Керенский. В шаге от краха

— Эээ, Зинаида.

— Брось ты этот официоз, Саша. Можешь приезжать на нашу квартиру в любое время. А можешь посетить «Привал комедиантов». Ты помнишь, где он сейчас обосновался, после закрытия «Бродячей собаки»? Нет? Ты просто ужасен. Марсовое поле, 7. Каждый день после полуночи тебя там ждут. Не спорь! Ты сможешь общаться, смотреть театральные постановки, и многое узнаешь, если конечно, захочешь.

— У меня сейчас очень мало времени. Буквально каждая минута на весу, но я обязательно буду, обязательно. Спасибо, Зин….

— Ну, будь. Несомненно, это должно пойти на пользу, господин министр.

И в трубке послышался громкий хохот рыжей близорукой ведьмы. Бросив трубку, Керенский ещё несколько секунд ошарашенно прислушивался к самому себе и никак не мог понять, почему он так легко повёлся на этот разговор. С этой женщиной он словно бы общался буквально вчера, словно знал её всю жизнь и продолжал удивляться.

— Вот же, ведьма, — вслух сказал он. Надо же так влезть в мозги абсолютно простым способом. Так и самые изощрённые красотки не умеют. Ведьма, не иначе ведьма.

Но нет, не поедет он в этот самый «Приют комедиантов», ему нужно подготовиться к приезду более суровых лицедеев, чем те, которых он может встретить там.

Керенский усмехнулся собственным мыслям.

«Но где бы взять подходящего журналиста и обойтись при этом без посредников. Вот в чём вопрос. И ведь не спросишь больше ни у кого. Доверия потому как нет. Надо ехать к этому издателю, кажется, Борозину, может, он подскажет кого погаже. А пока необходимо нанести визит Юскевичу».

Усевшись в подъехавший автомобиль, Керенский был доставлен к углу одного из неприметных зданий. Нырнул в колодец двора, прошёл насквозь ещё один двор, и уже в парадном совсем другого дома встретился с Юскевичем. Они кивнули друг другу и, не выпуская из кармана пальто рукоятки двух заряженных пистолетов, Керенский проследовал за ним в подъезд.

Чувствуя себя, как исполнитель роли в плохом детективе, Алекс шёл за своим провожатым. Уверенности он не чувствовал. Только страх и ожидание худшего. Но для себя он давно решил, что будет продолжать плести интриги и сопротивляться, насколько сможет. Слава армии родной! За тот год, что он с трудом и без всякой радости отдал ей, его научили стрелять. Там, правда, это учили делать из автомата, но пистолет был проще.

По вечерам Керенский даже тренировался, стреляя по воронам из револьвера и браунинга. После того, как были убиты несколько птиц, они перестали подлетать к окнам Мариинского дворца. Кошек, к сожалению, не было, а то можно было потренироваться и на них. Но так, скорее, для острастки, чем для тренировки. Недаром народ пословицу придумал, что надо сначала на кошках тренироваться. Видимо, все дневники Николая II читали.

Оказываясь на набережной, Керенский расстреливал любую щепку, проплывающую по реке, тренируя точность. В том, что личное оружие может пригодиться, он не сомневался. Время сейчас было такое. На пост министра надейся, а револьвер, всё же, держи наготове и под рукой. Мало ли что. Или, точнее, кто!

Жаль, Алексу, как и многим, нравился маузер, да и парочка гранат не помешали бы. Но местные «бомбы» были плохого качества, и Керенский опасался их у себя держать. Маузер же был большим, и его невозможно было носить скрытно. Вот он и довольствовался браунингом и револьвером.

Револьвер был надёжнее, а браунинг скорострельнее, с ними Алекс чувствовал себя вершителем судеб людей. Был у него и запасной американский револьвер, небольшого размера, на всякий, самый последний случай. Боялся он дико, вот и пытался подстраховаться. В общем, Керенский себя чувствовал вооружённым и очень опасным, вплоть до идиотизма, но ничего с этим поделать не мог.

Он очень боялся, что его убьют и боялся стрелять сам, потому что не убивал никогда. Оттого так и потели руки, крепко сжимающие рукояти пистолетов. Осознавая в глубине души, что не во всех случаях они могут спасти, он, тем не менее, с оружием не расставался. Тяжёлый воронённый металл смертельной игрушки придавал Алексу уверенности в своих силах и заставлял бросаться в самые отчаянные авантюры.

Зайдя в пустую квартиру, Керенский начал разговор с Юскевичем.

— Вы набрали людей в свои ряды?

— Да.

— Сколько?

— Пока двадцать пять человек.

— Сколько планируете набрать к концу месяца?

— Слух уже пошёл, оплата тоже. Думаю, человек девяносто, может сто, наберу.

— Пока достаточно, но вы должны быть готовы набрать сразу ещё, как минимум, вдвое больше.

— Не сомневайтесь, сделаю!

— Прекрасно! С вами можно работать. И вот вам и вашим людям первое задание.

— Какое, позвольте узнать?

— Шестнадцатого апреля на Финский вокзал прибывает ряд известных революционеров.

— И?

— И вам надо будет…

— Убить их?

— …

— Убить всех?

— …

— Убить кого-то определённого?

— Нет.

— Тогда что же нам делать? Встречать, размахивая розами? — и Юскевич недоумённо развёл руками.

— Вы всё упрощаете. Зачем сразу убивать? Не все акции должны быть кровавыми. Я вам не Савинков и не Гершуни. А приезжающие революционеры и так будут под охраной толпы.

— Толпа никого охранять не может уже по самой своей сути, скорее, наоборот.

— Я знаю, — оборвал демагогию Юскевича Керенский. — Знаю. Но я имел в виду не собственно охрану, а политический и моральный эффект от данной акции. А теперь слушайте меня, господин Юскевич, внимательно. Ваша задача отправить на Финский вокзал пятёрку самых умных своих людей. Идиотов там быть не должно.

На вокзале будут размещены усиленные патрули милиции, будет очень много встречающих. Ваши люди должны напасть на милицию и обстрелять их, но никого при этом не убивать. Максимум, допускается ранение кого-либо, и то, если это произойдёт случайно. Эта пятёрка боевиков должна уметь отлично стрелять, так, чтобы ненароком никого не зацепить, как милиционеров, так и случайных прохожих.

Как только они нападут, милиция станет стрелять в ответ, после чего ваши боевики должны исчезнуть. Геройствовать не надо. Разрядили весь барабан в стены и мостовую и бросились бежать врассыпную. А чтобы акция прошла ещё более серьёзно, предлагаю вам отправить на подступы к вокзалу ещё две боевые тройки. Как только они услышат выстрелы от первой пятёрки, то тоже открывают огонь из револьверов, но в воздух.

Только в воздух, по людям стрелять не надо. Можно кинуть бомбу. — Но, одну! — заметив оживившийся взгляд Юскевича, предупредил Керенский. Подняв указательный палец, он снова повторил: — Только одну, не больше.

Главное, чтобы все эти действия были согласованы между собой. Никто ничего не напутал и не ошибся, иначе нас ждёт провал. И если я ещё смогу отойти в сторону, то вам это не удастся, и вы окажетесь в числе виновников. А дальше, сами понимаете… Тюрьма и расстрел за контрреволюционную деятельность. Этого факта никто не осудит, я вас в этом уверяю.

— Гм, я понял. А вы точно знаете, что революционеры приезжают шестнадцатого?

— Да, вы можете отследить это по новостям из газет. В любой будет указано время приезда поезда из Финляндии. Вы поймёте. И ещё, в каждой группе должен быть ликвидатор. Ему вы будете обещать премию за убийство своего.