Каждый за себя

– Теперь говори, – Винсент благодушно откинулся на сиденье.

– Почему?– ошарашенно спросил Рекс.

– Ты знаешь, что будет через десять минут? – усмехнулся собеседник. – Нет? Зато я знаю, что, скорее всего, будет через час-полтора. Мы выясним подстраховку этого самого Керро, а она у него обязательно есть. И я помчусь её нейтрализовывать. Но поскольку я вне штата, – он пожал плечами, – то подтверждения успешности выхода тебе светит ждать долго. Да и разбор комиссией – та ещё морока. Так что проще заранее сделать. Чего спросить-то хотел?

В голове у Рекса завертелись вопросы, непонятки, сомнения – всё накопившееся за последние дни, но с языка сорвалось неожиданное:

– Сколько ты уже в рейдерах?

– Семнадцать лет, – Винсент полюбовался на обалдевшего молодого: – На курсы попал в четырнадцать «в особом порядке».

– Так можно? – Рекс аж подавился. А выражение лица у него стало ну просто-таки дивное: смесь недоверия, восхищения, шока.

– Так нельзя. Но если корпус хочет… – Винсент ухмыльнулся и с явным удовольствием процитировал: – «Ввиду усугубляющегося асоциального поведения и низкой вероятности успеха мягкой психокоррекции…» В общем, как четырнадцать исполнилось, вызвали на спецкомиссию и зачитали заключение психопедагогической экспертизы. А потом предложили выбирать: жёсткая мозгололомка или рейдерские курсы. Что выбрал – сам видишь. Могу сказать, ни разу не пожалел.

Старший широко улыбнулся и продолжил:

– А вообще глазами не лупай, ты не меньшее чудо. Из правильных, – он особенно подчеркнул это слово, – интернатов не то, что в рейдеры, вообще в силовики не берут. Они там работяг для низового производства штампуют. Предел карьерной вершины – младший тех. Отсюда и высокие идеалы, которые в вас вбивают. Так что, выпади иная карта, сидел бы сейчас в рабочем секторе, лакал из-под крана воду с успокойкой, не задумывался бы ни о чем и не парился. Так что, если я «в особом порядке», то ты «по явной ошибке».

Рекс, не веря своим ушам, подобрался. Лицо у него застыло, как маска, даже взгляд, устремленный на собеседника, казалось, смотрит мимо – в пустоту.

– Считай, покер на тузах вытянул. Ты реально невероятно везучий, – закончил Винсент совершенно серьёзно, а потом-таки усмехнулся: – Не продолбай удачу... легенда корпуса.

Молодой моргнул и сказал внезапно севшим голосом:

– Не верю...

– И правильно. В учебке всё перепроверишь, возможности будут. Там пропагандой не балуются, там правду говорят. Не всю, разумеется.

– Ты так спокойно рассказываешь, – задумчиво сказал Рекс. – Не боишься, что...

– Не-а, – Винсент откровенно забавлялся. – Чего в тебе точно нет, так это импульсивности, – он бросил короткий взгляд на часы и посерьезнел. – Ладно, хватит языком чесать. Повтори свои действия во время обмена.

– Держать объект, при необходимости стрелять только из игольника, – начал перечислять собеседник. – В случае твоей смерти или потери боеспособности сдаться Керро, не пытаясь причинить ему вреда... Почему, кстати?

– Рекс, – Винсент устремил на него прямой и очень тяжёлый взгляд, – Керро – секторальный рейдер. Там, куда мы выходим в рейды, он живет. А куда он ходит в рейды... у меня ОДИН рейд на территорию враждебной корпорации. И я считаюсь одним из лучших. А у него таких выходов десятки. Запомни: наш самый страшный противник – это не уличный боец, не бонза и не чужой корпоративный рейдер. Наш самый страшный противник и одновременно лучший союзник, если выйдет договориться, – рейдер секторальный. Он понимает и нас, корпоратов, и тех, кто за периметром. Он умеет работать и с теми, и с другими. Техсредства у него не хуже, а зачастую, за счёт доработок, и лучше наших. К тому же, уж извини, ты Керро на один зуб... А что до сдачи, так попадешь к нему в плен – моему последователю проще будет начать диалог. Наконец, если ровно сдашься, больше шансов дожить до окончания переговоров.

Рекс молчал, анализируя полученную информацию, потом чуть замялся и всё-таки спросил:

– Винс, если рейдеры ни во что не ставят корпорацию и корпоративный дух, то... во имя чего ты… вы работаете? Если не во имя блага корпорации и её работников, то зачем? – его, похоже, не на шутку волновали эти вопросы.

– Ты чё, молодой? Все ж просто: чтоб грести бабло, а потом на него оттягиваться. Как все, – Винс резко отбросил глумливый тон. – А если серьезно, тебе понравилось в рейде?

– Да, – не задумываясь, ответил Рекс.

– Вот за это и работаем, за это и умираем, – спокойно резюмировал старший. – За свободу и оттяг в рейдах и за безопасность между рейдами. Ну и... о карьерных раскладах с тобой говорить пока, извини, просто рано. Вот года через три реальной работы будет смысл. Тогда найдутся и те, что просветят, если сам не допрёшь. Ладно, – Винсент снова надел очки, – время. Теперь на место встречи прибудем аккурат когда надо – не позже и не раньше. Погнали.

* * *

Тусклый луч фонаря (нарочно включенного на самый слабый режим, чтобы не сбивать ПНВ Керро) метался по длинному, уходящему вдаль коридору.

Под землёй темнота особенная – давящая, плотная, глухая. Даже привычные звуки здесь кажутся другими: более раскатистыми, гулкими, пугающими. И расстояние. Расстояние вообще становится самой относительной величиной из всех. Как время. Когда не видишь впереди ориентиров, а только чёрный тоннель, уходящий во мрак, однообразный путь кажется бесконечным, взгляду не за что зацепиться, кроме щербатой бетонной стены, каменной крошки и засохшей грязи под ногами.

Ты идёшь и идёшь, туннель тянется и тянется, темнота остается одинаково глухой, звуки – одинаково монотонными. Слышно, как хрустнул камешек у Керро под ногой, слышно, как бьётся о стены эхо шагов. Кажется, что и биение сердца тоже должно быть слышно. Ведь оно у Айи стучит столь отчаянно, что больно дышать. Колотится где-то у самых ключиц. Она даже попробовала выпить воды, в надежде погасить панику, успокоиться. Сделала пару глотков, но горло сжалось – едва не подавилась.

Внутри все мелко-мелко дрожало. Причем с каждым шагом сильнее и сильнее. Еще немного, и начнут трястись руки. Девушка до боли стиснула кулаки. Даже пальцы свело. Надо успокоиться. Всё получится. Нет ничего сложного. Не зря же накануне отрабатывали до изнеможения. Да и Керро, вон, явно стало лучше после доковых манипуляций. Правда, если присмотреться, видно, что двигается он слегка раскоординированно. Конечно, кто-то посторонний вряд ли это заметит, но Айя уже была не совсем посторонней.

Когда док колол рейдеру какие-то препараты и ставил капельницу, девушку пробил холодный пот. Блин! Ну, блин же! Холод, разруха, грязь, едва шевелящийся бледный человек, замызганная сумка, неопрятный эскулап. Правда, он таки протер себе руки и даже сгиб локтя пациента дезинфектором, прежде чем делать укол. Но всё в целом…

После этого док забрал деньги, нацепил на Керро две медленты, оставил какие-то ампулы и еще две медленты, а в придачу к ним – готовый пакет для капельницы, велел «немного обождать, не сразу подрываться» и попытался быстренько свалить. Он всё-таки нервничал, это было заметно. Вот только Керро тормознул эскулапа и заставил полчаса сидеть рядом, пока препараты не подействовали. Ничего – посидел, подождал.