Казак в Раю

— Это лицо… по-моему, оно пытается нас благословить, — сумел вставить слово призадумавшийся молодой человек. — Причём крестным знамением! Получается, что мы всё-таки в христианском Раю?!

— Э-э нет, Ванечка, ничего такого не получается… — Рахиль настороженно оттопырила ушко и скрылась за алтарём. — Жутко извиняюсь, что не могу подкрепить голословное утверждение железобетонными аргументами, но сейчас вон те козлы начнут развлекаться снова. Может, посидите со мной, пока они будут палить навскидку по кузнечикам?

— Ты же… у них же патроны кончились?

— Ой, ну вы как моя бабушка, она тоже никогда не играла в компьютер! Боевой запас у этих големов восполняется через каждые десять минут. Откуда, почему, зачем — не знаю, но видела! Таки я могу подвинуться…

— Господи, бред какой-то, — неуверенно поёжился казак, из-за пальм тем временем действительно начали высовываться автоматные дула. — Всё неправильно, всё не так, всё с ног на голову, и хоть бы какая-то капля смысла…

Первые же выстрелы копнули землю прямо у каблуков его сапог!

— Вы вовремя, я нервно опасалась, что они успели пристреляться, — дружески пояснила девушка, когда Иван с матюгами плюхнулся к ней за алтарь. — Знаете, обстановка не очень располагает к откровенности, и всё же я полна нерешённых вопросов. Хочется знать в деталях, но можете не отвечать…

— Я её вспомнил!

— Да ну?! Что прямо вот так, кроме шуток, родные черты или видели в страшном сне…

— Это Дэви-Мария-Христос!

— И за что вы меня так пугаете?!

Глава пятая

О том, что, если вас счастье по голове золотым кирпичиком стукнуло — это от Бога! А вот если обычным кирпичом…

Рахиль могла и не помнить эту жуткую эпопею восхождения в агонизирующей России новой религиозной звезды, в белых одеждах и с кровавым ободком под ногтями. Едва ли не каждый город тогда был обклеен цветными и чёрно-белыми плакатиками с изображением дебиловатой девицы, с подписью «живой бог». Ещё какой-то десяток лет назад захлёбывающиеся от западной демократии люди дружно бросились в её объятия. Чем это кончилось, знают немногие…

Для тех, кому повезло, — разочарованием в жизни, для прочих — психушкой, для особо верующих — ритуальным самосожжением! Верхушку секты отправили под суд, о душах тех, кто им поверил, остаётся только молиться…

— Знаешь, если честно, то она вообще-то вполне сродни индусской Кали, — подуспокоившись, признал Иван. Выстрелы гремели вовсю, но беседе особенно не мешали — каменный алтарь был надёжной защитой, а идти в атаку с флангов бритоголовые почему-то не спешили.

— Ваш яркий рассказ сразил меня по самое некуда…

— Рахиль, может быть, перейдёшь на «ты»?

— И что, вот так сразу?! Мы же практически не знаем друг друга, а вы мне такое при людях предлагаете, я же покраснела вся донизу…

Пока бедняга соображал, что же такого неприличного он ляпнул, бывшая военнослужащая высунула «галил» сбоку и дала короткую очередь над тропинкой. Пальба мигом стихла…

— Итак, пока они все недолго молчат, я могу услышать ваше компетентное мнение по поводу того, что нам предстоит целенаправленно делать дальше? Ой, тока не стройте такой вопрос по всему лицу, я отвечу сразу — потому что вы казак и вы мужчина! Ещё раз, итак?

— Рахиль, погоди, я тут сориентироваться толком не успеваю, — взмолился молодой человек. — Значит, мы в Индии, но их Кали — это наша Дэви-Мария-Христос, а в нас стреляют её верные сподвижники. Бежать — некуда, прорваться с боем — проблематично, сдаться в плен — не возьмут, гады… А если попросить?

— Если хорошенько попросить, так, может, и возьмут, — пожав плечами, согласилась Рахиль.

— Да нет, я имел в виду Бога попросить!

— Хм, ну раз вы уже у него одеваетесь… Попробуйте, а я пока куда-нибудь постреляю немножко.

Иван вновь встал на колени, торопливо пригнув голову, чтоб не попали, и в неудобной позе проникновенно начал:

— Господи, иже еси на небеси! Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое ныне и присно, и во веки веков! У Тебя случайно нет лишнего гранатомёта, очень надо, аминь?!

Гранатомёт с неба не свалился. Подъесаул ещё пару раз повторил формулировку, снизив требования до станкового пулемёта или хоть какой-нибудь захудалой винтовки Мосина, а то с шашкой сейчас ни туда ни сюда… Тоже увы. Божественное Провидение молчало, а вот ребятишки из белого братства успешно возобновили пальбу.

— Вот тут мне пришла беглая мысль… — перекрикивая грохот выстрелов, начала Рахиль.

— Кто пришёл?

— Мысль!

— Какая?

— Беглая!

— Не понял… — проорал казак, беспомощно разводя руками.

— Я так и думала… — Рахиль поманила его поближе и уже прямо в ухо прокричала: — Мне вспомнился один старый еврейский анекдот!

— Очень вовремя, — проворчал Иван, но вырываться не стал, сидеть под огнём на пару всё-таки как-то спокойнее.

— В общем, был такой страшно скаредный поц, что всё время хотел выиграть в лотерею. Так вот, он умолял Господа даровать ему выигрыш год, два, три… На четвёртый Всевышний взмолился сам: «Ну ты хоть дай мне шанс — купи билетик!»

— Где смеяться?

— Прямо тут.

— Тогда ха-ха.

— Вам повторить на бис? — Девушка несколько обиделась, но продолжила: — Таки я к чему — может быть, вы просите Бога и о том, и так, но не даёте ему возможности предоставить вам этот шанс.

— Знаешь, что… если ты такая умная, то сама попроси!

— И что, вы опять свалите все проблемы по спасению русского казачества на хрупкие плечи бедной еврейской девушки?! Ваня, сядьте, я пошутила. — Рахиль повисла на погонах праведно возмущённого подъесаула, с трудом удержав его от попытки пойти на врага с одной шашкой.

Да легко! Лишь бы здесь не сидеть и такое не слушать… К счастью, на этот раз Божественное Провидение сочло возможным себя проявить. Хотя, возможно, это было и не оно… в смысле проявление, конечно, но не божественное.

Облако. Плотное, стального холодного оттенка. То есть на первый взгляд ничего сверхъестественного. Разве что появилось оно неожиданно и зависло буквально в десяти метрах над полем боя.

— Стрелять перестали…

— Ой, вы тоже заметили? — Видимо, разговаривать нормально, без цепляний, честная израильтянка уже не могла. Её распирало от желания общаться с этим разнаряженным подъесаулом так, чтобы он наконец понял… в смысле осознал… ну, проникся этим… тем… вот! Чем конкретно, Рахиль вряд ли смогла бы объяснить, но хотелось очень!