Кем и как любима Тамара Зотова

Тамиргуляев сделал деловитый жест ладонью и сразу двое здоровяков сдернули с Бретцеля одеяло и перевернули его на живот. А потом, используя нейлоновую веревку, Тамиргуляев с помощью двух бойцов принялись вывертывать руки и ноги криминальном авторитету Виталию Немчинову-Сердобскому-Бретцелю и туго фиксировать их, придавая солидному мужчине неудобную и унизительную позу. Все это происходило в тяжелом как туман молчании. Молчание угнетало, заставляло думать о плохом. Лучше бы они говорили, хотя бы ругались, но люди предпочитали работать в тишине. Разве дровосек беседует с деревом? Неужели палач ругается на казненного? Его дело – правильно держать топор, а не трепать языком. Бретцель тоже не голосил раньше времени, он только скрежетал зубами и хаотично вспоминал все свои действия за последний год-два которыми он умышленно или невольно мог вызвать такую агрессию со стороны властей. С таким беспределом он не встречался с конца девяностых, когда и сам забивал конкурентов обрезками труб и расстреливал в лесополосе. Сейчас другое время и такими методами давно не работают.

– Повторяю вопрос: где Дежнёв? – услышал Бретцель за своей спиной, но ничего не ответил. Его мозг закипел от воспоминаний. – Хорошо, что ты молчишь, я на это и рассчитывал.

Бретцель лежал на постели, опираясь коленями, ключицами и щекой на пока ещё чистые шелковые простыни. Он больше не мог видеть допрашивающего его капитана Тамиргуляева, да и не хотел на него смотреть. По опыту он знал какой ненавидящий и переполненный страхом взгляд у жертвы во время допроса и не желал, чтобы Тамиргуляев наслаждался этим зрелищем. Он услышал, как прожужжал открываемый замочек-молния на темно-бордовой сумке и поежился от стального звука ударяющихся друг о друга инструментов. Память невольно метнулась в стоматологический кабинет и Бретцель закусил губу.

– Дежнёв! – полным любви голоском повторил Тамиргуляев над ухом жертвы.

– Я не знаю, – последовал ответ.

– Ну конечно, – резиновый звук надеваемых хирургических перчаток.

Бретцель слегка дернулся, когда его анус намазали чем-то холодным и маслянистым.

– Чёрт, капитан, скажи, хотя-бы кто это! – потребовал Бретцель,

– Старший следователь Михаил Николаевич Дежнёв. Где он?

– А! Этот! Откуда мне знать? Он мне не докладывал!

– Ребят, выйдите, – приказал Анвар Тамиргуляев и бойцы в камуфляже затопали к выходу из спальни. Когда в белой как райское облако спальне остались лишь двое, капитан, звеня инструментами, выбрал какой-то один. К счастью Бретцель мог смотреть только в подушку.

– Значит, говоришь, не докладывал… – проговорил капитан самым нежнейшим голосом, – Это же замечательно, тогда я смогу доставить тебе ещё больше удовольствия…

– Послушай, капитан, я в натуре не просекаю где этот ментяра!

– Ну ты же не станешь отрицать, что знаешь человека с таким именем?

– Он ведёт моё дело. Он копает под меня. Я его знаю.

– Через месяц должен будет состояться суд по твоим делам и тебе светит реальный срок. Как минимум по первой части двести десятой статьи УК РФ. Создание преступного сообщества и тебе светит до двадцати лет.

– Да ничего бы он не доказал! – рявкнул в шелк подушки Бретцель. – Кто он такой? Обычный следак!

– Есть свидетели, что ты ему публично угрожал, – мурлыкал Тамиргуляев. – ты же вор в законе, ты же не станешь отрицать свой базар. А за базар надо отвечать, Виталя.

– Но я его не трогал! Он, что, заяву на меня накатал, старый говнюк? Ну теперь ему, точняк, крышка…

– Ну-ну… – неопределенно произнёс Анвар Тамиргуляев и бизнесмен Виталий Максимович Немчинов-Сердобский-Бретцель не сдержал душераздирающий крик…

На следующее утро, как только часы пробили девять часов, капитан Анвар Тамиргуляев сидел в кабинете заместителя начальника управления уголовного розыска Управления Министерства Внутренних Дел по Пензенской области полковника полиции Бориса Андреевича Заваркина и с выжидательным удовлетворением наблюдал как хозяин кабинета, специально придя пораньше, изучал поданные ему документы.

– Значит, говоришь, признался во всем? – задумчивость обволакивала холеное щекастое лицо Бориса Андреевича. Задумчивость озабоченная. Виски у полковника полиции Заваркина стали потеть сразу, как только он начал ознакомление с предъявленным Тамигуляевым отчетом. Полковничьи потеющие виски – самый плохой признак. Признак предстоящих сложностей с которыми придется разбираться.

– Признался, – подтвердил Тамиргуляев. – Вот чистосердечное.

– Знаю я твоё «чистосердечное». Давай-ка, рассказывай, как все было на самом деле. Долго его допрашивал?

– Не засекал, товарищ полковник.

– Но ты его пытал?

– Разрешите возразить – это был допрос.

– Значит, что мы имеем… – бробурча зам.начальника УМВД. – По официальной версии Бретцель на допросе признался, что самолично убил Михаила Николаевича Дежнёва выстрелом из автоматического оружия в затылок. А тело погрузил на лодку и скинул в воду Сурского водохранилища в районе посёлка Старая Яксарка. Господи, Анвар, неужели нельзя было придумать что-нибудь попроще – закопал, например. Теперь придется обшаривать дно водохранилища!

– Но зато потом не возникнет вопросов, почему тело не обнаружили. Может быть из-за течения, может Бретцель наврал с местом. Водохранилище большое.

– Ох… Ладно… Где сам Бретцель?

– Официально скрылся, – доложил Тамиргуляев, – сумел-таки, гад, вырваться из автозака по пути из следственного комитета в изолятор.

– Но ведь смешно же, – без улыбки произнёс Заваркин.

– Да, нелепо получилось. Готов понести заслуженное наказание.

– Анвар, – Борис Андреевич понизил голос и взглянул на капитана суровым тяжёлым взглядом. – Без шуток. Где Бретцель?

– Согласно распоряжению свыше, – ответил Тамиргуляев на выдохе, – прах покойного был развеян…

– Как прах? – всполошился хозяин кабинета. – Минуточку, но ведь решено было закопать тело..

– Во время допроса поступил звонок от самого Викторова. Он дал добро на кремацию.

– Но что-то я не припомню, что бы в нашей области построили крематорий. Не хочешь же ты сказать, что Бретцеля сожгли на костре как чучело на масленицу.

– В данном случае мы воспользовались топкой котельной одной фабрики. Не волнуйтесь, все согласовано.

– Господи, Анвар, только не говори, что тело пришлось расчленять! Анвар, ты пугаешь меня…

Тамиргуляев потупил взор и смолчал. Он все ещё находился под психологической властью того, что совершил несколько часов назад, когда под покровом ночной мглы и гул работающего цеха по производству межкомнатных дверей собственноручно выгружал из багажника служебной «Приоры» чёрные полиэтиленовые пакеты, перемотанные скотчем. Одев толстые хлопчатобумажные пропитанные резиной строительные перчатки (чтобы не ощущать упругую мягкость того, что было в мешках) он отправлял их в пылающую топку. А рядом скорбно сложив ладони на чреслах стояли его подчиненные и кое-кто из фабричного начальства. Истопник и охрана покуривали в сторонке и усердно делали вид, что ничего особенного не происходит.

В эти минуты Анвар думал о брате Русланчике, о жертвах самого Бретцеля и о пророке Мухаммеде. А в это же самое время заместитель начальника уголовного розыска УВМД по Пензенской области начальник полиции полковник Заваркин сидел в кресле возвращающегося из Москвы самолёта. Тамиргуляев видел этот самолёт – он шёл на снижение в ночном небе, когда капитал ворошил кочергой человеческие угли и доставал из них несгоревшие зубные коронки из белого металла.

– Итак, что мы имеем, – тяжело вздохнул полковник Заваркин и выдавил из висков порцию пота. – Официально, Виталий Максимович Немчинов, известный также как Виталя Бретцель или Сердобский, взял вину на себя по убийству старшего оперуполномоченного Дежнева и скрылся. А по-факту – его прах был развеян. Ну что-ж… Грубо, но раз сверху так решили…