Кельтский крест

— А женщины? Они у него были?

Вивиан неопределенно пожала плечами:

— Кто ж его знает. Гарет говорит, вроде были. Сама я Деса не спрашивала — не мое это дело.

— Тогда зачем ему жену выбирать? — не сдержалась я. Вивиан улыбнулась:

— Жена это же другое. Правда, ему выберешь! Все больше отшучивается и убегает. А несколько дней назад вообще заявил, что не может взять в жены ту, с которой нельзя смеяться по утрам.

Я слегка покраснела, вспомнив наши утренние набеги на кухню замка и, опасаясь пристального взгляда знахарки, поспешила переменить тему:

— Бетани сказала, что завтра — праздник Лито?

— Да, вечером по всему острову разгорятся костры и девушки с парнями будут прыгать через огонь. Твое новое платье готово?

Я кивнула, вспомнив ниспадающие складки белого шелка. Мать Бетани сшила мне платье буквально за два дня, сокрушаясь, что не успевает украсить его вышивкой, как полагается. По мне, без вышивки оно было еще лучше.

— Хорошо. Боги обещают нам солнечный день и теплый вечер, — она отложила ступку, в которой перетирала мяту и потянулась, будто кошка, — Пожалуй, нам пора отдохнуть, завтра будет длинный день.

Следующим днем даже солнце, казалось, светило более ярко. Слуги суетились, стремясь как можно быстрее закончить со своими обязанностями. Девушки громко перекликивались, смеясь и споря, кто из них перепрыгнет самый высокий костер. Бетани трещала без умолку, сокрушаясь, что впервые не сам герцог зажжет первый факел. Алан в коридоре до хрипоты спорил с кем-то из офицеров, который настаивал на повышенном количестве дозоров.

«С Десмондом он бы так не спорил» — подумалось мне, но я поспешно прогнала эти мысли. Бетани впорхнула ко мне, быстро помогла одеться и убежала прочь — плести венок из летних маков, в конце ночи девушки, кто еще был не замужем, кидали его в воду, кликая суженых.

С первыми волнами прилива в сопровождении отряда воинов, мы все вместе: и лорды, и слуги, выдвинулись из замка, намереваясь отпраздновать ночь летнего солнцестояния. Наш кортеж возглавлял Алан, чуть позади него ехала Агнесс, плотно завернувшись в свой плащ. Я впервые увидела ее за последнюю неделю и поразилась, насколько она похудела. Она была очень бледной, щеки ввалились, на мертвенно-бледном лице глаза казались просто огромными. Она неуверенно сидела в седле, будто боясь, что свалится под копыта. Филипп ехал чуть поодаль, украдкой бросая на нее встревоженные взгляды. Поскольку у гнедого спина еще не зажила, Бринн вывел мне другую лошадку, достаточно резвую, чтобы не доставлять мне особых проблем. Заметив меня, Филипп придержал свою лошадь, поджидая:

— Миледи Айрин!

— Филипп? — кивнула я. Своими холодными глазами он пристально смотрел на меня:

— Слышал, у вас были какие-то неприятности с лошадью?

— О, подпруга лопнула, такое бывает! — я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно непринужденнее. — Перетянули, наверное!

— Возможно, — кивнул он, — Если желаете, я дам распоряжение, чтобы вашу лошадь седлал лично Бринн.

— Спасибо, вы очень любезны, но лучше я это буду делать сама, — я с радостью заметила, что Вивиан, ожидавшая нас на том берегу, машет мне рукой, — извините, меня зовут.

— Что от тебя хотел наш красавчик? — Вивиан не тратила время на хождение вокруг да около.

— Не знаю, он не вызывает у меня желания пообщаться.

Вивиан согласно кивнула:

— Держись от него подальше. Северяне очень коварны.

Я лишь передернула плечами: мне не нужно было дополнительных предупреждений. Филипп вызывал у меня стойкую неприязнь.

Как и предсказывала Вивиан, вечер был на удивление теплым. Проникнувшись важностью момента, ветер почти стих, в воздухе разливался запах моря и разнотравья. Солнце висело над горизонтом, словно раздумывая, стоит ли ему нырять в холодное море.

Озорно сверкнув глазами, Алан пустил своего коня по холмам галопом. Повинуясь порыву, я незамедлительно последовала его примеру, предоставив остальным самим решать следовать ли за нами. Несколько стражников помчались за нами, остальные остались с кортежем. Мы неслись в радостном молчании, вбирая в себя первобытную красоту этого вечера. Наконец Алан остановился на вершине холма. Я остановилась рядом. Не говоря ни слова, Алан указал мне на возвышающиеся вдали мегалиты, в которых я узнала кольцо Бродгара. Я замерла, не веря своим глазам. Огромные каменные глыбы стояли каждая на своем месте. Сиреневато-розовый вереск расстилался между ними. Посередине кольца были сложены вязанки сухого вереска, торфа и веток, ожидая часа, когда их подожгут, и огромное пламя взметнется в небо. У меня перехватило дыхание. Просто невероятно, что он уже существует! Хотя как там говорила Джилл, это самое древнее сооружение в Великобритании.

— Красиво, правда? — Алан явно приписал мое замешательство священному трепету, который должен охватывать каждого, кто приближался к камням. Меня действительно охватил трепет: неужели я нашла дорогу домой. Восторг захлестнул меня, и я постаралась не обращать внимания на то, что к нему примешивалась легкая тоска.

— Поехали? — Алан был доволен, будто ребенок, приписав мой восторг исключительно своим заслугам. Не в силах говорить, я лишь кивнула. Алан усмехнулся и пришпорил коня. Люди, собравшиеся на праздник, встретили нас радостными криками. Здесь были почти все слуги замка и большая часть жителей острова. Вивиан рассказывала мне, что костры будут жечь по всему острову, но самый основной, должен быть зажжен здесь, у мегалитов. Именно здесь герцог должен в ночь Лито провести зажечь первый костер, возвещавший победу света над тьмой. А по утру, в память о Мананвидане у кольца Одина — огромного валуна с дыркой посередине провести свадебные обряды. В этом году эту обязанность должен был выполнить Алан. Он легко спрыгнул с коня и подошел к толпе, здороваясь с каждым. Я поневоле залюбовалась им: в зеленой длинной тунике с вышитым золотыми нитями гербом Оркнейского герцогства и алом плаще, отороченном мехом волка, он был очень красив. Отвечая на приветствия, Алан то и дело посматривал поверх голов, словно ожидая чего-то. Уже появилась Агнесс в сопровождении нескольких стражников, уже все успели по нескольку раз поздороваться и обсудить все сплетни, а Алан все медлил, с надеждой всматриваясь в дальние холмы.

— Смотрите, — вдруг закричал какой-то замызганный деревенский мальчишка, указывая пальцем на холм, по склону которого мчался небольшой отряд. Мне не надо было даже смотреть на флаги, вороного герцога я узнала сразу. Сердце отчаянно забилось, я закусила губу, пытаясь скрыть глупую улыбку. При виде своего господина толпа взорвалась приветственными криками. Повинуясь крепкой руке, вороной остановился, как вкопанный, герцог легко соскочил с коня, бросив поводья еле подоспевшему оруженосцу. Я невольно отметила, что в дорожном костюме и походном плаще герцог смотрится величественнее, чем его брат. Улыбнувшись в толпу, он хлопнул по плечу заулыбавшегося Алана, на ходу перехватив у него золотой обруч — символ власти, холодно кивнул сестре, получил материнский поцелуй от Вивиан и в сопровождении Гарета прошел к огромной куче хвороста. Небрежно надев на голову венец, он повернулся лицом к толпе и, не глядя, протянул руку. Оруженосец тут же герцогу кубок с вином. Тот коротко кивнул и поднял кубок над головой так, чтобы лучи заходящего солнца отражались в золоте чешуи дракона, выбитого на каждой грани. Его чуть хриплый от усталости голос зазвучал в полную силу, завораживая каждым словом:

— Был Свет и была Тьма. И была великая битва за господство над миром. Но ни одна сторона не могла победить, лишь хаос и раздор царили в семи мирах. И тогда Мудрый Один призвал их к себе и повелел Свету править днем, а тьме — ночью. И лишь один день в круговороте дарован свету, чтобы победить тьму. Да будет так!

Он опрокинул кубок на большую гору сухих веток и торфа, сложенную посередине круга. Алан почтительно поднес брату факел. Десмонд обошел хворост по кругу, поджигая со всех сторон. Язычки пламени слабо затрепетали, весело перескакивая с ветки на ветку, искрами рассыпаясь в темноте хвороста. Красно-оранжевый огонь костра освещал слегка осунувшееся лицо, золотом отражаясь в темно-серых глазах герцога. Его фигура темнела в сумерках ночи. Словно завороженная, я следила за ним. Обойдя костер, он кинул факел в середину. Миг: и пламя ярко вспыхнуло под приветственные крики. Тут же заиграла флейта. Ее мелодию подхватил красивый высокий голос певуньи. Девушки в белых платьях медленно двинулись вокруг разгорающегося костра. Постепенно в мелодию вплетались и другие голоса, она росла, набирая силу, вместе с огнем, движения девушек становились все быстрее.

— Боги будут щедры к нам, — Вивиан радостно повернулась ко мне, ее глаза сияли. Она увлекла меня к камням, где деревенские парни уже выкатывали бочки с элем. Вивиан пользовалась всеобщим уважением, поэтому моей руке тот час же очутилась деревянная кружка. Эль оказался крепленым и хорошо сдобренным травами. Солнце уже скрылось за холмами, на прощание окрасив небо в розовато-оранжевые тона, перекликавшиеся с огнем костра. Серые сумерки мягко обволакивали поляну, размывая границы. Белые почти прозрачные клочья тумана медленно ползли от озера, разливаясь по цветущему розово-сиреневому вереску. Костер полыхал все сильнее, пожирая исправно приносимую ему дань. Повернувшись к мегалитам, я вздрогнула: из серого сумрака ночи появлялись странные тени с уродливыми лицами. Приглядевшись, я поняла, что это мужчины в масках. Они подкрадывались к девушкам и пытались схватить, те или с визгом убегали, или с веселым смехом падали в объятья. Одна маска подлетела ко мне. Я узнала Алана по зеленой тунике с золотым драконом. Он протянул руки, намереваясь поймать меня, я увернулась, и он, пошатнувшись, схватил какую-то девицу, с радостным визгом влетевшую в его объятья. Укоризненно покачав мне головой, он закружил свою добычу вокруг огня в неистовом танце. Огонь становился все выше и выше, треск сучьев затмевал крики и вопли. Безумие хоровода у огня, тепло летней северной ночи, запах трав, незамысловатая, первобытная музыка — все это опьяняло. Народу все прибывало. Пары кружились в танцах, страстно целуясь тут, же, у костра. Где-то за камнями слышались страстные вздохи. Мне постоянно приходилось уворачиваться от незнакомых объятий. Краем глаза я заметила Алана, вновь ищущего меня, и тоже скользнула в теплую темноту ночи, уходя от света костра. Голова кружилась от выпитого эля, вереск мягко пружинил под ногами, мегалиты темными глыбами возвышались на фоне серого неба. Краем глаза я вдруг заметила тень, отделившуюся от одного из камней.