Кэннон

Моя мать пренебрежительно машет рукой и вздыхает:

— Ты видела его, Эддисон, — говорит она. — Татуировки и… ну, в любом случае, ты его видела.

Да, я действительно видела его. Хендрикс Коул выглядит как проблема с большой буквы «П».

Почему мысль об этом приводит меня в трепет?

***

Наши дни

Я смотрю в меню, стараясь не смотреть на Хендрикса, тем более что чувствую на себе его пристальный взгляд, даже не поднимая глаз. Моё тело всё ещё тёплое там, где были его руки, когда он выносил меня из здания, и от мысли о том, что его руки обнимают меня, по моей коже пробегают мурашки.

Мой сотовый вибрирует, и я просматриваю свои непрочитанные сообщения, все о прошлой ночи. Пять от бывшего парня Джареда, ни в одном из которых даже не извинился за то, что получил минет от рыжеволосой в туалете клуба. Два от моей подруги Сапфир:

«БОЖЕ, что за ГРЕБАНАЯ ПОЕЗДКА. Прости, Джаред. Ты знаешь, что он игрок. Тебе нужно два раза заняться сексом в отместку».

Одно от Ады:

«Жаль, что вы поругались. Джаред переживёт это».

Джаред переживёт это? Это его член во рту у какой-то другой девушки, и он единственный, кто переживёт это?

Я перевела свой телефон в режим полёта. К чёрту Джареда и моих так называемых друзей с их отстойными советами. К столику подходит официантка и с минуту пристально смотрит на меня, громко жуя свою жвачку. Она постукивает ластиком по своему бейджику с именем Беатрис, прежде чем направить карандаш на меня, её глаза сузились.

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты похожа на ту певицу, Эддисон Стоун? — это звучит скорее, как обвинение, чем как вопрос.

Хендрикс выглядывает из-за края своего меню:

— Неужели? Я не вижу сходства.

— Знаете, она живёт в Нэшвилле, — говорит официантка, пожимая плечами. — Это то, что я слышала. Я никогда не видела её здесь, так что, скорее всего, это неправда. В любом случае, она больше похожа на голливудский типаж.

— Я слышал, она известная дива, — произносит Хендрикс, и я сильно пинаю его под столом.

— В любом случае. Вы готовы сделать заказ или как? У меня тут кое-кто ждёт заказа на вынос. Хочешь как обычно?

Как обычно?

Хендрикс поднимает вверх пальцы.

— Два, — говорит он, забирая меню у меня из рук, прежде чем я успеваю запротестовать. — И кофе.

Беатрис не отвечает, просто пересекает комнату, направляясь к кассе.

— Ты не подумал, может быть, я хотела сама выбрать себе еду? — спрашиваю я.

Хендрикс пожимает плечами:

— Зачем, чтобы ты заказала что-нибудь из яичного белка с низким содержанием жира и овощи?

— Ты не знаешь, то ли это, что я собиралась заказать.

Он смеётся.

— Уверен, что это не так, — говорит он. — Держу пари, ты ешь стейк с яйцами каждое утро. Вот почему от тебя остались кожа да кости.

— Ты такой надоедливый. От меня едва ли остались кожа да кости. Две недели назад таблоиды сказали, что я слишком толстая, — я свирепо смотрю на него.

— Они слепы. Тебе нужно немного поесть.

Он так бесит, командует мной через пять секунд после того, как снова появился в моей жизни, но я знаю, что лучше с ним не спорить.

— Почему она спросила, хочешь ли ты как обычно?

— Она хотела знать, хочу ли я то же самое, что заказываю каждый раз, когда прихожу сюда.

Я раздражено выдыхаю и швыряю в него через стол пакетик сахара:

— Да, я понимаю, что значит «как обычно». Ты знаешь, о чём я спрашиваю. Как давно ты вернулся в Нэшвилл?

Хендрикс пристально смотрит на меня:

— Шесть месяцев.

— Что?

Он вернулся в Нэшвилл уже как шесть месяцев, а я только сейчас узнаю об этом? Не то чтобы я хотела, чтобы он появился на моём пороге или что-то в этом роде. Не после того, что он наговорил обо мне прямо перед уходом. Я напоминаю себе, что ненавижу его. Но сделать это сложнее, чем я думала, когда он сидит напротив меня и смотрит на меня так, как сейчас.

Как будто он голоден, а я — то, что есть в меню.

— Ты скучала по мне? — спрашивает он, ухмыляясь.

— О боже, ты всё такой же высокомерный, каким был всегда, — замечаю я. — У меня было много дел, если ты не заметил. Мой мир не вращается вокруг тебя.

— Раньше так и было, — тихо говорит Хендрикс.

Я чувствую, как мои щёки заливает румянец, и открываю рот, чтобы ответить, но Беатрис выбирает именно этот момент, чтобы со стуком поставить на стол две чашки кофе. Жидкость переливается через края кружек, скапливаясь на столе, но она уходит, не сказав ни слова. Я промокаю беспорядок салфеткой, благодарная за то, что отвлеклась. Я и забыла, каким законченным придурком был когда-то мой сводный брат — очевидно, он всё такой же высокомерный, как всегда.

— Я не знаю, на что ты намекаешь, — говорю я властным тоном, — но если ты думаешь, что мой мир когда-либо вращался вокруг тебя, то ты полностью бредишь.

— Верно, — говорит он. — Раньше ты презирала меня.

— Презирала? — спрашиваю я, протягивая руку к корзинке с подсластителями на столе. Хендрикс хватает его раньше меня и отодвигает подальше от моей досягаемости. — Эй, мне нужен один из них для моего кофе.

Хендрикс бросает в меня пакетик сахара.

— Только не говори мне, что ты всё ещё таишь старые обиды, — говорит он.

— Я ничего не таю, — отвечаю я, вздыхая. Почему у Хендрикса есть способность так легко выводить меня из себя? — Ты можешь просто дать мне подсластитель? Я не использую этот сахар.

— Немного сахара пошло бы тебе на пользу, сладкие щёчки, — произносит он, пристально глядя на меня. Почему всё, что он говорит, звучит как намёк?

По правде говоря, немного сахара, вероятно, пошло бы мне на пользу. Не похоже, чтобы в последнее время мне везло в этом плане. Бывший парень был не совсем победителем, когда дело доходило до секса. Вероятно, потому что он был слишком занят, получая его от других девушек.

Хендрикс, наконец, смягчается, подвигая корзинку с подсластителями через стол, и я вскрываю упаковку.

— Ты так и не ответила на вопрос, — говорит он.

— Что это был за вопрос? — спрашиваю я. — Тот, где ты спрашивал, не пойдёт ли мне на пользу немного сахара?

— Нет, — отвечает Хендрикс. — Тот, где я спросил, не таишь ли ты всё ещё старую обиду.

Я пожимаю плечами:

— Нельзя скрывать то, о чём ты с самого начала никогда не заботился.

Я лгу. Хендрикс был самым большим придурком на свете, но особенно в те месяцы, когда он ушёл в морскую пехоту, когда он, очевидно, решил, что он просто слишком крут, чтобы тусоваться с этой здравомыслящей маленькой кантри-певицей. Но это не перечеркнуло те месяцы, что были до этого, когда мы стали близкими друзьями. И всё это время я фантазировала о том, что мы будем больше, чем просто друзьями. И тот единственным разе, когда он поцеловал меня, и мы стали гораздо больше, чем просто друзьями.