Казаки в Персии 1909-1918

Перед самой войной на Кавказском фронте Отдельная Закаспийская казачья бригада в составе 1-го Таманского полка ККВ, 1-го Кавказского полка ККВ и 4-й Кубанской казачьей батареи выступила на фронт из Туркестана без трех сотен Таманцев, которые были еще в Персии, и 11 сентября телеграфировала об этом в Петроград, причем Главнокомандующий Кавказской армией просил о «спешной высылке этих трех сотен на Кавказ». 15 сентября Ставка отвечала, что «находившиеся в пределах Персии три сотни 1-го Таманского полка будут отправлены на Кавказ по смене их сотнями 1-го Сибирского казачьего полка...»²⁷².

К тому времени 1-й Таманский и 1-й Кавказский полки находились уже в Персии, 2 сентября перейдя вброд реку Араке. В два перехода сотни прибыли в город Маку (центр Макинского ханства) — пограничный город перед персидско-турецкой границей, на подступах к Баязету с востока.

До самого начала войны сохранился в Персии значительный Азербайджанский отряд донского казака генерала Чернозубова²⁷³, так как «в случае войны с Турцией, — отмечал генерал Масловский, — было необходимо для обеспечения левого фланга развертывания Кавказской армии иметь наши войска выдвинутыми вперед, на персидской территории. Угрозы создания в э»юм районе турецко-германского плацдарма для будугцпх военных операций против России более не было. С началом войны с Турцией операционное направление Моссу л—Урмия—Джулъфа (на территории Персии) оказалось занятым нашими войсками»²⁷⁴ (курсив наш. — П. С. /К/.).

Это и было, пожалуй, одним из главных итогов Персидского похода.

А. Рыбальченко

ГРЕБЕНЦЫ В ПЕРСИИ²⁷⁵

Стояла осень 1911 года. С половины сентября и до конца октября на Северном Кавказе обыкновенно наступает лучшее время года. Жара спала; ни назойливых мух, ни звона комаров; от времени до времени перепадают благодатные дожди.

В станицах на Тереке и Сунже в это время и жители, и их рабочий скот отдыхают после страдных летних дней. Труженик пахарь, управившись с полевыми работами, вздохнул свободнее и благодуш-

но, мысленно расчисляет барыши от предстоящей продажи хлеба и огородных овощей. А гребенец-казак мечтает о вкусном, живительном «чихире из собственных садов».

Урожай винограда Господь послал обильный, а потому и вина будет много надавлено: хватит и на свадебные попойки, и вспрыснуть крестины, будет чем погладить дорожку и молодым казакам, выходящим на сборный пункт для выкомандирования на действительную царскую службу.

Гребенцы, вернувшись из лагерного сбора под Пятигорском в свою штаб-квартиру город Грозный, также отдыхают после усиленной летней строевой работы. Четыре сотни их собраны при штабе полка; одна, имея штаб в городе Владикавказе, занимает посты по Военно-Грузинской дороге до Джераховского укрепления, а одна кочует с места на место в составе военного отряда, сформированного для поимки абрека Зелимхана.

Казаки не драгуны, и в полном сборе ни один казачий полк почти никогда не бывает. Хорошо еще, что хоть четыре сотни налицо, а то зачастую бывает и хуже. Все же командирское сердце спокойно — полк как будто в сборе, работать можно, да и караулы есть кому отбывать; хотя с увольнением стариков на льготу ряды значительно поредели и сотни получились куцые — по 50—60 человек, не больше.

До половины января полк остается неукомплектованным, а с января, с приходом молодых, сотни станут заправскими, да и работы прибавится, так как к весне, не позже начала апреля, «молодняк» надо уже поставить в строй.

Горюет сотенный командир, вспоминая прежний порядок, когда, бывало, уже в начале сентября приходили молодые, а затем к октябрю увольнялись и старые казаки. Так, думается ему, было лучше — и сотня полная, и заниматься можно без ущерба для службы, не форсируя программы и не теряя золотого осеннего времени.

Но на все воля начальства. Ему виднее, и, знать, оно нашло, что некомплект казачьих частей в течение всей осени и половины зимы даст большую экономию... в рублях, а будет ли «экономия» в боевой готовности частей к весне — вопрос? И затаенный вздох печали невольно вырывается из груди «сотенного»...

— Ваше высокоблагородие! Вас командир полка немедленно требует в полковую канцелярию, — докладывает задумавшемуся есаулу сотенный вахмистр.

— Зачем?

— Не могу знать. Но, кажется, сотня куда-то спешно выступает, так передавали по телефону из полковой канцелярии.

<^as_ьвъ

Этого еще недоставало. Вот тебе и отдых!.. И есаул, нахмурившись, отправляется в канцелярию... Там он от командира полка узнает, что его сотня действительно назначена к выступлению в Персию, куда и должна спешно отправиться.

— Сколько у вас, есаул, налицо людей в сотне? — спросил командир полка.

Есаул подумал и ответил:

— 56 человек, господин полковник.

— Маловато. Надо довести сотню, как требует окружный штаб, до ста шашек и завтра же выступить. Готовьтесь. Предписание и денежный аванс на дорогу получите своевременно.

Есаул и обрадовался предстоящей командировке, и в то же время и загоревал. Да оно и понятно почему: 44 человека добавят к нему в сотню чужих, неведомых людей, а ведь командировка-то дальняя, ответственная; как бы не пришлось потом краснеть за них. Ведь всякий знает, что в таких случаях каждый сотенный командир старается спихнуть все, что похуже, придерживаясь пословицы: «На тебе, Боже, что нам негоже».

Но раздумывать было некогда, и работа по сформированию сотни и сборам в далекий поход закипела вовсю.

К утру следующего дня все было готово: сотня сформирована, кони подкованы, сухари отвешены, патроны отсчитаны. А в 4 часа дня эта 2-я по номеру сотня Гребенцов в составе 5 обер-офицеров, 100 строевых нижних чинов и 2 фельдшеров, медицинского и ветеринарного, грузилась уже в вагоны на станции «Грозный».

Отход воинского поезда был назначен по расписанию в 9 часов вечера. К этому времени собрались на вокзал проводить выступающую сотню командир полка и все наличные офицеры с дамами. Жена командира сотни горевала о предстоящей разлуке с мужем; но ее утешали и успокаивали окружающие, говоря: «Бог не без милости, казак не без счастья, не беспокойтесь, Мария Ивановна, ваш Никита Романович скоро, наверно, вернется, да еще, пожалуй, и с наградой!»

Сам же есаул, выпивая последний «посошок», пожелал не скорого возвращения сотни, а, наоборот, командирования в Персию и остальных сотен, говоря: «А мы будем как бы авангардом вам», что вскорости на самом деле и сбылось.

Выступившая сотня, по данному ей маршруту, должна была следовать в Персию, в город Решт, в подкрепление уже находившейся там в распоряжении гилянского консула сотни 1-го Лабинского полка Кубанского казачьего Войска.

sjs 5-г HS

Проводивши 2-ю сотню, Гребенцы через недельку успокоились и забыли про Персию. Но не прошло двух недель, как туда же была спешно командирована еще 1 сотня — 3-я по номеру. Ее уже пришлось от-I править, по недостаче людей, без укомплектования, отправив всего лишь

* 62 человека строевых и 4 нестроевых. Но офицерский состав все же, как | и во 2-й сотне, был усилен до 5 офицеров. С этой сотней был также

командирован и младший полковой врач, лекарь С-в.

Но этим дело не кончилось. Ровно через две недели снова от Гре-бенцов понадобилось подкрепление, так как уже назрел вопрос о командировании в Персию целого отряда в составе: 2 пехотных полков, 2 стрелковых, 1 казачьего, дивизиона артиллерии и роты сапер. А потому 7-го ноября выступили в Персию, в состав Казвинского отряда