Казус времени.Полифем

–Умереть или жить? Что же делать? Блядь! Как всё непросто. – сам с собой вёл монолог Кирилл.

На сердце мука страшная! Мысль о самоубийстве не давала Кириллу покоя: страх, «а что будет потом? «Не справился с жизненными проблемами, вот и убился. Слабак!» – говорят, думают, пишут люди. Слабак? Или же всё-таки нашел истинное решение, до которого не каждый может дойти, ввиду своей «слабости»?

Для него рай исчез. Пропало солнце, к которому он тянулся… «Сама мысль о самоубийстве бесчеловечна…», думает общество, якобы гуманистического уклада. Кирилл точно не входил в эту «секту». Решение, наполненное максимальной храбростью, сильное, едкое, точное, но самое главное – не слабого психически человека.

Люди признают самоубийц слабыми, но, если разобраться, лишить себя жизни слабый человек точно бы не смог, ввиду страха перед неизвестностью. Устоявшийся моральный принцип, который только некоторые под страхом общественного суда пытались опровергнуть, да и то сомневались в своей мысли иной, поскольку «стандартный» моральный устой мешал своим присутствием в голове. Да, и мысль, о дальнейшей критике порой заставляла молчать, держав только в голове, со временем пропадала, от понимания её абсурдности, а потом вовсе умирала, как будто ей не было в принципе место быть. Этакая проблема эталона мысли и морали, от которой отталкиваются. А ведь истины и правды данного суждения никто не знает, а судят, как будто другой точки зрения не существует. Прям власть над мыслью и словами какая-то, ей Богу! Да и не только в этом монархия происходит…

Сон обходил стороной, будто боялся; воспоминания, короткими обрывками киноленты, перед глазами один за одним проявлялись, словно реальные, показывая действа до того родные и теплые, но в тот же момент режущие душу, что боль доходила до реальной, в виде покалывания в сердце… и плач… Но без слез…

А за окном уж совсем ночь пришла, небосвод, как в крапинку, весь звездами засеян, и месяц своим ликом ослепительным и ярким красуется; тишина…Звук произнесешь и стыдно станет, будто ранил; легкий запах мороза заполнил здешнюю нирвану. И в такое, да и не только зачастую, уравновешенное природное чудо, происходит человеческое прекрасное: наполненное любовью ли, домашним уютным одиночеством, беседой теплой и душевной за чаем, или семейным спокойствием.

А тем временем задымленная комната Кирилла наполнилась мраком моральным, который туманом охватил всю душу его. Он лежал на полу, еле дыша…Кирилл вёл бой в своей голове, и сердца бит пытался хоть как-то утихомирить. Мыслепад, скорость их смены была невероятна, что со стороны напоминала синдром лихорадки, когда зрачки бегают в хаотичном направлении, как будто что-то быстро пытаются прочитать, но никак не могу поспеть за текстом, и сильные головные боли, напоминающие мигрень. Онемение ног, рук, а в последствие и всего тела наступило моментом…

А дальше, будто бы сон, картинка создалась мрачная: Кирилл погрузился в самую глубь подсознания. Ощущение полёта твоего «я» в какой-то неизведанный мир и от неизвестности происходящего не наступал страх или что-то подобное, чувства и эмоциональный фон отключились, так же, как и нервная система. И мир этот, как чёрное полотно или непроглядная пустота.

Средь этой большой пустоты стоял Кирилл, с пистолетом в руках, как парализованный, оглядывался вокруг, дабы понять, где он находиться. Но вдруг перед ним из тьмы появилась Алёна, в алом лёгком платье, босая, а на лице слёзы. А после появились ещё двое неизвестных в масках, закрывающих глаза: один был в белом длинном плаще, и стал подле Алёны слева, второй в чёрном длинном балахоне, встал справа от неё. И все начали одновременно кричать, не умолкая:

–Кирилл, Кирилл! Умоляю! Не делай этого! – плача кричала Алёна.

–Кирилл, опомнись! Без любви не выживешь! Не убивай! – кричал неизвестный в белом.

–Стреляй Кирилл! Ты сам знаешь, что это пройденный этап! Послушай наконец разум, а не сердце! Они тебя в ловушку тянут! Стреляй! – кричал неизвестный в чёрном.

Столь непростой и психологический выбор оказался лёгким для Кирилла… Решение было уже принято давно, как только он в подсознания мир попал, в этом действии и заключалась суть этого «погружения»: мозга защитная реакция на враждебное пребывания и устранить источник боли… Кирилл медленно поднимал трясущийся рукой пистолет, направляя на Алёну… Крики оппонентов становились всё громче, быстрее и невыносимее с каждой секундой. Приближалась точка момента. И вот!

Выстрел!

Время на миг остановилось, крики утихли, пуля вылетела из пистолета, неизвестный в белом застыл в прыжке, закрывая телом своим Алёну… Вдруг время вернулось в привычное русло, и пуля достигла цели, пронзив два тела… Один глаз Кирилла выгорел, превратившись в чёрный, как смоль, но он этого не почувствовал, а лишь дёрнулся слегка…

Неизвестный в чёрном, перешагнув мёртвые тела, подошёл к Кириллу и сказал на ухо, положив свою руку на плечо:

–Ты сделал правильный выбор. Из тьмы найден путь. Пойдём, нас ждёт много дел и реальный мир, который ты увидишь совершенно по-новому! Забудь своё прошлое имя! Отныне имя твоё…

Глава II

Очнувшись, Полифем тяжело дышал, сердце еле билось, издавая пронзительный тяжёлый звук удар за ударом, доходивший до мозга; он проверил моторику рук, подняв их над головой и чуть-чуть покрутив кистями и шевеля пальцами; пару раз согнув ноги в коленях, проверяя отсутствие онемения, решился медленно встать. Поднявшись с пола, он почувствовал, что начала кружиться голова, Полифему пришлось присесть на рядом стоящую кровать, дабы прейти в чувства.

«Долго же я лежал… Уж утро наступило». – думал про себя Полифем, – «Как оклемаюсь, надо вещи собрать. На вечерний экспресс успею».

Полифем немедля принял решение вернуться на свою «историческую» родину: в город мрачный и серый, или как он сам его назвал «Город Грехов». Мегаполис, дающий надежду на новую жизнь серыми буднями, уничтожающими людей чёрной каждодневной суетой ничтожного существования…

Собрав все необходимые вещи, достав «заначку» денег из маленького сейфа, взяв сумку, Полифем вышел и закрыл квартиру. Старая машина такси уже ожидала возле подъезда своего пассажира. Он сел рядом с водителем и сказал:

–На Тверской вокзал, пожалуйста.

Вокзал, по обыкновению, страдал от недостатка людей, которых манило что-то новое, или же сильно занятых. Но всё же атмосфера, хоть и не стандартная, привлекала своей индивидуальностью и спокойствием. «Кричащую» тишину нарушал только старый мегафон, висевший в верхнем правом углу, периодическими объявлениями. Сам по себе вокзал был маленьких размеров, не ремонтированный со времён Великого Союза, но выглядел вполне прилично для своих лет.

Полифем вошёл в здание и сел на старую лавку, подле дверей выхода на платформу, и задумался: в голове родились мысли, не тяжёлые, а более волнительного характера, от предвкушения возвращения.

«Как? Что? За долгое отсутствие на «родине» многое поменялось… Приму ли я город? Или, если быть точнее, примет ли город меня? Интригующая загадка, больше похожая на игру…».

–Не холодно, мил человек?? – спокойным вопросом сбил Полифема с мысли таинственный незнакомец.

–Зябко, – признав вокзального сторожа, ответил Полифем.