противник прекрасно двигается…
«Порхай, как бабочка. Жаль, как пчела». — вспомнились мне слова Мохаммеда Али, когда после очередного выпада Вениаминова, на белоснежной рубашке Игоря, в районе левого плеча расцвело кровавое пятно, а саму руку он опустил и поднять уже не смог, хотя и продолжал удерживать дагу.
Я крепко сжал в кулаке ткань юбки.
Игорь Филатов отлично владеет холодным оружием, но…
Но между этими двумя такая разница, и теперь это совершенно очевидно каждому, как между очень хорошим боксером, но одним из многих, и чемпионом мира. Причем разница эта не в пользу Игоря. А значит…
Значит, происходящее совершенно не случайно и это просто чей-то план «Б».
Не получилось сковырнуть приемного отца, используя репрессивную машину государства и план устроителей всего этого действа просто пошел иным, заранее просчитанным путем. И теперь становится совершенно ясно, почему этот тип, Вениаминов, вел себя так вызывающе дерзко во время задержания папани. Все это было сделано специально затем, чтобы, если вдруг папаше удастся избежать одного капкана, он гарантировано попал бы в другой.
За всем этим стоит одна лишь Государыня? Или же некто неизвестный мне использует как пешку и ее саму?
Я вгляделся в лица дуэлянтов. И к моему удивлению, ни один из них не выказывал ни страха, ни волнения. По крайней мере, внешне. Лишь приемный отец слегка морщился от боли. Оба бойца были собраны и внимательны, продумывая свои дальнейшие действия в эти мгновения между атаками.
Также на физиономии Вениаминова я не разглядел и тени той радости, которая бывает, к примеру, у охотника, совершившего удачный выстрел.
Этот человек, без сомнения, профессиональный убийца. Бретёр.
А в следующий миг…
Папашка, с ловкостью и скоростью, совершенно несвойственной человеку его комплекции, совершил движение влево, оказавшись ко мне спиной, вследствие чего я не сумел увидеть того, что же именно произошло далее, но…
Но я все еще видел лицо Вениаминова, на котором проявилось выражение, каковое бывает у шахматного гроссмейстера, когда за десяток ходов до фактического завершения партии он понимает, что уже проиграл и, осознав этот факт, явно расстроился.
А затем большинство из собравшихся Филатовых, включая и меня, увидели, как острие рапиры Игоря входит под нижнюю челюсть Вениаминова.
Весь поединок Игорь Филатов дожидался своей возможности и, дождавшись, он ее не упустил.
Его противник кулем свалился наземь уже будучи мертвым.
Да! — взвизгнул я, глядя на мертвого противника папаши. Но, строго про себя.
Однако предвидя подобный исход «за мгновение до…», Вениаминов решил вырвать хотя бы ничью, проведя контратаку, незаметную с той точки, в которой стою я. И когда Игорь повернулся ко мне своим бледным, как мел, лицом, я увидел торчащую из его живота рапиру Вениаминова.