Кенелм Чиллингли, его приключения и взгляды на жизнь
Шрифт:
На обратном пути, проходя парком, Кенелм увидел Трэверса, который шел не спеша, потупив глаза и заложив руки за спину (он всегда ходил так, когда размышлял). Трэверс заметил приближение Кенелма, когда тот находился уже в нескольких шагах от него, и приветствовал гостя небрежным тоном, вовсе не похожим на его обходительный тон.
— Я был у человека, которого вы осчастливили, — сказал Кенелм.
— Кто это?
— Уил Сомерс. Или вы осчастливили столько людей, что потеряли им счет?
Трэверс слабо улыбнулся и покачал головой.
— Я видел также миссис Боулз, — продолжал Кенелм, — и вам, наверное, приятно будет узнать, что Том доволен переменой места жительства. Он скорее всего не вернется в
— Очень благодарен, что вы подумали обо мне, — сказал Трэверс, — этим делом надо заняться сейчас же, хотя теперь эта покупка не имеет для меня существенного значения. Мне следовало сказать вам еще три дня назад, но я как-то забыл об этом, что соседний сквайр, молодой человек, только что получивший в наследство это имение, предложил мне обменять превосходную ферму, гораздо ближе к моему дому, на мои земли в Грейвли, включая ферму Сэндерсона и коттеджи, они совсем на рубеже моего имения, но вклиниваются в земли этого соседа, и обмен был бы выгоден для нас обоих. А все-таки я рад, что здесь избавились от такого зверя, как Том Боулз.
— Вы не назвали бы его зверем, если бы знали. Но меня огорчает, что Уил Сомерс должен перейти к другому лендлорду.
— Это для него не имеет значения, ведь с ним заключен контракт на четырнадцать лет.
— А что собой представляет новый землевладелец?
— Я его мало знаю. Пока был жив его отец, молодой человек оставался на военной службе и только теперь появился в здешних краях. Однако он уже известен как любитель прекрасного пола, и хорошо, что миловидная Джесси скоро будет замужем.
Трэверс опять задумался. Кенелму долго не удавалось заставить его заговорить. Наконец Кенелм ласково обратился к нему:
— Дорогой мистер Трэверс, не считайте меня дерзким, если я позволю себе предположить, что сегодня утром что-то взволновало или рассердило вас. Если так, то часто получаешь облегчение, когда выскажешься даже перед таким поверенным, как я, столь малоспособный советовать или утешать.
— Вы славный малый, Чиллингли, и я не знаю, по крайней мере здесь, человека, которому охотнее излил бы душу. Признаюсь, я расстроен, обманут в самых дорогих моих ожиданиях, и, — прибавил он с легким смехом, — меня всегда злит, когда что-либо идет не по-моему.
— Меня — тоже.
— Не находите ли вы, что Джордж Бельвуар — прекрасный молодой человек?
— Конечно.
— Я считаю его красавцем. Кроме того, он гораздо степеннее многих молодых людей его возраста и состояния, а вместе с тем у него нет недостатка ни в боевом задоре, ни в знании жизни. Ко всем этим достоинствам у него прибавляются еще энергия и честолюбие, которые так помогают людям достигнуть отличия в общественной жизни.
— Совершенно справедливо. Неужели он отказывается от выборов?
— Боже милостивый! Нет!
— Так каким же образом он мешает вам поступить по-своему?
— Не он, — сердито сказал Трэверс, — а Сесилия. — Разве вы не понимаете, что Джордж именно такой муж, какого я выбрал бы для нее! Утром я получил от него прекрасно написанное письмо, в котором он просит у меня разрешения высказать свои чувства Сесилии.
— Ну, пока все идет по-вашему.
— Да, а тут-то и нашла коса на камень! Разумеется, я должен был сообщить об этом письме Сесилии, и она решительно отказывается от Трэверса, не приводя никаких причин. Она не отрицает, что Джордж хорош собой и умен, что предпочтением такого человека всякая девушка могла бы гордиться, но говорит, что не может любить его, а когда я спрашиваю, почему, не дает никакого ответа. Это очень досадно.
— Досадно, — ответил Кенелм, — но любовь — самая тупоголовая
из всех страстей: она никак не хочет слушаться рассудка. Ей неизвестны основные законы логики. "У любви нет почему" [130] , — сказал один из тех латинских поэтов, которые писали любовные стихи, называемые элегиями, — это название мы, современные люди, даем надгробным песням. Что касается меня, то я не могу понять, чтобы кто-нибудь добровольно решил лишиться рассудка. И если мисс Трэверс не хочет лишаться рассудка только оттого, что Джордж Бельвуар его лишился, вы не сможете убедить ее, хотя бы говорили до дня Страшного суда.130
"У любви нет почему". — Речь идет о знаменитом двустишии древнеримского поэта Катулла (87–54 до н. э.):
"Да! Ненавижу и все же люблю. Как возможно, ты спросишь? Не объясню я, но так чувствую, смертно томясь".Трэверс невольно улыбнулся, но ответил серьезно:
— Конечно, я вовсе не желал бы, чтобы Сисси вышла замуж за человека, который ей не нравится, но о Джордже этого сказать нельзя: какой девушке он может не нравиться? А если бы даже он был ей безразличен, такая благоразумная, такая любящая и так хорошо воспитанная девушка непременно полюбит после свадьбы доброго и почтенного человека, особенно если у нее нет другой привязанности, чего, конечно, у Сесилии быть не могло. Словом, хотя я и не желаю принуждать дочь, я не хочу отказаться и от своих намерений. Понимаете?
— Вполне.
— Я тем более желаю этого брака, столь приличного во всех отношениях, что, когда Сесилия начнет выезжать в свет в Лондоне — она еще не представлена ко двору, — вокруг ее красоты и предполагаемого наследства, наверно, столпятся все смазливые искателя приданого и титулованные бездельники. И если в любви не бывает «почему», как я могу быть уверен, что она не влюбится в негодяя?
— Мне кажется, это совсем не должно вас тревожить, — сказал Кенелм, мисс Трэверс слишком умна.
— Да, теперь. Но разве не сказали вы сами, что в любви люди лишаются рассудка?
— Правда, я это забыл.
— Поэтому я не хочу отвечать на предложение Джорджа решительным отказом, а между тем было бы недобросовестно возбуждать в нем пустые надежды. Словом, пусть меня повесят, если я знаю, что ему написать.
— Вам не кажется, что Джордж Бельвуар не неприятен мисс Трэверс, и если она чаще станет видеться с ним, может быть, он понравится ей еще больше? Таким образом, было бы хорошо и для него и для нее не лишать их этой возможности.
— Вот именно.
— Почему же не написать в таком духе: "Любезный Джордж, от всей души желаю вам успеха, но моя дочь еще не намерена выходить замуж. Позвольте мне считать ваше письмо ненаписанным и продолжать наши прежние отношения". Поскольку Джордж знает Вергилия, вам могут пригодиться здесь ваши школьные воспоминания, и вы можете прибавить: "Varium et mutabile semper femina!" [131] [132] — это избито, но справедливо.
131
Женщина изменчива и непостоянна! (лат.).
132
Varium et mutabile… — цитата из «Энеиды» Вергилия (IV, 569).