Казаки-разбойники
Шрифт:
Де Казен выжидал. Он хотел дать еще один залп. Суда уже сблизились на мушкетный выстрел, а капитан все помалкивал.
Огонь англичан все нарастал. Расстояние позволяло вести его на поражение.
Но вот де Казен дал команду канонирам, прогрохотал очередной залп. Дым унесло, множество тел в крови лежало на палубе английского судна.
Прозвучала команда стрелять из мушкетов. Матросы, выстрелив, тут же прятались вниз за фальшборт, хватали другой мушкет, вскакивали, быстро прицеливались, спускали курки и снова падали на палубу.
Появились раненые. Кто-то
Капитан заорал:
– На абордаж! На абордаж, черт вас задери!
Борта уже стягивали крюками на тросах, матросы с пистолетами и саблями, шпагами и тесаками уже прыгали на палубу к англичанам. Пики вонзались в трепещущие тела, пистолеты посылали пули в тела врагов, все это слилось воедино с оглушительными криками, свистом, воплями, скрежетом металла о металл.
Англичан оставалось мало. Многие из них уже были мертвы. Остальные отбивались от пиратов, теснимые к бортам. Рубка проходила быстро.
Не прошло и десяти минут, как англичане, оставшиеся еще живыми, побросали оружие и подняли руки.
– Всех за борт! Пленных не брать!
Этот уже знакомый приказ был воспринят со спокойствием. Он не вызвал почти ни у кого возмущения или недовольства. Люди еще не отошли от боевой горячки. Времени на обдумывание поступков не было.
Уже в темноте, когда происходила перегрузка грузов, Лука улучил момент и спросил у Назара:
– Неужели нельзя оставить живыми несчастных пленных и раненых?
– Значит, нельзя, – ответил тот, и в тоне его голоса Лука услышал те же вопросы без ответа, что были и у него. На душе стало легче, он улыбнулся, но в темноте Назар этого не заметил. Назар призадумался, потом добавил:
– Капитану необходимо, чтобы никто не знал о наших делах. А для этого приходится убирать свидетелей. Хорошо хоть, что он не бросает в море живых. Сколько мучений им выпало бы, пока смерть не прибрала бы их к себе.
– Господи, помилуй нас от такого! – прошептал Лука и пошел работать.
– Судно не сжигать! – распорядился капитан. Потом добавил: – Утопить его! Пусть пропадает бесследно и незаметно. Все перегрузили, Стевенар? – повернулся он к боцману, покрикивавшему на матросов.
– Заканчиваем, капитан! Еще с полчасика – и можно отваливать!
Добыча состояла из пиломатериалов, меда, солонины, шкур оленей и бизонов, что доставляли с юга, и, главное, пушнины. Это был самый дорогой товар.
Пиломатериалы оставили на месте, взяв немного для нужд судна и на дрова, продовольствие и остальное перегрузили на «Хитрого Лиса». Теперь и этот корабль опустился до ватерлинии.
Проломили днище, покинули судно, отвалили и медленно уходили, следя, как купеческий корабль медленно опускается в пучину океана. Темнота поглотила его прежде, чем он пропал в морских глубинах.
Под штормовыми парусами «Лис» медленно потянулся на юго-восток. Спешить больше было нечего. Свободного места для груза в трюме не было. Снятые трофейные пушки стояли на палубе, прикрученные канатами
к палубе и бортам.Капитан имел карту этих вод и берегов и спокойно отдал распоряжение устроить праздничный пир по случаю одержанной победы.
Девять раненых и четверо убитых французов и казаков еще ждали своей очереди. Раненые – ухода, убитые – погребения.
Из казаков убили Михая, а ранеными оказались Макей, Омелько, Губа и Андрейко. И лишь Омелько был тяжел, остальные отделались легко и теперь участвовали в празднике, потягивая пиво и ром, который захваченный корабль вез в Англию.
– Откуда тут ром? – спросил Назар одного француза.
– Иногда испанцы привозят с юга, или контрабандисты оттуда же, – ответил матрос. – Отменное пойло, верно, приятель?
– Спорить не стану, Жан. Я такого еще не пробовал. Лука, отхлебни малость для пробы. Один глоточек, а то спросят, а ты ничего ответить не сможешь.
– Я все равно ничего не понимаю в таких напитках, Назар, – вытерев губы, ответил молодой казак. – Крепкий уж больно.
– А мне больше нравятся старые французские вина, друзья, – заметил Назар. – Мне лишь дважды пришлось пробовать их, но я запомнил. Отменный вкус!
Несколько фонарей слабо освещали палубу, где пировали матросы. Капитан и лейтенанты устроились в теплой каюте. А здесь приходилось кутаться в кафтаны, добытые у англичан.
Лишь на следующий день матросы под окрики боцмана принялись за работу. «Хитрый Лис» оделся парусами, слегка накренился и побежал на юг. Сзади в корму все туже ударял холодный ветер Лабрадора.
Пустынные берега исчезли из виду. На горизонте ни одного паруса. А здесь, на борту «Хитрого Лиса», матросы с вожделением поглядывали на полуют в ожидании долгожданного дележа добычи.
– Наш капитан что-то задумал, ребята, – прошептал матрос Жак, когда выдалась свободная минутка.
– С чего ты взял? – спросил Лука и подозрительно глянул в глаза Жака.
– Так мне сдается, Лука. По его виду уже знаю, и сюда он не просто так забрался. Здесь встретить испанца очень трудно. Они сюда редко заглядывают.
– Хорошо бы Назара спросить. Он часто с капитаном общается.
– Это точно. Ваш Кардинал – человек с умом.
– Вы что, такую кличку ему дали? – усмехнулся Лука.
– А ты не слыхал? – удивился Жак. – Уже давно! Он чем-то смахивает на нашего Ришелье, а тот ведь кардинал.
– Вот наши посмеются! – засмеялся Лука. – Я им скажу обязательно!
Встретились друзья лишь под вечер.
– Назар, ты знаешь, что у тебя теперь кличка Кардинал? – спросил Лука с веселыми нотками в голосе.
– Слыхал, – недовольно ответил Назар.
– А что? Хорошая кличка. Все ж этот кардинал Ришелье стал вторым человеком во Франции. И умом ты не обделен. Вон сколько знаешь.
Назар похлопал Луку по спине. Они посмотрели друг другу в глаза, и обоим стало легче на душе.
Настроение команды постепенно ухудшалось. Матросы уже не скрывали своего неудовлетворения затяжкой с выплатой жалованья. А приближались обжитые земли, где без денег делать просто нечего.