За счастье отражаться в зеркалахЗадумчивой загадочной планетыМы платим восприятием во снахИзнанки существующего света.Мы платим ощущеньем наявуПровалов маски мирозданья,Ужасным риском осознаньяПутей, открытых лишь Ему.Удастся ль нам уйти людьми,Познав реальность без личин,Не по былой земле любви,А по поверхности причин.Что
нам тогда слиянье тел,В ночи раздетых догола,Весна и утро, и капель,И отраженье в зеркалах.
«У цивилизации есть привкус консерванта…»
У цивилизации есть привкус консерванта,Того, что добавляют для храненьяНапитков в магазине, ценных связей,Удачных сделок, перспективы дела —Всего, что волей ушлых коммерсантовВошло в рецепт успеха и признания,Но оседает в каждом изнутри,Как плата за комфорт души и тела.Придворный этикет – лишь способ выживанияВ среде с ценой ошибок выше вышки,Неприменимый для нормальной жизни…В консервах чувства, что ни говори,Не сохранить ни остроты желания,Ни нежных взглядов. Ласки узнаваньяНе носят на себе наклейки бренда —Мы в отношении этом дикари.Цель айсберга не тропик, а экватор.И сколько бы ни было во льдине консерванта,Гора вплывает в жаркие объятьяИ тает, тает… Новая веснаЦивилизованность заменит нагловатымБезудержным гормоном, из-за лесаПрискачут принцы поцелуем страстиКрасавиц расколдовывать от сна.
«Вот женщина, она мила…»
Её глаза в иные дни обращены…
Б. Окуджава
Вот женщина, она мила,Добра, красива, весела,В немой восторг моей души облачена.Лишь редко милые чертыВ тенях житейской суетыВдруг явят складки изумлённого чела.Что видно ей со склона днейВ минуты тяжести путейПодъёма девочки на женские вершины?Я не пойму, она молчитИ всё настойчивей хранитСвои секреты от стороннего мужчины.Она уже не ищет сновВ краю изменчивых основ,Но свято верит в красоту и слов, и мыслей.Её суждения резки,Но будто скрыты ширмою тоскиОт встреч утерянных или лишённых смысла.Мне не понять, мне не объять,Из глазах бездонных не узнать,Где спрятан мир её безжалостно прекрасный.Она и здесь, она – не здесь,Она б хотела, чтобы весьПрозрачным стал ток времени и ясным.Тогда в тумане будних днейПридёт видение, и ейПредстанут взору –
поздно или рано —Цветущие поляИ долгожданная земля,Врата и стены золотые Зурбагана.
«Если кто покинул дом…»
Если кто покинул дом,Время рушится пластом.Из незанятого местаКак-то веет холодком.Непривычна пустота,Ослепляет чистота,Удручает невозможностьЖизни с белого листа.Жаль песчаных крепостей,Не пришедших новостей,Нерастраченных улыбокДома редкостных гостей.Сдавит горло коридор,Как не явленный укор,И постель не принимаетУтешений с неких пор.Крыша съехала… ПокаВысь пугает потолка.Может, это просто с небаВдруг уплыли облака?
«Четыре я привычных измеренья…»
Четыре я привычных измереньяОтдал бы за желанное одно —За миг, когда твоё прикосновеньеЗатянет тихо омутом на дноРеальности под буйное убранство,За дымку исчезающей черты,Где свёрнуты и время, и пространство,И лишь одно мне измеренье — ты.
«Детство и молодость учат нас правильно двигать предметы…»
Детство и молодость учат нас правильно двигать предметы.Зрелость умению двигать события нас научает.Мудрая старость, земные вбирая благие приметы,Подвигу духа дорогу к высотам любви освещает.
«Ты знаешь, Прелесть, Город без тебя…»
Ты знаешь, Прелесть, Город без тебяСовсем теряет голову – с Лебя —жьим озером иль с базой «ГолубойЗалив» уходишь – вечером тобойПокинутый он, пленник темноты,Кругами бродит по местам, где тыБывала с ним, и всюду фонариВ старании бестолковом до зариТаскает… Не находит. В тишине,Ворча остервенело в вышине,Со звёзд счищает вечности налёт,Пока их утром напрочь не сотрёт…Он ненормален – я же вместе с нимЗдесь остаюсь, я вижу – он раним,И думая, что движется к тебе —Охвачен ужасом, он топчется в себе.Он сумасшедший – знаем ты и я —На крохотном кусочке бытияОн аленький себе взрастил цветокИ жить уже без Прелести не мог.