Кексики vs Любовь

Конечно, можно было дернуть пластырь. Можно было взять и перевезти сразу все. Так было бы гораздо проще, и не было бы тысячи “веселых” ситуаций, когда рано утром я понимаю, что вечером привезла не нужные мне разъемные формы на двадцать сантиметров в диаметре, а коробку с неразъемными по пятнадцать и двадцать пять. Историй того, сколько лайфхаков я освоила за полтора месяца возникновения таких ситуаций хватит на три сезона комедийного сериальчика. Но это оказалось гораздо проще, чем взять и броситься с головой в это странное безумие, что вибрировало между мной и Тимом.

Никогда не переезжала к мужчине.

Никогда не предполагала, что вообще кому-то может понадобиться, чтобы я, со всеми моими габаритами, юбками, кедами, миксерами и кондитерскими мешками взяла и вторглась в его личное пространство.

Будем честны — я вообще была уверена, что закончу жизнь в компании сорока кошек. И те немногие мужчины, что появлялись в моей жизни и столь же скоро из неё вылетали — только подкрепляли это убеждение. Надолго залип в мою жизнь только пресловутый Женечка, которого я, кажется, терпела только потому, что сестра перестала бегать вокруг меня с воплями “найди себе мужика” и бесконечными своими платьишками. И когда Женечка вдруг решил, что имеет право потребовать от меня “завязать с этими своими тортами” я решила, что завяжу лучше с личной жизнью как с явлением — это все еще укладывалось в мою концепцию жизни.

Жизни, в которой самое главное — это я и мои тортики. Ну, и конечно же, эклерчики, брауни, кейкпопсы, маффины, донатсы…

Весь мир должен был узнать, что еда из моих рук выходит божественная. А мальчики — мальчики любят стройненьких. Это же факт. Факт!

И вот, здрасьте, приехали. В моей жизни появляется редкостный придурок, которого я раньше знала как самого долбанутого фанатика ножек-спичек и попы-ореха. И почему-то вдруг ко мне приклеивается. И бегает за мной так настырно, будто я незаметно для себя превратилась в Джулию Робертс. И трахается со мной, как чертов псих. И спасает мою пятую точку, рискуя уже своей репутацией. И каждую свободную минуточку проводит со мной. И даже ездит к моей маме окучивать наш бескрайний картофельник. А потом и вовсе вдруг предлагает с ним съехаться.

Вторгнуться в его шикарную кухню, трусы по всей спальне раскидать.

Будто решил подвести в нашей с ним битве жирную точку. Поставить меня перед линией, которую я не решусь переступить.

Ага, прям взяла и испугалась! Кексы так легко не сдаются.

Да, именно так я и решила. И поехала паковать свой первый чемодан, и передавать тете ключи от квартиры.

Была уверена — Бурцев сдуется намного раньше. Одумается, екнет у него там тоска по холостяцкой свободе. Да-да, я все еще пребывала в четком убеждении — он не серьезно. И я несерьезно. Вот совсем ни чуточки серьезности нам с ним не завезли. Лишь тридцать тонн шиловжопия и желания устроить друг другу приключения.

Двадцатого августа моя матушка решила отметить свое очередное сорокалетие. Да не просто так — с размахом, с помпой, с рестораном, и неисчислимой толпой гостей. Вопрос — откель у неё, бывшей учительницы, средства на такие мероприятия, меня не особо волновал, а вот у гостей читался на лбах, крупным почерком.

Ну, им-то откуда было знать, что маменька уже несколько лет как завоевывает интернет, в котором нашлось несколько сайтов, на которых довольно успешно начали продаваться какие-то крайне упоротые мамины истории про волшебников, драконов и роковых зельеваров. Это и мы-то с Маринкой знали только потому, что на этапе подписания договоров, маменька перенервничала и пошла к нам консультироваться.

Уж не знаю, сколько там мама зарабатывала — но дом она содержала в образцовом состоянии, дни рождения неизменно закатывала с помпой и раз в год летала в Сочи — а всем известно, что там у нас нынче дороже, чем в Шарм-эль-шейхе.

На юбилей мне мама гордо вручила аж отпечатанное приглашение — раньше она так не заморачивалась, просто печатала. И гордо ткнула мне пальцем в циферку “+1”.

— Ну заче-е-е-ем, — заканючила я было, но довольно быстро осеклась. Почему-то раньше сама идея, что кого-то придется с собой тащить мне никогда не приходилась по вкусу. И заявившись к маме на праздник в былые годы, я нахально трескала бутербродики, точно зная, что за спиной у меня обсуждается, что вот именно мой аппетит и безразмерная пятая точка и являются причиной моего одиночества.

Но то ведь раньше.

А сейчас — я могу посвятить себя не только уничтожению бутербродиков, но и реализации очередной части плана “как избавиться от Бурцева”, который в последние недели стал все больше напоминать скорее аниматорскую работу. К которой, я, будем честны, подходила хоть и с вдохновением, но без жестокости.

— Вот-вот, — глядя на путь моей мысли, несомненно транслировавшийся у меня на лбу в широкоформатном режиме, мама только насмешливо кривит губы, — бери с собой Тимура, Юлечка. Настало время уже всем позакрывать рты. А то заколебали уже сетовать, что от тебя я, мол, внуков вообще не дождусь.

— Ой, ну ладно тебе. А вдруг и вправду… — честно говоря, от одного только разговора о детях мне хочется перекреститься. Потому что в этом вопросе я уже давно прошла все стадии от “что-то не получается” и до “чет даже для себя не получается”.

— Юлечка, не говори глупостей, — мама терпеливо покачивает головой, — лучше подумай, в каком платье пойдешь ко мне на юбилей. Может, Марина что-то посоветует?

В первую секунду я хочу снова забухтеть, снова откреститься от сестрициного швейного авторитета, но потом все-таки вспоминаю про совесть. Сестра действительно соображает в этой теме куда больше моего. И с детства, между прочим, соображает, все мамкины журналы “Бурда” тогда от корки до корки обшарила. В какой-то момент мне даже казалось, что она ими питается — до того редко я видела сестру хоть с чем-нибудь съедобным.

Маринка даже на звонок не отвечает, просто скидывает “Приезжай” в первый попавшийся мессенджер. И я приезжаю. В её ателье. Где сестрица вылезает мне навстречу тощая, лохматая, с пятикилограммовыми мешками недосыпа под глазами.

— Ну и чего тебе надо? — недружелюбно зыркает она на меня. А я уже вижу за её спиной доску с эскизом какого-то совершенно невменяемого платья, украшенного веером шелковых перьев.

И то количество бумаги, что по всей мастерской разбросано, говорит о том, что Маринка уже готова пускать на раскрой кожу неприглашенных гостей.

Такое тоже бывает, в моменты очень острых творческих припадков у моей сестрицы.

— Н-ничего, — я пячусь в сторону двери, но с перепугу не сразу вспоминаю, куда она открывается.

— А эклерчики ты мне просто так принесла? — чуткий Маринкин нюх сдает меня с потрохами, — ну не ври, Юлечка, никогда ты просто так их мне не приносишь.

— Чё это никогда? — оскорбляюсь я в лучших чувствах. — Когда училась их делать — только тебе их и кормила.

— Так это потому что всех остальных людей тебе травить было жалко, — отмахивается Маринка, — ладно, если сваришь мне кофе — я тебя, так и быть, не покусаю. И даже выслушаю.

Что ж, можно сказать, что не зря я училась варить кофе. Этот навык определенно спас мне жизнь. И не в первый раз, между прочим.

После двух чашек кофе и трех эклеров из коробочки Маринка ощутимо светлеет челом и выслушивает меня почти с благодушным выражением на лице. Правда от сестринского ехидничанья все равно не удержалась.

— А как же “я сама могу для себя тряпки выбрать”?

— Могу, — киваю, не спеша обижаться, — но тут такая ситуация… Ты же знаешь, что для плюс-сайза для масс-маркета редко что-то годное шьют. Только мешки разной формы.