Казнь по кругу

— И головокружительно проигрываете для конспирации?

— Как это — головокружительно?

— Это когда голова начинает кружиться от количества нулей в проигранной сумме, — вежливо расшифровал термин «головокружительно» интеллигентный Спиридонов и тут же повторно воспользовался им: — Но головокружительные проигрыши преследуют вас не только на бегах. И по московским казино вы известны как богатый неудачливый игрок.

— Ну и что? — понедоумевал Демидов.

— Откуда несчитанные бабки у майора милиции? — подвел итог спиридоновскому потоку информации Дед.

— Вот что я вам скажу, прокуроры-надомники, — презрительным вступлением начал свою речь Демидов, для значительности поднявшись с кухонного стула. — Я не оправдываюсь перед вами и не собираюсь оправдываться. Если я с вами и беседую, то только потому, что мне, как юристу, весьма любопытно, гипотетически защищая абстрактного клиента, разносить в клочья ваши липовые доказательства и сомнительные доводы. Насколько я понимаю, карточный домик облыжных обвинений благополучно рухнул. Я могу считать себя свободным, Леонид?

— Откуда бабки, скотина? — невежливым вопросом на изысканный вопрос ответил Махов, повторяя Деда. Высказался и третью закурил.

— Это уже мое дело, Леонид, — втолковал ему Демидов. — Сначала узнать откуда бабки, а потом доказать, что приобретены они бесчестным путем. Узнаешь и докажешь — тогда и поговорим всерьез. На равных. К этому времени, надеюсь, я не буду служить под твоим началом.

— Ты продал Сырцова, гад! — не выдержал импульсивный от молодости Нефедов, опять вознамерившись начистить Демидову рыло. Но Казарян с Кузьминским бдели: в их ласковых объятиях Игорек обмяк и обратил гнев против самого себя: — А я-то хорош! Не раскусил эту паскуду!

Брезгливо косясь на раскисшего Нефедова, Демидов опять поинтересовался:

— Я могу идти?

— Самую малость подожди, — благожелательно попросил его Дед.

— Ты не в суде, вонючка, — тихо напомнил об истинном положении дел Махов. — И не прикидывайся, что не понимаешь этого. Никто не встанет и не зачтет бумажку, в которой сказано, что ты освобождаешься за недостаточностью улик. И ты не уйдешь отсюда, пока мы не решим тебя отпустить.

— Сила на вашей стороне, — понял Демидов и демонстративно уселся на свой стул.

Старомодно проблямкал знаменитый звонок «Прошу крутить».

— Вот и дождались, Демидов, — обрадовал майора Дед.

Спиридонов выпростался из своего кресла, долгим взглядом осмотрел всех и пошел открывать входную дверь. Шестеро остались в гостиной. Сидели и прислушивались к тому, что происходило в прихожей. Судя по отсутствию каких-либо звуков, ничего особенного там не произошло.

У Демидова было свое любимое занятие: нежно рассматривать кокарду форменной фуражки. Этим и занимался. Но кто-то внутри него приказал: посмотри на дверь! И он посмотрел.

В дверях стоял шикарно одетый Георгий Сырцов.

— Ты… — на протяжном выдохе произнес Демидов.

— Я… — подражая ему, откликнулся Сырцов.

65

Он гнал от себя воспоминания об этом дне, но этот день жил в нем, и прогнать его было некуда. День победы и проигрыша, день жизни на волоске, день поблизости от смерти…

… Сырцов засек Нефедова сразу же, как только Игорь прицепился к нему на длинном поводке. Очень трудно было не дать ему догадаться, что слежка засечена, очень трудно было создать естественную картинку его, Сырцова, рутинной в данном положении жизни. И поэтому, завернув ненадолго к Кузьминскому, местожительство которого Нефедов знал, он вернулся в тайник, сделав это так, чтобы его вход туда отчетливо просматривался. Он был уверен, что Нефедов отскочит от него, узнав самую главную тайну, чтобы, сообщив об этом все Демидову, устроить маленькую засаду с последующей встречей высоких договаривающихся сторон.

Так и произошло: Нефедов спустил его с поводка после того, как он повторно воспользовался метро на станции «Сокольники».

В толчее ярмарки в Лужниках (понравилось Сырцову это место) покалякали с Дедом, вычислив все возможные варианты. Все, да не все.

Специально подзадержался с возвращением: не хотел, чтобы спектакль происходил на глазах изумленных грузчиков и шоферов. Их рабочий день завершился к пяти дня, а его — начался с шести. Первым тщательно продуманным и сугубо секретным заходом Сырцов определил дислокацию вражеских группировок. И засаду мерзавца Демидова с наивным Нефедовым, резерв главного командования — три старательно замаскированных машины с отрядом Витольда.

Второй заход был беспечно прогулочным: не чуявший беды Сырцов привычно возвращался в свою берлогу. С легким грохотом снял висячий замок, с легким треском открыл внутренний. Возвратился.

Прикованный к скобе в стене дремал на тюфячке, своевременно занесенным сюда предусмотрительным тюремщиком Сырцовым, Роберт Васильевич Алтухов.

— Уходи, гебист, — волево (времени в обрез) предложил Сырцов, ногой будя беспечного узника, который, полупав сонными глазами, с трудом попытался разобраться в ситуации.

— Зачем и куда? — хриплым со сна тенором осведомился Алтухов.

— Сейчас твои дружки нашу пещеру штурмовать начнут. А куда — я тебе по дороге объясню, — раздраженно (метался по подвалу, забирая с собой необходимое: «беретту», «вальтер», кожаную куртку с деньгами и документами) ответил Сырцов, набивая сумку.

— А как? — исключительно из любопытства спросил Алтухов.

— А так, — Сырцов ногой, обутой в хороший ботинок, отодвинул бетонную плиту в стене, которая одновременно являлась и стеной помещения склада. Открылась черная квадратная дыра.

— Ну, ты и ловкач! — восхищенно осудил его Алтухов.

Отстегнув от скобы и от Алтухова наручники, Сырцов поторопил освобожденного пленника:

— Быстро в дыру, дядя!

Массируя освобожденную руку, Алтухов вдруг фыркнул как конь и дерзко сказал:

— Я с тобой не пойду, сыскарь.

— Пойдешь! — уверил Алтухова Сырцов и похлопал себя по левому боку, где в сбруе притулился «вальтер». — Прикажу, и пойдешь как миленький.

— Ты уже приказал. А я не пойду.

Сырцов поставил сумку на пол и вытащил «вальтер».

— Пойдешь!

— Если не пойду, застрелишь, что ли?

— Застрелю.

— Не застрелишь. В подвале, без суда и следствия, как в добрые старые времена… Не застрелишь, Жора, рука не поднимется!

— Идиот! — Сырцов сдался. — Они же для начала палить через дверь будут.

— А я вон в тот угол, — Алтухов кивнул на закуток у рукомойника. — Он не простреливается.

— Тебя Витольд обязательно кончит. Ты же скурвился, Роберт, с потрохами всех сдал!

— Это уж мое дело.