Казнь

– Ой нет…

Сон был все еще здесь. Тень сна.

* * *

– Ирена, хотите погулять?

Она оторвалась от созерцания гор за окном. Недоверчиво посмотрела на Ника:

– А что, прогулки позволены?

– Прогулки желательны… А с медицинской точки зрения прямо-таки необходимы. Прогулки способствуют нормальному сну, а со сном, как я погляжу, у нас все нарастающие проблемы…

Она вздохнула:

– А вы всерьез взялись за меня. За мое здоровье. За здоровье самки перед осеменением…

Ник сделал кислое лицо.

Ирена поймала себя на мысли, что ее раздражение вялое и во многом деланное. Возможно, она ко всему на свете притерпелась, а может, осужденный врач обладает неким особенным обаянием, – но ей не противно его общество. Несмотря на специфичность их взаимоотношений. Несмотря даже на неприятности вчерашнего осмотра.

– Ян еще привезет вам зимнюю одежду, а пока я могу одолжить вам свою собственную куртку… С удовольствием одолжу, Ирена.

…Горы подернуты были полосами тумана. В первую минуту у Ирены от свежего воздуха закружилась голова, она ухватилась за вовремя подставленную руку сопровождающего.

Так. Гаражи. Сараи. Ограда… Собак нет. Доктор прав – надо гулять, восстанавливать силы, они ей еще понадобятся. Интересно, вчерашний рассказ о неудачливых беглецах – случаен? Или Ник имел целью напугать ее, отбить охоту ко всяким замыслам такого рода?

Она мрачно усмехнулась. Ник расценил ее усмешку по-своему:

– Красиво, правда, Ирена? Великолепное место…

Она прикусила язык. Она могла бы пошутить в том духе, что, мол, «великолепное место» попросту содрано моделятором-Анджеем с видового календаря. Но отчего-то ей казалось, что теперь подобные шутки неуместны.

– Ирена, я хотел бы… чтобы между нами было как можно меньше… мусора. Напряжения, домыслов, зла… Ян циник? Да, конечно. И я циник? В какой-то степени… Вы – самка для осеменения? Да и… нет. Речь идет о… маленьком человеке, который без вашей помощи никогда не появится на свет. И о другом человеке, мужчине, который хотел бы иметь ребенка, но по многим причинам… ну, вы понимаете. Вся ситуация выглядит, конечно, ужасно – но подумайте… в конце концов – это… гуманистическая миссия. Не смейтесь, я понимаю, что смешно и сентиментально выражаюсь… Но разве я не прав, Ирена? А?

Она тщетно попыталась убрать с лица желчную усмешку:

– Вы меня уговариваете?

– Я? Нет… то есть да. Я уговариваю вас… увидеть во всем этом добрые стороны.

Они остановились перед запертой калиткой. Ник помедлил, вытащил из кармана свои ключи; Ирена изо всех сил попыталась скрыть нервную дрожь. Вот как, выбраться за пределы ограды так элементарно просто…

Они вышли на дорогу. Прошли сто метров в сторону перевала; Ирена оглянулась, чтобы окинуть взглядом всю ферму целиком.

Вдалеке, у приземистого длинного строения, которое Ирена определила как хлев, прошла женская фигурка в ярко-алом свитере. Глухо хлопнула дверь.

Над котельной – во всяком случае Ирена решила, что это котельная, – поднимался белый дымок. Над крышей дома имелся флюгер с жестяной вертушкой, огромная антенна смотрела в небо разинутым серым глазом. Флигель. Хозяйственные постройки. Дальше – глухая стена леса…

Она вспомнила свой собственный тихий двор. Свой НАСТОЯЩИЙ дом, а не тот, оскверненный неведомым гостем… Без горелого тряпья в камине. С серьезным Сэнсеем, ежечасно обегающим территорию по периметру…

А ведь Сэнсей никого к себе не подпустит, – подумала она, холодея. Так и умрет с голоду на пороге доверенного ему дома… Там, в реальности. Там…

Прошло больше месяца. Почти пятьдесят дней…

А там, в большом мире, прошло пять. И Сэнсей все еще ждет ее. И господин Петер… неужели у него не предусмотрено никаких аварийных вариантов?!

Вынырнуть в реальность. Еще десять дней продлятся каникулы… А там – явиться на заседание кафедры, обнять Карательницу, поцеловать ее в напудренный нос, зарыдать на пропахшей парфюмерией груди…

Рванул ветер, заставив ее плотнее запахнуть слишком большую для нее мужскую куртку. На глаза навернулись слезы – наверное, от ветра…

Ник тоже поежился – он вышел без шапки, а тонкий щегольской шарфик вряд ли мог защитить от холода.

– Я знаю, о чем вы думаете, Ирена. Вы думаете смыться. Поверьте старожилу… Не стоит и пробовать.

– Да?

Помимо ее воли в этом слове послышалось нескрываемое презрение.

– Да… Вы думаете – здоровый мужик, а так легко примирился с пожизненным заключением… как и прочие. Как Сит, который – теоретически – может задушить Яна одной рукой. Как Трош, который… Гм. Трош из нас самый нервный. Потому я пока не буду вас знакомить.

– Не больно-то рвусь…

– Вам по горло хватает и одного болтуна? Меня?

Ирена мельком взглянула на собеседника. Ник улыбался.

Из-за далекого поворота вынырнула машина. Ирена вздрогнула; машина – вездеход – скрылась из глаз и появилась снова. Издали дорога казалась такой, что неясно было, почему букашка на колесах до сих пор не сорвалась с серпантина и не летит в пропасть…

– А вот и Ян, – сказал Ник, и Ирена не смогла определить чувства, с которым эти слова были произнесены.

* * *

Семироль вылез из машины – Ирена сразу увидела, что он весел, несмотря на осунувшееся, серое лицо с темными кругами под глазами.

– Вы гуляете? Отлично. Великолепно. Я рад, что вы нашли общий язык…

– Ну как? – осведомился Ник вместо приветствия.

Семироль пожал плечами:

– Отложили слушания… Но все напрасно. Дело практически сделано, процесс, считай, выигран, хотя с самого начала у меня были сомнения… Ирена, вы выглядите уставшей.

– Вы тоже, – отозвалась она после паузы.

– Я-то работал с утра до рассвета, и сделал, можно сказать, невозможное… И взялся еще за два дела. И привлек за клевету одного смелого газетчика… А вы? Плохо спите?

– Ирена тоже работает, – негромко сказал Ник за ее спиной. – Проделывает внутреннюю работу… Я убеждаю ее в гуманности ее миссии… надеюсь, что мои слова возымеют на нее… скорое действие.

Семироль цепко глянул Ирене в глаза, и ей стало не по себе от этого взгляда. Она потупилась.

– Ирена интересовалась, – все так же негромко продолжал Ник, – не убьешь ли ты ее ПОСЛЕ.