Кажется, я пропала

Глава 8.

Артём.

Снова палюсь, что рассматриваю её, а ещё хуже, что подслушиваю и ничего нормального не придумываю, кроме как просто отрицательно помахать. Теперь она думает, что я больной.

А думает ли она вообще обо мне?

– Через три недели будет осенний бал, – с очередного объявления начала Воронова урок.

Большинство девчонок с визгом начинают обсуждать где и какие шмотки будут покупать, из какой страны будет очередное платье или какой модельер займётся эксклюзивными туфлями. Но не она. Марианна абсолютно нейтральна, словно классуха объявила сегодняшнее число.

– Из старшеклассников должны быть все, – Ворона снова сверлит взглядом Лаврову. – Надеюсь это понятно?

– А иначе? – вступает бунтарка в битву.

Глаза Марины Геннадьевны забегали в разные стороны, ища спасательный круг.

– Обсудим варианты с вашим отцом, – приняла защитную позу.

– Хм, – усмехнулась, как злой гений.
– Окей.

Несмотря на отстойные оценки, Марианна далеко не глупая, но старательно пыталась доказать обратное.

– Всё нормально? – отловил её на перемене.

– Тебе то что? – отвернулась в противоположную сторону, но заметив Богдана, снова повернула лицо ко мне.

Действительно, а мне то что?

Замечаю бешенный взгляд Кузина, понимаю, снова разбежались. Факап. Неужели она из-за него слёзы лила?

– Всё ок, – говорит более мягко, но всё же отстранённо, после чего уходит.

Душевно поговорили, однако. Провожаю её взглядом, пока не цепляю ещё один взгляд следящий за Лавровой.

– Мари, подожди, – кричит Соня, догоняя её. – Ты в порядке? Может поговорим?

Я снова подслушиваю чужой девчачий разговор. Никогда не интересовался всем этим бредом, и вообще старался подальше держаться от сопливых драм.

– Вам всем больше заняться нечем, как лезть в мою жизнь? Все в психологи заделались? – злится. – Со мной все в нормально, и у меня всё зашибись – говорит достаточно громко, чтобы слышала не только Соня.

Марианна заходит в класс, оставляя одноклассницу в коридоре. Проходя мимо, я пожал плечами и развёл руки, как бы молча говоря «мы сделали всё что могли».

– Это не она, – вдруг начинает разговор Пепелева. – Это маска за которую она прячется, – не дожидаясь моей вступительной речи заходит в кабинет.

Остальные уроки прошли быстро. Сразу после них у меня трёхчасовая тренировка, которая теперь будет ежедневно.

– Так, шпана, – встречает нас возле спортзала Борисович. – Быстро переодеваемся и отрабатывать.

Всей толпой заваливаемся в раздевалку, пацаны как всегда на веселе, ржут как кони.

– Отодрал её вчера. На всё была согласна, – вырываю часть разговора, не произвольно оборачиваюсь.
– Проблемы Костров? – лыбится кэп.

– Никаких проблем, – хлопаю ему по плечу и выхожу.

Теперь стала понятна причина слез Марианны. План Кузина осуществился и от этого стала мерзко, я-то в курсе был и мог её предупредить.

Из-за постоянных мыслях об сложившейся ситуации играю мягко сказать, фигово, что рили бесит тренера.

– Костров! Какого чёрта? – орёт на всё поле. – Ты играть собираешься?

Вопрос конечно риторический, но как бы я не старался собраться, голова всё равно оставалась забита ею. Наверное, стоит вспомнить, что вообще нахожусь здесь только благодаря футболу, и, если облажаюсь, вылечу, но я раз за разом возвращаюсь к голубоглазке.

– Всё. Закончили, – после свистка объявляет тренер. – Все молодцы, – откашливается. – Кроме Кострова, – переводит взгляд строго на меня. – Будешь так играть, пойдёшь вон. Уяснил? – тыкает в меня пальцем.

Я молча киваю, но его это не устраивает.

– Я не слышу. Уяснил? – повышает тон.

– Уяснил, Степан Борисович, – продолжаю кивать головой в подтверждение своих слов.

– Посмотрим завтра как. Разошлись.

Не знаю где раньше работал этот мужик, но он совсем не боится деток влиятельных людей. Предполагаю, что он бывший военный, некоторые привычки и особенности указывают на это – идеальная осанка, требовательность, твёрдо поставленные команды и задачи.

Сегодня пришлось приехать на общественном транспорте, с пересадками, сначала автобус, потом метро, ну и немного пройтись пешком. Мото не завёлся с утра, думаю, залило свечи, но разбираться утром времени не было. Домой добираюсь, уже известным маршрутом, теряя в дороге полтора часа. В отличие от школьных мажоров живу я далеко от лицея, и личного авто с водителем, как у большинства, тоже не имеется. Но меня это не парит, до восемнадцати осталось чуть меньше года, а там какая никакая, а тачка будет.

– Сынок, ты голодный? – интересуется мама, как только я захожу домой.

– Треш как есть хочу, – сбрасываю рюкзак с формой.

В отличие от обычных школ, в лицее всё электронное. Никаких тетрадей, книжек и прочего. Всё в планшете, это офигенно удобно.

– Хотелось бы чтобы ты разговаривал более понятными словами, – смеётся, разогревая еду на кухне. – Отец, ещё на работе, но сказал, когда вернётся есть дело к тебе.

– Какое? – вроде не договаривались ни о чем.

– Не знаю. Меня не посвятил, – жмёт плечами. – Говорит, мужские темы, мне не интересны. Тоже вздумал всё решать за меня, – в шутку возмущается.

Я не успеваю доесть, как открывается дверь.

– Отлично, ты уже дома, – проходит на кухню отец. – Я купил новые свечи для мотоцикла, старые уже доживают своё.

– Дожили, – смеюсь.

– Значит, доедай, убирай за собой, и пошли покопаемся в металле, – обнимает маму, при этом целует её в щеку.

– А кушать Серёж? – недоумевает мама.

– Не хочу Алис. На работе поел не так давно, – направляется в сторону спальни. – Не обижайся только. Я знаю, что ты старалась, – мимолётно улыбается. – Вон, Тёма за двоих слопает.

– Круто ты придумал конечно, – не прожевав мямлю.

– Жуй давай! – закрывает дверь комнаты.

Мама у меня настоящая хранительница очага, как принято говорить. Она работает швеёй на дому, шьёт очень крутые вещи на заказ, покруче шмоток с этих крутых парижских показов мод. А отец следак, не так давно капитана получил. Первое время был жёсткий разлад в семье, из-за того, что отец не мог разделять работу и дом, и всю грязь тащил домой, но со временем всё наладилось. Когда мать пригрозила разводом, они ввели правило – «дома о работе ни слова», и отец придерживается его, как минимум для мамы. Иногда мы с ним любим обсудить, закрытые дела, а иногда, когда я творю какую-нибудь дичь, он пугает меня примером из своей практики.