Кеес Адмирал Тюльпанов

– Ну что, Кеес, поиграем в прятки?

Тут же его рука крепко схватила меня за куртку.

РАЗГОВОР

– Здравствуй, Кеес, – сказал Слимброк. – Куда в поздний час?

– Да так, вот иду… – пробормотал я.

Должен сказать, что в минуты опасности сначала у меня вроде бы нервная трясучка, а потом как рукой снимает. Никакого страха, голова ясная, и только сердце торопится быстрее обычного – тук-тук.

– В какую сторону? Может, нам по пути?

– Туда. – Я махнул неясно рукой.

– Что-то всё время с тобой сталкиваемся, ты словно моя тень. Как думаешь, это случайно?

– Ей-богу, случайно, хозяин.

– Ну ладно, давай теперь вместе пойдём случайно. Ты, может, кого-нибудь ищешь?

– Я?.. Ищу.

– Кого же?

Тут я и бухнул:

– Полковника Вальдеса!

Слимброк удивился:

– Ну уж хватил. Зачем тебе Вальдес?

– Это не мне.

– А кому?

– Одному человеку.

В голове лихорадочно складывалось все, чем можно морочить Слимброку голову. Я быстро припоминал подслушанный разговор Эглантины и капитана Рутилио: полковник Вальдес влюблен в какую-то Магдалину Моонс и чаюто получает от неё письма.

Всех, кто идёт из Гааги к Вальдесу, велено пропускать. Но если иезуиты знают о связи Рутилио и Эглантины, то, видно, и знакомство Вальдеса с той, из Гааги, для них не секрет. Стало быть, надо изобразить, что я тайный посланник к Вальдесу, но прямо этого не говорить. Так я и делал.

– Так… – протянул Слимброк. – Значит, к Вальдесу? А откуда?

– Из Гааги.

– Что же ты так кружишь? Да ещё ночью. Мог бы и днём идти.

– Немножко заплутал, хозяин.

Слимброк задумался, при этом крепко держал меня за руку.

– Слушай, Кеес, никак не пойму, в какую игру ты играешь, кому служишь? Всё время ты на моем пути.

– Хозяин, тридцать три якоря в бок, никому не служу! К Вальдесу меня послали, из Гааги…

– А кто?

– Ой, это тайна, хозяин.

– Вот что, парень. – сказал Слимброк, – ты ведь не дурак и понимаешь, что мне трудно верить хоть одному твоему слову, даже если это правда.

– Конечно, конечно, хозяин, – поддакнул я.

– И мне плевать, к кому ты идешь. Вальдеса я не боюсь, а тебя, по всем правилам, надо бы придушить. Ведь так?

– Святая правда, хозяин.

– Слишком уж много ты знаешь и всё время шпионишь за мной. Но я не спрашиваю, кто тебя послал. Всё равно наврёшь с три короба. У меня к тебе вот какое дело. Я насчёт твоего приятеля, рыжего. Надеюсь, ты знаешь, что это мой сын по имени Мартин?

Я не стал делать вида, что удивлен.

– Знаю, хозяин.

– А сам посуди, хорошо ли, что дети бегают от отца?

– Конечно, плохо.

– Так вот, помоги мне его вернуть.

– Да я не знаю, где он, хозяин!

– А я думаю, знаешь. Так вот, если ты сделаешь так, что Мартин вернётся в лоно семьи, то будешь истинный христианин.

– Хозяин! Да я сам за это! Только он не слушает. Я уже уговаривал его вернуться.

– Слушай, Кеес, хватит нам в кошки-мышки играть. Давай попросту. Заманишь ко мне Мартина, взамен получишь… отца!

– Какого отца?

– Своего, родного. Питера Схаака, корабельного плотника из города Лейдена.

У меня просто мурашки побежали по коже.

– Да мой отец утонул, хозяин! Три года назад утонул, в наводнение!

– А если не утонул?

– Тогда где же он?

– А вот в том-то и дело. Но сначала ты должен ответить, согласен ли обменять своего отца на моего сына? Сразу наладятся две семьи. Хорошее дело, Кеес.

– Но мой отец утонул! Если б не утонул, то обязательно вернулся бы в Лейден!

– А если не может вернуться? В общих чертах, Кеес, дело обстоит так: отец твой тогда не утонул, его подобрали. Но он попал в нехорошую историю и сейчас сидит в одной тюрьме. А я могу его вызволить, Кеес. Правда, это нелегкое дело. Но, по-моему, стоит того, чтобы сын мой вернулся в отцовский дом. Так разве не хочешь увидеть родного отца?

– Конечно, хочу, хозяин!

Я не верил ни одному его слову. С другой стороны, что-то уж больно крупно играет Слимброк. Отец! Да я бы полжизни – нет, целую жизнь отдал, чтобы его воскресить. С другой стороны, во мне всегда жила надежда, что отец вернётся. А вдруг Слимброк говорит правду? Вдруг мой отец жив и случайно попал в тюрьму?

– Так вот, Кеес, хороший обмен предлагаю. Только я могу вызволить из тюрьмы твоего отца. Только ты можешь вернуть мне Мартина. Всего от тебя требуется, чтобы ты под каким-нибудь предлогом привел его в нужное место, а там уж мое дело. Про наш разговор Мартин ничего не узнает.

– А отец? Когда я увижу отца?

– В тот же день. Но для того, чтобы вызволить его, понадобится несколько дней. Думаю, и тебе нужно время, чтобы разыскать Мартина. Так вот, ровно через две недели и встретимся. Помнишь дом мельника, где нас подслушивал?

– Помню, хозяин. Это по дороге на Валкенбург.

– Ровно через две недели приходи туда с Мартином, а я вместе с твоим отцом как бы случайно заеду туда.

– А если без отца? Если обманете?

– Хорошо, оставь Мартина где-нибудь поблизости. Если приеду с отцом, выдашь Мартина. Если один, ничего про него не скажешь. Подходит?

– Хорошо, хозяин. Значит, в доме мельника по дороге на Валкенбург. Через две недели.

– Смотри, Кеес, не вздумай затевать каких-нибудь козней. Помни: отец в моих руках. Если обманешь, не пожалею, век будешь сиротой. Ну что, тебе и вправду к Вальдесу? Тогда в Лейдердорп, налево, а мне прямо. До встречи. Так помни: Мартин за отца.

Он отпустил мою руку и ушёл.

Нельзя ему верить, нельзя! Хитрющий, просто дьявол! Но разговоры об отце разбередили душу. Может, на самом деле он что-нибудь знает? И всё-таки, может, не утонул отец?

Я шёл разгорячённый, обдумывал хитрость Слимброка. Почему отпустил меня? Надеется, что предам Рыжего Лиса? На чём основана такая надежда? Неужто Слимброк, этот оборотень, прошедший огонь и воду, так легко отпустит своего врага, без уверенности, что рано или поздно тот снова попадёт к нему в руки?

Меня бросало то в жар, то в холод. Но почему-то росла уверенность, что ровно через две недели, не знаю уж как, но всё-таки окажусь в заброшенном доме мельника. Наваждение, просто наваждение! Или действительно ждёт меня там отец? Может, Слимброк побоялся расправиться со мной из-за полковника Вальдеса? Поверил, что я иду из Гааги? Но ведь он мог это выяснить: не отпускать меня до утра, а потом спросить в Лейдердорпе, кто я такой.