Каждый умирает в своем отсеке

— Семен Петрович, — с чувством ответил Андрей, — не могу я больше терпеть. Все понял и осознал и хочу сделать чистосердечное признание. Отведите, ради Христа, к хозяину. Жить хочу!

— Вот оно как. Выходит, раскаяние замучило. Не мог до утра потерпеть. Знаю, это с преступниками случается. Самое заскорузлое сердце порой встрепенется к добру, коли на него умно возыметь действие. Что ж, дверь рядом, вот она, пойдем провожу. Сам-то не рухнешь?

По изможденному, полусогнутому виду Андрея можно было предположить, что он уже рухнул, но ответил моряк бодро:

— Доковыляю. Главное - душу облегчить. А то чую, что хозяин меня на рассвете кокнуть собрался.

— Есть такое мнение, — подтвердил Барсуков.

– Если ребята, которых послал в город хозяин, вернутся без документов, может вполне статься, что тебе, мил дружочек, придет конец. Так что правильно ты решил, надо признаваться. Обопрись на меня, и пойдем. Радость-то какая хозяину будет.

— Еще какая!
– покорно подтвердил Андрей.

Словоохотливый тюремщик поддерживал его справа и тем самым удобно приоткрыл толстенькое брюшко. Перед самой дверью хозяина Андрей сосредоточился, собрался силами и с разворота резко погрузил локоть в мягкое, заплывшее уютным жирком солнечное сплетение Барсукова. Затем, расставив ноги, три раза рубанул пружинистой правой рукой замешкавшегося бедолагу по шее, уху и позвонкам. Получилось не очень эффектно, но своей цели он добился. Барсуков согнулся в коленях и беззвучно повалился на ковровую дорожку, стыдливо укрывшись расписным халатом.

Андрей, прислонившись к стене, перевел дух. Погладил раненый бок, который, казалось, наполнен раскаленной плазмой. Дверь в комнату Пашки оказалась незапертой, и это, несомненно, было огромной удачей. Он приоткрыл ее и протиснулся внутрь. Тут его поджидала вторая удача. В слабом свете ночника хорошо была видна кровать, на которой, свесив руку, сладко посапывал прежний друг. На стуле висел его пиджак, а на прикроватной тумбочке лежала кобура с торчащей из нее рукояткой "беретты". Хотя у Андрея был с собой кортик, огнестрельное оружие было наилучшим вариантом. Высвободив пистолет из плотной кобуры, моряк проверил обойму - полная.

— Эй, бандюган, просыпайся, — негромко окликнул он Пашку, — за тобой пришли.

Павел Николаевич открыл глаза, будто и не спал, и сразу быстро перевернулся, чтобы быть к противнику лицом. Обстановку он оценил мгновенно.

— Потолкуем? — вопрос задал нахальным и уверенным тоном.

— Не о чем мне с тобой говорить. Ты гад, который не только предал нашу дружбу, но и стал откровенным головорезом. И за что придется отвечать. Я, кстати, тебя об этом предупреждал.

— Назови свою цену. Поторгуемся. В этом сраном мире все можно купить.

— Это тебе только так кажется. Я пришел с приговором. Ты изменил и нашей клятве и себе самому.

— Не имеешь права. Ты же законопослушный гражданин? Если я виноват, то должен отвечать по закону, — разволновался прежде надменный Пашка.

— На сегодняшний день я и есть твой закон. Тот закон, о котором ты сейчас вспоминаешь, давно уже в кармане у таких же негодяев, как ты сам. Перечисляю твои преступления: измена Родине, так как мы с тобой когда-то давали ей присягу, грабеж в особо крупных размерах, убийства и шантаж людей и прочая мелочовка типа рэкета. Приговор - высшая мера наказания. Он окончательный и обжалованию не подлежит.

— Андрюха, не балуй. Мы же с тобой старые друзья! Ты себе никогда не простишь, если меня на тот свет отправишь, я знаю. Ну скажи мне, чего ты хочешь?

— Только одного: чтобы ты сдох. Был бы жив Серый, он бы меня поддержал.

По большому счету, Андрей сам толком не знал, готов он нажать на спусковой крючок или нет. Пашка был прав в одном: самосудом заниматься негоже. Но с другой стороны, и молчаливо мириться со всем, что безнаказанно вытворял его бывший дружбан, Андрей не мог. Главного Андрей достиг: было заметно, что вальяжный и зарвавшийся бандит, считавший, что ему все и всегда обязательно сойдет с рук, сильно струсил. Трясущиеся руки и болезненная бледность очень зримо и веско свидетельствовали о состоянии Пашки. А трусость для мужчины - это приговор хуже смерти.

— Собирайся, поедем в город. Сдам тебя куда следует, — наконец принял решение Андрей. — Дернешься, сразу без разговоров получишь пулю.

Было слышно, как из груди бандита вырвался вздох облегчения. Он еще крепко надеялся, что ситуация вывернется в его пользу.

И она вывернулась. Пока Пашка нервно облачался в рубашку, кряхтел и шуршал тканью, натягивая брюки, стоящий спиной к двери Андрей не услышал, как та тихонько отворилась и в комнату, словно снежный горный барс, проник Чечен. В руках у него был ствол. Приблизившись на расстояние вытянутой руки, кавказец резко саданул Андрея рукояткой пистолета по голове. Тот рухнул как подкошенный...

* * *

Не зря в народе говорят: клин клином вышибают. Удар ногой в раненый левый бок привел Андрея в чувство. Словно током пронзило! Моментально пришел в себя и открыл глаза. Совсем рядом увидел ухмыляющееся и злое лицо Чечена. Захотелось плюнуть, но не было сил сделать даже это. Окончательно оклемался и осмотрелся: у стены стоял Пашка, только руки у него были почему-то на затылке. С чего бы это? Андрей с трудом поднялся на ноги. В боку ворочалась невыносимая боль.

— Станавис, сука, радом, — зло приказал кавказец.
– А то щас абоих к Аллаху атправлу!

Через минуту Андрей полностью уяснил обстановку. Ситуация была банальна и проста. Чечен ночью явился к Павлу Николаевичу не во имя спасения своего нынешнего шефа, а за деньгами. Вороватая натура Абу Бароева не признавала никаких моральных принципов и заставляла его идти на риск во имя хрустящих заокеанских купюр. Обнаружив Андрея с оружием в руках, Абу решил разыграть комедию: забрать деньги, хранящиеся у босса в сейфе, а затем ликвидировать обоих и смыться. Эти маневры понял не только Андрей, но Пашка.

— Дэньги давай, — принялся угрожать оружием кавказец.

— Абу, я отдам тебе деньги, но мне нужна гарантия, что после этого ты в меня не всадишь пулю, — занервничал Пашка.

— Какой гарантыя? Твой гарантыя, шакал, эта пуля! Дэньги даш — нэ выстрэлю, нэ даш — хана тэбэ!

Очевидно, Пашка решил выгадать время, так как поспешно согласился. Пока бандитский босс, встав на корточки, колдовал у замысловатого сейфа, Андрей нащупал сзади за поясом свой флотский кортик. До Чечена было метра три, и нужно дожидаться удобного момента, чтобы успеть выхватить оружие и пустить его в ход.

Тем временем Пашка открыл сейф и предложил Чечену самому забрать деньги. Алчная кривая усмешка не сходила с лица кавказца. Андрею даже показалось, что в эту минуту Абу торжествовал, как лихо разобрался он с этими неверными. Чечен на секунду потерял бдительность и радостно заглянул в сейф, где аккуратными стопками зеленели баксы. Андрей понял, что больше медлить нельзя. Резко, насколько это позволял раненый бок, он выхватил кортик из-за спины, по ходу привычным нажатием маленькой кнопки сбрасывая ножны, сжал в руке тонкое лезвие и с полузамаха что есть силы метнул кортик в Чечена. Тот, проворонив начальный момент движения рук своего кровного врага, среагировал поздно, когда кортик был уже в полете. Единственное, что до встречи со своим любимым Аллахом успел еще сделать Абу Бароев, так это спешно два раза нажать на спусковой крючок...