Кержак
Шрифт:
– Быстро Шуне прозвище наклеили, – выдохнула мать.
– В детстве меня тоже кержаком закликали, теперь вот и сын перенял. Хотя на слободке, думаю, так же звали. Фамилия тому потворствующая…, – поддержал отец.
– Потому что все мы кержаки! – разъяснила Вера.
Пацаны скрылись из вида, двинувшись по прилегающей улочке. Провинциальные каменные дома, меж ними каменные заборы с арочными вратами и глухими дверьми, отсекавшими от улицы дворы или придомовые территории. Почти в каждом доме на первом этаже и полуподвале салоны, кабаки, ателье и прочие торговые павильоны. За полуподвальной продуктовой
– Слухай, Штырь, хватит? – настораживает другой.
– Тише, Пузырь… ешшо одну и дёру…, – шепчет бойкий.
– Почует, ноги же оторвёт?
– Не баись… Чай не впервой таскаю…
– И чё? Ни разу не попался?
– Тады без ног таскал бы, – хихикнул воришка, пацаны притаились. Рабочий услышал шорохи, встал, посмотрел за забор – никого. Потянулся руками, тряхнул ногами, прокряхтел что-то невнятное и спустился в лавку, не думая о пропаже.
Из ближайшей арки вышли довольные воришки, увидели Кержака и Шушу, побежали вдогонку.
– Занимательно твой тятя сказывает…
– Добрый он и общительный…, – умилился Кержак.
– Кержак, ты же в нашу школу переводишься? – издали зашёл рыжий, но было понятно, что это только вступление.
– Верно. Мать сказала, после праздника пристроит…
– В девичьем классе есть Динка Юнусова… Не задирай её! – предупредил Шуша.
– Зачем мне? Уважителен я к девчонкам, задирать не собираюсь, а ты меня ради этого вытянул? – поджал Кержак.
– Наперёд баю, Динку штоб не трогал… А тебя вызвал на расклад… Слухай заперва: повидал я вчёрась, кто твои чёботы прибрал… Рябой это… с братьями своими…
– Так-так-так… вчера почему смолчал?
– Их три брата Рябовых… Держатся, шшитай, всегда вместе, связываться с ними все чураются…
– Поколачивают что ли?
– Не без того… Слухай дале: вся Лапшиха видна с крыши моего дома как на ладони… Рябых как заметил, так сразу побёг смотреть, куда оне ворованное сносят…
– Почему они должны где-то прятать? На подволоке… на дворе ли своём не проще хранить?
– Тятя злющий по ним аки старый урядник. Нэпмановец недобитый, всё у него по полочкам… Рябого знаешь, как вицей охаживал, когда не досчитал чего-то? Терь я проследил и знаю, в погребке над ручьём у них ныча запособлена…
– Ты, Шуша, канитель, вижу, вьёшь вокруг да около? Никак предложить что-то хочешь? Выкладывай смелее…
Шуша выдержал паузу и решился:
– К погребку можно незаметно сойти через мосток, тама, поглядь, и своё нашарпаем?..
– Тебе какой резон вписываться? Знакомы второй день?
– На лад скажу…, – Шуша вытянул вперёд кулак.
– Замётано! – согласился Кержак и ткнул своим.
– Сегодня тятя с похмелья молвил матке…
Шуша почему-то обернулся – мол, не подслушал бы кто.
– На фабрике по случаю Первомая премировали его яловыми сапогами. Отцу малы, а сыну, бишь мне, будут в аккурат… Потом буздырял в шинке, тама, примыслил, и обчистили… Домой пришёл, плохо помнит што да как…
– Что из этого следует?
– Помнишь там, в кустах… парни кон варили?
– Помню… в карты резались?..
– Ну да… К ним Рябые
подходили, а оне взачасто тискают по шантанам что плохо лежит… Уходили мимо ворот и твои чёботы пихнули в котомку… Своими зенками видел…– Заинтересно дело…
– Вот гадаю, если они же и сапоги у тяти стянули, наверняк схоронили в одном месте?
Пацаны замолкли, представляя каждый что-то своё.
– А если на балчуге уже выменяли? – очнулся Кержак.
– Потому и зову пошарпать… Оне, поди, на маёвке сейчас крутются, а тама поболе зевак чем на балчуге?
– Да, если так, тянуть нельзя…, – не решается Кержак.
– Не струсишь? – поддел Шуша, видя сомнения друга.
– Сам ты трус! Пошли… за своим полезу!
– Куды полезете? Можо бы с вами? – Шушу с Кержаком нагнали пионеры, воровавшие папироски у подсобника.
– Без вас управимся, а вы тут как? – парировал Шуша.
– Вот! – пацанёнок вскрыл свёрток, там папиросы.
– У Бузатого опять натырил?
– У него… тягомотного…
– Смари, отхайдакает не жалея, коли прознат… Рука у него тяжела как кувалда кузнечна…
Шуша знавал, о чём предупреждал. Подсобник слыл умом вараки, так ругал лавочник, а силу имел не дюжую. Однажды, в далёком голодном восемнадцатом на лавку налетела банда из трёх человек. Лавочника, жену и подсобника связали, подогнали подводу, хотели грузить товар. Поняв к чему идёт, лавочник взмолился: «Спасай, Серпуха, инче по миру пустят, а то и жизнь отымут…» Серпион поднатужился, расхомутал, порвал верёвки, коими вязали руки – двоих столкнул лбами, да так, что потеряли сознание, третьего придушил, потом аж еле откачали.
Лавочник держал Серпиона с тех пор возле себя…
– Так я же штырьком, мастырно…, – оправдался пионер, – Када поболе выйму, а в обычай одну-две…
– Это у нас Андрейка по кличке Штырь. Эвон дружок его Пузырь, тоже Андрейка…, —придержал Кержака Шуша.
– Штырь и Пузырь? Прямое сочетание…, – поручкался с пионерами Кержак, – Откуда же прозвища у них такие яркие?.. Хотя… про Штыря понятно…
– Дюха нырять не может… Голова в воде, а задница боле поверху бултыхается, а кой раз и пузыри испускает…
Штырь засмеялся, Пузырь отреагировал обидой:
– Сам ты пузырь. Было-то раз, кады чечевицей незрелой объелись, а ты столь поминаешь…
– Лады, не дуйся, Пузырь! Нам дельце, скоро обернёмся, а вы дуйте на овраг…, – Шуша развернул пацанят, – Вы нас не видели, коли спрошать кто будет – понятно?
– Понятно дело!.. – пацаны пошли, дразнясь: «Штырь», «Пузырь», «Штырь», «Пузырь», «Штырь», «Пузырь», «Штырь»…
Шуша с Кержаком вышли к погребку заокольной тропой. В пригорке бревенчатый конёк, поверху деревца и густой куст. Пяток деревянных ступенек спускают вниз к покосившемуся притвору, за которым непроглядная темь, что и со спичкой не рассмотреть. Понятно, притвор не трогали много лет.
– Кержак, тебе воровать не боязно?
– Своё не воруют, но поджилки трясутся – не унять… Ещё эта история батина смешит и подначивает к отступу: вот как поймают, мол, засудят и прозвище дадут обидное… Смешно же?
– Смех гонит страх, тятя учал… Рябые не явились бы…
Шуша спустился первым, подёргал притвор, попинал обкладку – только осыпалась пыль. Осмотрелся вокруг:
– Коли есть ныча у Рябых, то не здесь. Пропали шобоны… валить отседа надо-ть…
Шуша вылез наверх, его остановил Кержак: