Казнь

– Покажешь?

– Да… Анджей, как ты думаешь, тебе нужна другая жена?

Теперь помолчал он. Что странно – у него-то, в отличие от Ирены, реакция была мгновенная, иногда опережающая события…

– Не знаю, нужна ли мне жена… Но ТЫ мне нужна, Ирена. Вот конкретно именно ты.

* * *

«Вправе ли общество про… сво… смертников вампи..?»

Газета была за позавчерашнее число. Ирена долго добивалась именно этой газеты, в какой-то момент ей подумалось, что охранники скрывают ее, не желая травмировать ее, Иренину, психику…

Как бы не так. Они, оказывается, просто заворачивали селедку. И когда Ирена получила наконец свою газету, половины страниц у нее не было, а оставшиеся воняли рыбой, и часть текста скрывалась под жирными пятнами…

Типографская краска вредна, особенно если глотать ее вместе с пищей…. Охранники никакого понятия не имели о правилах гигиены.

Ирена перевела дыхание. Почему-то вспомнился Анджей, сидящий во главе импровизированного студенческого стола. «Кстати, а что вы думаете о смертной казни?»

Совсем не смешная шутка.

«По све…, добытым из достойных доверия исто… один преуспевающий юри… выложил за приговоренную Хмель кругленькую сумму в…»

Ирена протерла глаза. В такую сумму сложно поверить, вероятно, виновата жирная селедка…

«…городские… потирают ру.., потому что вопросы финансирования… традиционно остры… новые рабочие места… пособия… благоустро… Однако, помня о наказании за тяжкие преступле… забыва… если казнь виновного имеет смысл, то передача права на казнь в приватные руки…

«Передача права на казнь в приватные руки».

Анджей, ау! Ты меня слышишь?..

Господин Петер! Что же вы врали-то?!

«Вы войдете в мир… предположительно, он в точности соответствует нашему, разве что некоторое расхождение во времени…»

Да уж. Соответствует.

«Это был бы перелом вашей писательский карьеры. Не говоря уже о незабываемом впечатлении… Вообразите себе, что вам предложили бы слетать в космос. Неужели вы отказались бы?!»

– Отказалась бы, – сказала Ирена вслух.

Огромный кусок столь важной для нее статьи был оборван вместе со всей газетной полосой. Ей так и не суждено узнать, какие именно аргументы приводит корреспондент в осуждение порочной практики – передачи смертников «в приватные руки»…

Она колотила в дверь сперва кулаками, потом ногой. Наконец, приоткрылось окошко.

– Скажите пожалуйста, – попросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно более дружелюбно. – Кого здесь называют вампирами?

– Я не имею права с вами разговаривать…

Окошко захлопнулось. Удаляющиеся шаги.

* * *

На следующее утро она объявила голодовку, требуя сведений о своей дальнейшей судьбе. Когда? Каким образом? По какому закону, черт побери?!

Уже днем она, проголодавшись, отменила акцию протеста и съела полагающийся сытный обед. Но какие-то чиновничьи шестеренки завертелись: вечером к Ирене в камеру явилось некое официальное лицо и ознакомило ее с подшивкой документов.

Все они носили пометку «копия» и отсортированы были в хронологическом порядке. Вот Ирену арестовали… Вот идет следствие… Вот состоялся суд…

Последняя бумажка была самая маленькая, скромная и неприглядная. Ирене пришлось напрягать глаза, разбирая микроскопический шрифт: ордер… согласно законодательству, пункт такой-то… передачу прав… господину Яну Семиролю, как приватному представителю правосудия… с обязательством исполнить приговор в течение трех месяцев…

Официальное лицо удалилось, а Ирена все стояла посреди камеры, сдвинув брови и шевеля губами.

Прошло полчаса, прежде чем ноги ее подкосились.

* * *

Пришли не на рассвете, как велит традиция, а после завтрака. Ирена непонимающе разглядывала хмурых конвоиров, тюремного врача и пару официальных лиц – одно уже знакомое, второе еще нет. Оба лица казались одинаково серыми – под цвет форменных пиджаков.

Врач измерил ей давление и заглянул в горло. Интересно, подумала Ирена отстраненно, а была бы у меня ангина?..

Врач расписался на серой бумажке.

Кто-то из официальных лиц – она не разобрала, кто – еще раз ознакомил ее с содержанием маленького неприглядного документа. При этом лицо, разбирая микроскопические буквы, мучилось так же, как незадолго до того мучилась Ирена:

– «…И осуществить передачу прав, связанных с исполнением правосудия, господину Яну Семиролю как приватному представителю правосудия… Вместе с обязательством исполнить приговор в течение трех месяцев…»

Значит, не сегодня, отрешенно подумала Ирена.

После некоторого колебания ей накинули на плечи ватную поношенную фуфайку. Холодно. В конце ноября вести на смерть в одной тюремной робе – бесчеловечно…

Коридор был длинным, как шланг. В тюремном дворе ожидала машина-фургончик.

– И куда вы меня повезете? – спросила Ирена с истерическим смешком.

Ей не ответили.

Она шагнула внутрь железного ящика – двери за ее спиной захлопнулись. На полу, истоптанном сотнями ног, лежал бледный квадратик света – все, что осталось от солнечного ноябрьского дня.

Машина тронулась.

Ирена коленями встала на скамейку – будто ребенок в метро. Приблизила лицо к окошку за частой решеткой.

За грязным клетчатым стеклом мелькали тени. Ирена не могла узнать ни одной знакомой приметы – как будто за время, проведенное ею в тюрьме, город окончательно раздумал притворяться своим. Сбросил маску, предстал во всей своей враждебной отчужденности.

Она устала смотреть. Взобралась на скамейку с ногами – благо машина шла мягко, и ни ухабы, ни резкие остановки узницу не тревожили.

У вампиров – клыки. Вампиры спят в гробах. Когда Ирене было лет четырнадцать, она пересмотрела все доступные фильмы про вампиров…

Окоченевшей рукой она полезла за пазуху. Тюремная роба не имела карманов – но Ирена ухитрилась устроить в ее складках тайник. Не зря в последние дни она так упорно просила на обед остренького – вот они, три отвоеванных чесночных дольки…