Кельтская Шотландия

С Уоллесом Калгака роднит и присущая обоим вождям удачливость. Агрикола двигался на север, очевидно в страну холмов, и дошел до места, которое Тацит называет горой Гравпий: возможно, он пересек Форт выше Стерлинга (где находился римский мощеный брод) и пошел вверх по Тейту или Ерну или даже Тею. Там его встретил Калгак. Длинный кельтский колющий меч, как пика против алебарды при Флоддене, не смог выстоять против короткого рубящего гладия. Но как и многие другие захватчики, Агрикола выиграл битву, но проиграл кампанию. Он не смог продолжить движение на север, и вскоре после этого Домициан отозвал его в Рим.

Попытки проникнуть на север больше не повторялись, ив 115 г. граница была даже перенесена назад, к новой оборонительной линии, протянувшейся от Сегедунума до Итуны – то есть от Тайна до залива Солуэй. Северные кланы продолжали доставлять неприятности римским властям, а в 119 г. вспыхнуло восстание, в результате которого был полностью уничтожен Девятый легион. На следующий год Британию посетил сам император Адриан, чтобы окончательно уладить северные дела. За истекшие 3 года своего правления он уже успел радикальным образом изменить экспансионистскую политику Траяна на Дунае. Теперь он применил этот опыт в Каледонии, сделав новую отодвинутую линию постоянной границей, обозначенной 80-мильным валом с гарнизоном в 11 000 человек. [10] Теперь вал Адриана проходил по земле бригантов, а в 138 г. Лоллий Урбик, полководец Антонина Пия, изгнал их клан с римской территории. В результате вспыхнуло восстание. Римский военачальник двинулся за вал, ив 142 г. граница вновь была перенесена к старой линии Агриколы – от Форта до Клайда – и укреплена большим торфяным валом и рвом. Во второй раз земли между двумя римскими валами стали частью Империи. Но они оставались под римской властью совсем недолго.

10

Примерно в это же время александрийский ученый Птолемей составил первую карту Британии. Он помещает в Каледонии, которую называет Альбионом, семнадцать племен.

Вскоре после 180 г. северные кланы прорвали вал Антонина, и через несколько лет, незадолго до 190 г., границу вновь отодвинули к валу Адриана. [11] Похоже, к тому моменту каледонцы на собственном опыте познали пользу единства. Они терпели поражения, потому что не спешили объединить свои силы.

Тацит честно признает:

Nee aliud adversus validissimas gentes pro nobis utilius quam quod in commune non consulunt… ita singuli pugnant, universi vineuntur. [12]

11

Следы крупного укреплейного лагеря у Тримонтиума (ныне Ньюстед) указывают на то, что в разные времена на этом месте находилось пять разных стоянок.

12

Ничто так не полезно для нас в борьбе с сильнейшими племенами, как то, что у них нет общей политики… Таким образом, они сражаются поодиночке и вместе терпят поражения.

Это высказывание можно отнести практически к любому периоду нашей истории, а исключения более чем подтверждают правило, ибо объединенная Шотландия побеждала противников, силы которых во много раз превышали ее собственные. Отныне кланы образовали некое подобие конфедераций. Около 200 г. Дион Кассий говорит о том, что северные племена разделяются на две группы: меатов, живущих между валами, и «каледониев» – на север от них. (Здесь в очередной раз четко проявляется давнее разделение: на север от Форта и на юг от Форта.) Эти племена чрезвычайно усилились и стали представлять серьезную угрозу для римской Британии. Римские власти решили положить этому конец, и в 208 г. император Септимий Север собрал войска со всех концов империи и довел их, по-видимому, до залива Морей-Ферт. Он был тяжело болен, этот же поход свел его в могилу. Римские форты к северу от вала вновь заросли лесом, тогда он укрепил южный вал, вал Адриана, и приготовился было к очередному походу на север, но скончался, не успев осуществить свой замысел, и его смерть явилась единственным результатом экспедиции.

После этого на некоторое время Каледония исчезает с исторической сцены. Третье столетие принесло массу неприятностей Империи, которую сотрясали волнения, чехарда солдатских императоров на троне и нападения варваров на границах. Тем не менее в Южной Британии сохранялись мир и спокойствие. Римская цивилизация глубоко пустила здесь свои корни. В Британии было около девяноста городов (тридцать из них достаточно крупных), каждый из которых представлял собой миниатюрную республику средиземноморского типа, пользовавшуюся всеми достижениями цивилизации и во многих отношениях более пригодную для жизни человека, чем многие другие города, и даже современные. Хорошо были развиты сельское хозяйство и рудное дело. Прекрасно был организован транспорт – как пассажирский, так и грузовой. Это была уютная и спокойная страна, настолько романизированная, что даже на маленьких фермах, находившихся у самой северной границы, мы не находим ни малейших признаков кельтского искусства, а случайные надписи ремесленников составлены на латыни. Но в целом ситуация очень напоминала положение американских колоний середины XVIII в., времен Ирокезской лиги. На юге лежала страна, наслаждавшаяся всеми преимуществами городской цивилизации, а на северном валу перекликались часовые, расставленные через равные промежутки на всем его протяжении (80 миль). Сами укрепления находились в постоянном осадном положении и под постоянной угрозой разрушения.

В середине III в. политикой заправляли военачальники. Еще в 37 г. они возвели на трон своего императора, и за 50 лет – начиная с 235 г. – таких императоров сменилась пара десятков. После 284 г. Диоклетиан предпринял попытку изменить положение вещей и реорганизовал административную систему, сделав Британию диоцезом галльской префектуры. А в 287 г. этот диоцез избрал собственного императора, Каравсия (или Карауна), бритта по происхождению, адмирала римского флота в Ла-Манше. Он был убит, власть захватил убийца, который в 296 г. был повержен Констанцием Хлором, в результате чего Британия осталась под римской властью еще на 100 лет. Однако уже тогда, в краткий период самостоятельности, Британия испытала тяжесть пиратских набегов, которые германцы начали совершать на ее восточные берега.

Однако, несмотря на все это, большую часть IV в. Южная Британия наслаждалась миром и спокойствием, что сделало эту провинцию основным поставщиком рекрутов для римской армии. (Мы располагаем сведениями, что в те времена британские войска составляли примерно четверть римской армии: начал свои походы и Дугал Дальгетти, [13] так как на военную службу поступали также каледонцы.) В Британии стало распространяться христианство. Британские епископы присутствовали на Арльском Соборе 314 г. Несколько британских епископов прибыло также на Никейский Собор 325 г., состоявшийся через год после объявления христианства государственной религией, [14] и в Римини в 359 г. Но побережью острова уже угрожали саксонские пираты, и для борьбы с ними был создан отдельный департамент, во главе которого стоял комит Саксонского берега Британии (Cornes Lit oris Saxonici per Britanniam).В этом столетии положение на границах вызывало особую тревогу у мирных жителей. Все выглядело так, как бывает, когда ночной порой волки бродят вокруг теплого запертого дома.

13

Дугал Дальгетти – один из персонажей романа Вальтера Скотта «Легенда о Монтрозе», воплотивший в себе тип шотландского наемника XVII в. – Примеч. ред.

14

Этот факт может служить косвенным источником сведений о римской системе транспорта и сообщения, так как Никея находится в Малой Азии.

Мы располагаем чрезвычайно скудными сведениями об истории Каледонии между временами Септимия Севера и 360 г., но, по всей видимости, за этот период произошло перераспределение племенных союзов, так как мы знаем, что в 297 г. врагами бриттов были названы гиберны и пикты. Гиберны, конечно же, – это жители Гибернии, Ирландии. Заметка 310 г. отсылает нас ко второму врагу: «каледониям и другимпиктам». На самом деле этот этноним или какие-то его варианты использовались на протяжении нескольких последующих столетий для обозначения большинства (постоянно возрастающего) обитателей Каледонии – народа, населявшего эту страну с самого начала исторического периода, отличного от поздних пришельцев: скоттов, англов, бриттов и норвежцев. Пикты были и остаются предметом длительных споров, возникающих слишком часто по причине того, что спорящие упускают из виду тот факт, что в странах, население которых состоит из достаточно слабо организованных племен с нечеткими границами, в течение нескольких столетий могут рождаться самые разнообразные сплавы рас и культур. Вероятно, большая часть из сказанного до сих пор о пиктах – правда… но лишь частичная, и лишь для определенного момента их долгой истории. (Мы должны помнить, что пиктская нация в том или ином виде существовала на протяжении по меньшей мере шестисот лет.) Некоторые исследователи считали, что пикты – это докельтский народ, ибо королевский престол у них наследовался, как правило, не по мужской, а по женской линии, то есть они следовали матримониальной системе наследования, а это определенно не кельтский обычай. Другие заявляли, что пикты бесспорно были кельтами: из археологических данных вырисовываются очертания культуры, чрезвычайно схожей по своим основным признакам с кельтской. [15]

15

На основании остатков пиктского языка – то есть некоторого количества собственных имен – Скин считает, что пикты говорили на языке, относящемся к гойдельской ветви кельтских языков. Стоукс, Лот, Мак-Бейн, Д'Арбуа и Майер считали его формой бриттского кельтского. Профессор Рис придерживается точки зрения, что пиктский язык был не только не-кельтским, но и не-индоевропейским. На самом деле собственные имена по определенным показателям близки к бриттским, но демонстрируют также элементы (такие, как pitи foderили fodel),не обнаруживаемые в Уэльсе.

Эту культуру никак нельзя назвать дикарской или варварской: естественно, римские колонисты, дома которых грабили пикты, были склонны к негативным, часто бранным эпитетам. И все же, если мы примем на веру подобные выражения Диона Кассия, то мы должны поверить и его заявлению, что в холмах Хайленда не было воды. Но мы знаем, что пикты возделывали землю и владели стадами овец и рогатого скота, что они возводили прекрасные форты на холмах и множество башен, хорошо оборудованных для оборонительных целей, демонстрирующих замечательное инженерное искусство и характерных только для этой местности. Они производили ткань, крашеную и с узорами. До нас дошли великолепные образчики пиктской резьбы по кости. Пикты создавали замечательные металлические изделия, до сих пор остающиеся единственными в своем роде произведениями искусства. Общий характер материальных «останков» (в достаточно больших количествах разбросанных по всей Пиктавии) определяется как позднекельтский, но обладающий в высшей степени индивидуальными чертами – такими, как каменные броши и некоторые виды орнамента. [16] Общий вывод, который позволяют сделать этнология и археология, а также здравый смысл, заключается в том, что народ, получивший когда-то название «пикты», состоял просто из жителей Каледонии, которые к III в. представляли собой смешанный этнос, в котором, вероятно, доминирующим был кельтский компонент. Кельтским, скорее всего, был и правящий класс. В этнической, культурной и лингвистической сферах некоторые характерные черты пиктов происходят от двух других древних народов: народа культуры колоколовидных кубковсеверо-восточной области и потомков иберийцев неолита; возможно, какую-то роль в формировании пиктского этноса сыграли и германцы, прибывшие в Пиктавию с берегов Северного моря. К этому следует добавить, что соотношение различных ингредиентов, без сомнения, различалось (и притом довольно сильно) от района к району по всей территории, когда-то охватывавшей всю Шотландию к северу от Форта, и от периода к периоду на протяжении столетий, равных по числу тем, что отделяют наши дни от эпохи Роберта Брюса.

16

Христианские памятники пиктов V–X вв. демонстрируют своеобразный и ограниченный круг мотивов, повторяющихся с таким постоянством, что их можно назвать идеографическими знаками, хотя археологам так и не удалось подобрать ключи к их расшифровке.

На самом деле загадка, как это часто бывает, заключается не столько в самом предмете, сколько в его имени. Простейшее объяснение состоит в том, что пикты раскрашивали себя, по крайней мере во время войны, [17] и поэтому римляне называли их Раскрашенным Народом, Picti.В действительности это название может быть всего лишь переводом слова Breatann,ибо brith(гэльское breac)означает «разноцветный» или «пестрый». У гэлов слово «пикт» выглядело как Cruthen.Возможно, оно родственно слову cruth«форма, образ», [18] – и это просто ранняя q-кельтская форма, равнозначная p-кельтскому Pry dein«бритт», которая была позднее заимствована во второй раз, перейдя в Breatannили Britt.С другой стороны, слово Pictiмогло возникнуть в результате основанной на обычае раскрашивания рационализации названия какого-либо туземного племени. Аналогии можно видеть в позднейшем использовании корабельными командами имени Angry Catвместо Henri IV или Billy Ruffianвместо Bellerophon.Существовали пиктоны в Галлии, а также область Пиктавия (Ричард Львиное Сердце подписал Фалезский договор в качестве Cornes Pictaviae,графа Пуатье), а норвежцы, не владевшие латынью, называли пикта Peur.Валлийцы называли их Ffichti,а у саксов было слово Peohtas,затем перешедшее в шотландский диалект в форме Pecht.Следует отметить, что Тацит, первым упомянувший жителей областей к северу от Форта, называет их просто Britanni,хотя он упоминает одно из населявших эти земли племен, Boresti,о котором мы больше ничего не знаем, и предполагает существование там других народов. Кажется вероятным, что слово, превратившееся позднее в этноним пикт,изначально было названием какого-то племени и впоследствии использовалось – как спустя несколько веков слово скотт– для обозначения всего племенного союза, конфедерации, частью которого являлось это племя и которому оно дало правящую династию… ибо если ранняя Каледония представляла собой мозаику из, по-видимому, независимых племен, то Пиктавия в исторический период обычно появляется на страницах источников в виде единого королевства, лишь иногда делившегося на две части.

17

Это еще один не-кельтский обычай… но Христианская Церковь запрещала перенимать его англам-христианам, так что вполне возможно, что язычники-кельты также заимствовали его, вместе с законом о наследовании, от более древнего народа.

18

Rex Pictaviaeи Rex Pictorumфигурируют в гэльских источниках в формах Righ Cruithinighи Righ Cruit-hentuath

В середине IV в. Римской империи стала угрожать серьезная опасность. Ее государственная структура ослабла из-за постоянных беспорядков и внутренних раздоров, из-за чрезмерной урбанизации, из-за невыносимого налогового бремени. И эту слабость быстро почувствовали враги. В 355 г. германские племена, жившие за Рейном (франки и алеманны), напали на Галлию и взяли не менее сорока городов. Юлиан, бывший тогда цезарем (титул объявленного наследника императорского престола, как гэльский танист), отбил эту атаку, но вскоре такая же беда постигла Британию. Пикты прорвались через вал Адриана, а с ними пришли их союзники, уже тогда печально знаменитые саксы, германское племя из Южной и Юго-Восточной Ютландии, и скотты, то есть ирландские гэлы. К 368 г. их грабительские набеги доходили до Лондиниума, крупнейшего торгового центра во всей Британии, обогатившегося благодаря более чем трехсотлетним коммерческим связям с Римом; ни один британский доминион не оставался под властью Великобритании столь долгое время.