Казнь без злого умысла

В кармане блямкнул телефон, извещая Настю о пришедшем сообщении. Наверное, Лешка, здесь уже первый час ночи, а в Москве едва за девять вечера перевалило. Но сообщение оказалось от Егорова. Она постояла на пятачке между комнатами, размышляя, как правильно поступить: пойти в свою комнату, лечь спать и поговорить с Коротковым завтра или спуститься в цокольный этаж и найти Юрку прямо сейчас?

«Лучше сейчас», – решила она и направилась вниз.

Бассейн был пуст, мужчины сидели в парилке. На круглом столе расставлены бутылки, легкие закуски, фрукты, чистая посуда. Настя с сожалением посмотрела на голубую прозрачную воду. Похоже, завтра утром поплавать тоже не удастся. Но, может быть, вечером, если Петр опять гостей не созовет. Она присела за стол и начала отщипывать по одной ягодке винограда. Через пару минут послышался стук каблуков: Инна.

– Вы передумали? – спросила она. – Показать вам, где купальники и тапочки?

– Спасибо, нет. Мне нужно Юру поймать буквально на пару слов, договориться, в котором часу мы завтра выезжаем. Потом пойду спать.

– Счастливая, – вздохнула Инна с улыбкой. – А мне предстоит сидеть здесь, пока последний гость не уедет.

– Почему именно здесь? – удивилась Настя. – У вас же есть кабинет. Что вам здесь делать? На полуголых мужиков смотреть?

– А вдруг Петру Сергеевичу что-нибудь понадобится? В баню он телефон не берет, так что позвонить и вызвать меня не сможет, да и с полем в этом помещении проблемы, окон же нет.

– Тяжелая у вас работа, – посочувствовала ей Настя.

– Забавная, – возразила помощница Ворожца. – Не дает скучать. За такую зарплату просто грех жаловаться.

За дверью, ведущей в банный комплекс, послышался шум воды, льющейся в душе, потом плеск и громкие уханья: после парной настала пора смыть под душем пот и прыгнуть в холодную купель. Через пару минут появился один из сотрудников администрации, за ним – Коротков, оба в плавках и с махровыми полотенцами в руках. Дядька из администрации немедленно прыгнул в воду и поплыл мощным красивым брассом, Коротков же, заметив Настю, направился к столу, за которым она сидела вместе с Инной. Инна тут же деликатно отошла, и Настя, проводив ее глазами, увидела, что та уселась в дальнем углу бассейна на маленькое обитое коричневым дерматином креслице рядом с каким-то пышным растением в кадке. Значит, вот где место помощника во время оздоровительных забав…

– Если ты хочешь получить свою информацию, нам придется завтра выехать пораньше, – сказала Настя. – Егоров может с нами встретиться только с утра, потом он будет весь день в бегах.

Юра внимательно посмотрел на нее, взял из вазы крупное желто-красное яблоко, с хрустом надкусил и начал жевать. Набросил на стул полотенце и сел напротив.

– Опять крутишь? – хмыкнул он. – Выкладывай, что случилось.

Да, не обмануть ей Короткова. Тридцать лет дружбы псу под хвост не выкинешь. Она посмотрела вокруг: Инна далеко, гость плавает, второй гость и хозяин дома еще не вышли из парной, во всяком случае, душ не шумит и вода в купели не плещет. Она постаралась обойтись минимумом слов, Юрка и так все поймет.

– Короче, Виктор просит помочь. Мы, конечно, не обязаны, да и права не имеем, но он ведь нам помогает… И потом, Юр, с этими участками под застройку все так скучно!

– Ну да, – кивнул он, – тебе движуха нужна, куда ж наша Пална без драйва. Ладно, помогай, я без тебя вполне справляюсь.

– Ты не понял. – Настя понизила голос. – Ты должен помочь. Ты. Мне уже нельзя.

– Ну здрасьте! А кто в мэрию поедет и в Кадастровую палату? Я кругом договорился, мне завтра обещали сделать копии нужных документов…

– Я съезжу. Скажешь – куда, к кому и какие документы получить, я все сделаю.

Коротков внезапно рассердился.

– Слушай, во что ты меня втягиваешь? Ты вообще соображаешь, чем это пахнет, если нас поймают на этом деле? Или тебе полковник Баев страсть как понравился? Лично мне – нет. Я бы от него держался подальше.

Да, полковник Баев… Встреча с ним – не самая приятная перспектива. Угрюмый, злой, недоверчивый, тяжелый. Но задача в том и состоит, чтобы избежать беседы с ним в связи с Витей Егоровым. Впрочем, если такая беседа и состоится, то будет не мирный разговор, а скандал. Значит, надо просто очень постараться.

– Надо постараться, чтобы не нарваться… – задумчиво продекламировала Настя.

– Чего это ты стихами заговорила?

– Да так… Вспомнила одну забавную историю. Так что скажешь?

– Сказал бы я тебе, – пробурчал Коротков. – Ладно, завтрак в семь, выезжаем в восемь. Пойдет?

– Я тебя обожаю!

Настя вскочила с места и звонко поцеловала Короткова в макушку. Потом сообразила, что их видят и Инна, и плавающий в бассейне сотрудник администрации, но решила, что ничего страшного. Ну, подумают они, что московские гости – любовники, и что? Они наверняка и без того так считали.

Наконец со стороны двери, за которой находилась парная, раздались звуки, свидетельствующие о том, что вот-вот в бассейне появятся хозяин с гостем. И Настя решила, что будет лучше, если они ее здесь не застанут. Она подошла к Инне, сказала, что завтракать они собираются в семь утра, выразила восхищение тем, как долго Петр Сергеевич может находиться в парилке, и умчалась спать.

Но перед тем, как лечь, отправила два сообщения, одно – водителю Володе, второе – Егорову.

* * *

Хмель навалился быстро, с первым же выпитым стаканом, но после звонка Каменской начал отступать. Майор Егоров постарался свернуть такие приятные посиделки с коллегой, сославшись на пристальное внимание начальства, которое доверило ему работу по серьезному делу, распрощался, поблагодарил за полученную информацию и направился домой. Жил он минутах в пятнадцати ходьбы от здания городского УВД. Машину он перед встречей с коллегой благоразумно отогнал к дому, ибо не без оснований подозревал, что выйдет из здания в таком состоянии, в каком за руль лучше не садиться.

Придя в свою квартиру, не стал включать электричество, разделся в темноте, разбавленной тусклым светом, льющимся из окон: в центре города улицы ярко освещены в любое время суток, да и не в центре тоже, не то что прежде. Когда мэр привел нового начальника УВД, полковник Баев первым делом взялся за наведение порядка и спокойствия на улицах. Всюду появилось хорошее освещение, а вот алкаши и наркоманы, наоборот, куда-то исчезли. Патрульно-постовая и дорожно-патрульная службы заметно оживились, в их работе стало прослеживаться даже какое-то подобие старательности.

Чайник на кухне Виктор тоже включил, не зажигая света. Он вообще не любил света в своей квартире. С тех пор, как в один день потерял всю семью, он не выносил вида этих стен и этих вещей, которые, казалось, равнодушно не заметили утраты и продолжали быть такими же, как и раньше, когда живы были и жена, и дети… Он тогда сильно запил, а очнувшись, понял, что пропил все, что было отложено, и еще в долги влез. Речь уже не могла идти о том, чтобы сделать ремонт, изменить цвет стен и купить новую мебель, на это просто не было денег. Поменять эту квартиру на другую он тоже не мог: не брать же с собой старые вещи, а новые купить не на что. Долги бы отдать… И Егоров решил просто не видеть. Не смотреть. Научился жить в темноте, в светлое время суток старался не находиться дома, а если приходилось – сокращал это время до необходимого минимума. Сидел на работе. Брал дежурства, подменяя всех желающих. Или пил. Раз в месяц, в день зарплаты, звал соседку, которая в его отсутствие за пятьсот рублей делала уборку, мыла полы и протирала пыль.