Керенский. В шаге от краха

Чтобы завершить земельную реформу без кривотолков и эксцессов, нам необходимо десять лет спокойствия. Все противоречия между крупными землевладельцами из числа крестьян и из числа других сословий, с одной стороны, и мелкого общинного крестьянства, с другой стороны, будут устранены. Но у нас нет этих десяти лет, господа. Нет. Совсем нет.

Шингарёв в полном изнеможении опустился обратно на свой стул и закрыл лицо дрожащими руками.

— А что же Государственный Крестьянский банк? — спросил государственный контролёр Годнев.

— Господа! Прошу вас! Давайте переадресуем этот вопрос министру финансов, господину Терещенко, — отозвался Шингарёв.

В ответ на это, всегда абсолютно спокойный и проницательный, министр финансов кивнул и ответил.

— Господа министры! Крестьянский банк передал мне сведения, где указано, что большинство дворянских и помещичьих земель давно заложено и перезаложено. Крестьянский банк уже выкупил все продаваемые помещичьи земли и перепродал их крестьянам на льготных условиях. Им предоставлялся долголетний кредит, доходивший до 90 % стоимости земли при очень низком проценте (4,5 %, включая погашение). Этот козырь давно бит, господа.

Все остальные помещичьи и удельные земли арендуются, и их национализация ничего не принесёт нам, кроме недовольства и проблем от тех же крестьян. И я ещё раз повторяю, господа, что эта проблема так просто не решаема.

После этих слов возникла долгая пауза.

— Тогда надо передать все удельные земли, принадлежавшие императору, в земства, с последующим их распределение между крестьянами и активно осветить это в прессе, — снова встрял в разговор Годнев.

Шингарёв только усмехнулся, услышав это дилетантское заявление.

— Я же уже говорил вам, господа. Закон принят и все земли, принадлежащие императору, мы передадим в земства и национализируем, перепродав через Крестьянский банк. Но… Император Николай II предвосхитил наши действия и давно уже передал ему 40 миллионов десятин, находящихся в Сибири. Так что, надо думать, господа, надо думать.

Задумался и Керенский. Об этом он никогда не слышал, да и разве ему был раньше интересен этот вопрос? Хватало и того, что указывалось в учебниках. Все крестьяне были нищими, все безземельными, все жаждали революции, а большевиков любили. Так это или не так, его не интересовало. Белогвардейцы воевали за землю, но чтобы не отдавать её крестьянам. Всё чётко и понятно, так зачем же тогда думать?

Керенский, что называется, «закипел». Столько вопросов, а ответы непривычны. А как же «Декрет о земле»? Всё национализируем и отберём? А что взамен? А ничего, как потом оказалось. Неудивительно, что в гражданской войне крестьяне-то практически и не участвовали. Моя хата с краю, ничего не знаю! Советские фильмы этому подтверждение: «Свадьба в Малиновке», «Бумбараш», где отлично показана психология крестьянина того времени. Главное, что и фильмы советские….

— Господа, — продолжил Шингарёв, — Я, как бывший председатель Продовольственной комиссии, настоятельно рекомендую, в связи с тяжёлым продовольственным положением в Петрограде, и предлагаю ввести хлебную монополию с твёрдыми ценами на хлеб.

Все загудели, выражая удивление, недовольство и даже негодование. Но в двух словах Шингарёв смог убедить всех в том, что это необходимо и является просто вынужденным шагом для качественного снабжения армии и гражданского населения. Время было позднее, всё уже сильно устали и, в конце концов, проведя голосование по этому вопросу, утвердили его.

Совещание, наконец, подошло к концу и уставшие министры стали расходиться по своим кабинетам, или расползаться, как кому было удобнее. Ушёл и Керенский, весь в раздумьях и переполняющих эмоциях. Ему надо было разобраться во всём самому. Но слишком противоречивая в его голове сложилась картина.

С одной стороны, «Декрет о земле», предложенный большевиками, отдавал всю землю крестьянам, не уточняя, правда, какая из них им и так принадлежала, и отменял частную собственность на землю. С другой стороны, а в чём тогда смысл сего действа? Зачем отменять частную собственность? Расчёт на крестьянскую общину или подмена понятий общего и своего личного? Непонятно.

В общем-то, исключительно популистский лозунг на самом деле оказался обманкой. У всех всё отняли, а потом стали делить и снова отняли, сделав землю ничейной. То есть государственной, то есть принадлежащей ЦК Компартии и никому больше. То есть, сколько ни работай, а всё равно отберут.

А может, так и надо было, и это правильно? Вроде земля твоя, живи и радуйся, никто ничего у тебя не отнимет. Была Егора, стала Власа, а власть безгласа. Всё твоё, всё общее, все одинаковые, все равные, хочешь быть более равным? Хвали общественный строй, работай до изнеможения и закладывай милиции своего неумеху соседа и будет тебе счастье! Воистину иезуитское решение. В общем, работай дурачок, дадим тебе значок. Ударнику колхоза имени Ленина. Смешно… Смешно было Алексу Керенскому, как легко можно обмануть такую массу народа обычными словами.

Всего лишь крикни: «Братцы, это всё ваше!», «Братцы, долой войну! Да здравствует мир!». И сразу, как в сказке, всё получится и всё срастётся. Судя по всему, профессор Кашпировский был жалкой недоучкой по сравнению с плеядой известных революционеров.

Они, как Наполеон, решили, что надо сначала ввязаться в сражение, а там, по ходу сражения, разбираться. Главное, не отступать и не бояться, не колебаться и не сомневаться. Победа будет за ними.

«Что же, — уже укладываясь спать, решил для себя Керенский, — значит, нужны люди, которые будут работать на него. Профессиональные революционеры подойдут как нельзя лучше. Без разницы, будут ли это большевики, меньшевики, эсеры или анархисты. Даже национальная принадлежность не будет помехой. Пусть будут евреи, пусть будут поляки, грузины, всё равно. Главное, что эти люди всё знают и всё умеют.

Большевики кричали, что религия — это опиум для народа! А на деле оказывается, что вместо религии ими был подсунут атеизм революции с громкими лозунгами. Счастье — это свобода! И вся свобода в счастье! Кто был ничем, тот станет всем! Красота! Вечная мечта любого человека. Ничего не делать и за это деньги получать. Отнять и поделить! Главное — это справедливо поделить на всех. Каждому по чуть-чуть, это лучше, чем ничего. Прекрасно и утопично!

Что же, это надо учитывать. Нужно разгромить все партии и надёргать из них для себя людей, разделить их по принципу личной преданности и использовать в своих целях. А там надо посмотреть, как Иосиф Виссарионович Сталин делал: кого в тюрьму, кого, пожалев, дал возможность сбежать в иммиграцию. Да и до него это было. Один "философский" пароход чего стоит?! Кто там погиб один из первых и по тихому? Кажется, Киров? Надо вспомнить и найти, вспомнить и найти.

Сон медленно стал наваливаться на Керенского. Мысли его стали путаться, становясь бессвязными и пугающими в своей необузданности, пока не исчезли окончательно.

«Бороться и искать, найти и не бояться!» — с этой мыслью, важной до абсурда, он и заснул. Снились ему разные вещи, страшные и не очень. Впрочем, к утру он уже ничего не помнил.

Глава 9. Вокруг собственных дел

"История русской революции — это сказание о граде Китеже, переделанное в рассказ об острове Сахалине." Дон-Аминадо