Керченская катастрофа 1942

В боях на рубеже Турецкого вала, что южнее высот 108,3 и 109,3, с 11 мая участвовали и курсанты Ярославской военной авиационной школы стрелков-бомбардиров, прибывшие на Крымский фронт в начале мая. Это были хорошо подготовленные специалисты-воины. Их два года готовили для полетов на бомбардировщиках, но в 1942 г. они оказались как бы лишними: материальной части (т. е. бомбардировщиков) не хватало даже опытным летчикам. Такая же судьба постигла и курсантов Армавирской и Краснодарской авиашкол. Все они прибыли на Керченский полуостров в качестве рядовых для стрелковых частей. Бывший курсант Казанцев А. А., работавший после войны в Ленинградском аэропорту, тогда записал в своем дневнике: «11 мая вели бой с фашистами у села Марфовка». 12 мая цепями ходим в атаку, вражеские самолеты ходят чуть ли не по нашим головам. Особенно достается коням казаков 72-й кавалерийской дивизии, которые содержатся в загородках. Казаки воюют с нами в пешем строю.

Групповым огнем сбили Ме-109, от злости избили немца-летчика, а затем отправили его в тыл. 13 мая слева от нас противник проявил активность, его подразделения в тумане просачиваются к нам в тыл…" В конце 70-х годов мне удалось встретиться в Краснодаре с другим бывшим курсантом — ярославцем, ставшим полковником, Климовым В. С. Он рассказывал: "В 1940 г. я учился в Ленинградском сварочном техникуме, меня и некоторых других моих товарищей призвали в армию и направили в г. Ярославль в авиационную школу. Там мы прошли хорошую военную подготовку и мечтали летать, но из-за нехватки самолетов нас послали в г. Прохладное, а затем в Керчь. Вот здесь-то мы и получили первое боевое крещение. Помню, как нас подняли по тревоге, построили в колонну, быстро выдали оружие, боеприпасы и двинули в поход. На Турецком валу западнее Керчи мы встретили врага. Наше подразделение было атаковано тремя цепями фашистов. Стрелки мы были хорошие, положив гитлеровцев в 100–150 м от нашего рубежа, и расстреливали на выбор. Но вот подошли фашистские танки и стали методически вести огонь по нашим окопам. Мы начали нести потери. Мой товарищ курсант Алексей Попов подносил патроны, осколком снаряда ему срезало плечевой сустав. Из открытой раны его хлестала кровь, был виден кусок плечевой кости, но Алеша, несмотря на это, подавал нам здоровой рукой патроны. Только по приказу он ушел в тыл на медицинский пункт. Понимая, что в бою каждый боец дорог, он отказался от сопровождающего. Курсант Саулич вел огонь из ручного пулемета. Пуля пробила ему грудь навылет. Сплюнув сгусток крови, он спокойно сказал: "Ранило" — и продолжал стрелять. Помню, что был ранен в ногу Саша Громов, говорили, что был убит автоматной очередью Володя Дроздов, который до войны жил в Ленинграде на Обводном канале недалеко от Фрунзенского универмага. У нас не было действенных средств борьбы с танками, поэтому пришлось отходить. Отступали цепью в тумане, задерживаясь на отдельных рубежах. Мужественно действовали в бою и другие наши курсанты: мой товарищ по сварочному техникуму Борис Нутрихин, бывший механик кинотеатра "Селькор" Виктор Болдырев, который проживал где-то около Исаакиевского собора, наш комсорг Анисимов, Виктор Паничев, Саша Якушев, наш гитарист Максаков, Каштымов и другие. Мало кому из наших ребят удалось благополучно выбраться с Керченского полуострова".

Упоминаемый В. С. Климовым Попов остался жив. Я встретился с Алексеем Ивановичем Поповым в Ленинграде. Несмотря на тяжелое ранение в плечо, после войны он продолжал трудиться в 1-м троллейбусном парке и, как мастер-ремонтник, пользовался большим авторитетом. Он мне рассказал: "После ранения мне удалось добраться до медицинского пункта, там меня перевязали и отправили в Керчь. Там мы, раненые, в ожидании эвакуации лежали на молу, а примерно в 500 м от нас на горе Митридат шел ожесточенный бой. Один из вражеских снарядов разорвался в гуще раненых. Было много жертв, а я получил еще и контузию. Наконец подошел катер: я не мог двигаться, а моряки не могли терять ни одной минуты. Они не стали меня нести, а просто бросили с мола на катер. Благодаря им и врачам, которые руку мне сохранили, вот видите, работаю". В числе курсантов — ярославцев только ленинградцев было около 120 человек, осталось в живых не более 20.

12 мая в район Турецкого вала противник подтягивал танки, пехоту, артиллерию. В ночь на 13 мая в этом районе у наших войск обозначился некоторый успех: 156-я стрелковая дивизия и фронтовые курсы младших лейтенантов захватили господствующую высоту с отметками 108,3 и 109,3 м, отброшен был противники из района севернее озера Узунларское. Утром 13 мая фашисты продолжали атаки, они явно искали слабые места в нашей обороне. Но все атаки успешно отбивались. Взятый утром 13 мая в плен гитлеровец показал, что атакующие части в этом районе обескровлены, они имеют потери до 50 %. [68] Но слабое место в обороне все-таки нашлось. Оно оказалось в центре Турецкого вала, где проходило шоссе на Керчь. В этом месте фашисты пошли на хитрость. По дороге отступала на автомашинах наша колонна. Гитлеровцы пристроились в конец ее и не трогали идущие наши машины. Маскироваться противнику помогла еще пыль, которая снова появилась после сильных дождей. Вот так фашистам без боя удалось выехать прямо на позиции Турецкого вала и за ним занять село Султановку (ныне Горностаевка). Этот участок обороняла 143-я стрелковая бригада, из-за внезапного появления фашистов она не сумела оказать существенного сопротивления. Подошедшие сюда 36 немецких танков стали "утюжить" наши окопы. [69] Захват Султановки и продвижение противника на юг вдоль Турецкого вала означал прорыв нашей обороны и на этом запасном рубеже. Еще одна попытка спасти Крымский фронт не увенчалась успехом. Перед противником открывался путь на Керчь.

68

Там же. ф. 406, оп. 9837, д. 34. л. 49.

69

Там же. ф. 215, оп. 1185. д. 45, л. 663.

Глава 3. "Керчь не сдавать…"

После прорыва противником обороны на Турецком валу перед советским командованием со всей очевидностью встал вопрос о необходимости эвакуации войск с Керченского полуострова. Прорыв противником обороны Крымского фронта был неожиданным, поэтому заранее никаких мероприятий по эвакуации войск проведено не было. Эту задачу пришлось решать спешно и в исключительно тяжелой обстановке. Из оперативных документов видно, что решение на эвакуацию войск фронта было принято С. М. Буденным, который прибыл на самолете в Керчь вместе со своим заместителем по военно-морским делам адмиралом Исаковым И. С. Вечером 13 мая он приказал командующему Черноморским флотом вице-адмиралу Октябрьскому Ф. С. все свободные суда направлять в распоряжение начальника Керченской военно-морской базы (Далее: КВМБ) контр-адмиралу Фролову А. С, который назначался ответственным за переправу через Керченский пролив. [70]

70

ЦАМО РФ, ф. 215, оп. 1185, д. 38, лл. 11, 12; Архив исторического отделения Военно-Морского флота (Москва, далее: Архив ИО ВМФ),ф. 10, д. 18505, л. 74.

Одновременно Буденный послал телеграмму Сталину И. В., в которой сообщал о прорыве нашей обороны на рубеже Турецкого вала. В этой телеграмме Главком сообщал: "…Новый нажим противника опять привел в значительное расстройство еще не организованные части. Фактически положение частей не знает никто… Положение усугубилось тем, что сегодня противник опять очень активен в воздухе, непрерывно атакует отходящие войска, артиллерийские позиции, пристани и переправы через пролив группами из 7–20 самолетов. У нас осталось два аэродрома Багерово и Керчь и на 20.00 только 22 исправных истребителя, из которых только два являются скоростными. Остальные самолеты неисправны или погибли… Принимаю все меры для организации наиболее боеспособных войск к упорной обороне для выматывания, ослабления противника и выигрыша времени для организации остальных частей и управления войсками, наведения порядка в тылу. Подготавливается следующий рубеж от озера Чурбашское до озера Чокракское". [71] Эти озера были фактически лиманами Черного и Азовского морей, никакого оборонительного рубежа, естественно, в этой обстановке здесь создать не удалось.

71

ЦАМО РФ, ф. 224, оп. 760, д. 1, лл. 12–13.

Черноморский флот располагал ограниченными средствами для переправы больших масс войск. Командующий флотом Октябрьский Ф. С, имея только отрывочные, далеко не полные сведения о драматических событиях на Керченском полуострове, прекрасно понимал пагубность потери Керчи, приступил к выполнению указания Буденного С. М., но одновременно обратился к Сталину. В своей телеграмме он писал: "…Главком приказал приступить к эвакуации Красной Армии из Керчи. Невозможно поверить, что есть такое решение. Такого решения быть не может. Прошу категорически запретить эвакуацию. Мы должны драться и во что бы то ни стало отстоять кусок территории вокруг Керчи и Керчь. Эвакуировать нечем. Средства исключительно скудные. Во время эвакуации все или почти все противник уничтожит… Общая эвакуация Керченского полуострова смерти подобна. Прошу немедленно вмешаться".

В это же время Октябрьский Ф. С. обратился и к контр-адмиралу Фролову А. С: "Поспешная эвакуация подобна катастрофе. Примите меры организации обороны города сплошным полукольцом, хотя бы левый фланг района Камыш-Бурун, озеро Чурбашское, Андреевка, Багерово, Большой Бабчик (позже Памятная), озеро Чокракское, мыс Зюк. Все останавливай, организуй, держи командные высоты. Если удастся остановить, организовать оборону хотя бы на неделю — победите. Противник выдыхается, главное не дать смять, взять сходу. По моим данным противник сильно избит, основные дивизии его уничтожены. Собирай своих надежных, храбрых людей". [72]

72

Архив ИО ВМФ, ф. 10, д. 18505, лл. 80–82.

Это был скорее не приказ, а пожелание. И относилось оно больше не к Фролову А. С, а к командованию фронта, ибо начальник КВМБ не располагал ни силами, ни средствами для решения такой задачи. К тому же командование ему уже поставило задачу по организации переправы массы войск фронта через Керченский пролив.

В связи с тем, что раньше ничего не говорилось о действиях Черноморского флота, у читателя может возникнуть мнение о его безучастности к Керченской оборонительной операции. Но это не совсем так. Несмотря на занятость Черноморского флота обеспечением морских коммуникаций в Севастополе, он принимал участие в боях 9–14 мая. Его действия заключались в артиллерийском обстреле наступающего противника. Из-за активных действий вражеской авиации обстрел производился глубокой ночью, стрельба велась по площадям и результаты ее остались неизвестными. Больше всего принимал участие в таких операциях лидер "Ташкент", за шесть стрельб он выпустил 441 снаряд 130-мм калибра. [73] Аналогичные стрельбы проводились и позже. Как мы увидим, в боях за Керчь активное участие принимали канонерские лодки флота.

73

Центральный Военно-Морской архив (г. Гатчина, далее: ЦВМА), ф. 1087. д. 669, л. 302.

После прорыва обороны на Турецком валу части 156-й стрелковой дивизии, неся большие потери, под напором наступающего противника стали отступать на Айман-Кую (позднее Репьевка) и далее на восток к озеру Чурбашскому. Во второй половине дня 13 мая в бой были брошены последние еще уцелевшие танки (в том числе и семь танков иностранных марок — ХТ-133), которые вошли в состав 126-го отдельного танкового батальона. Им командовал капитан Плечистов и батальонный комиссар Грищенко. Батальон, разделенный на две части, оборонял селение Сараймин (позднее Сокольское) и Айман-Кую. От налетов фашистской авиации он нес большие потери. Только за один день 13 мая он потерял 13 танков. Но, несмотря на это, батальон мужественно сопротивлялся. Во время боя в 3–2 км восточнее Айман-Куя он уничтожил 8 танков, 3 противотанковых орудия и много пехоты и конницы врага. В боях особенно отличился начальник штаба капитан Пручковский, командир роты старший лейтенант Снегур, командир взвода Абубакиров, старший техник батальона лейтенант Иржевский. [74]

74

ЦАМО РФ, ф. 126 отб, оп. 101842, д. 3, лл. 3, 4.

14 мая после того, как рассеялся туман, наступление фашистов продолжалось. В полдень разведчики зафиксировали движение двух колонн противника (танки и мотопехота) по дороге Султановка-Керчь. Общее количество колонны доходило до 140 машин. Около 14.00 группа танков и автоматчиков ворвалась в район обороны 417-го полка 156-й стрелковой дивизии, который окапывался юго-западнее села Чубаши (позже Огородное). В этот момент была потеряна связь штаба дивизии со штабом фронта. В районе Александровка героически погибли начальник штаба дивизии полковник Архипов В. Ф., комиссар штаба батальонный комиссар Кричевский, пропал без вести и командир дивизии полковник Алиев А. М. [75]

75

Там же, ф. 406, оп. 9837, д. 34, л. 52.