Кес Арут
Шрифт:
Зиновьев был сосредоточен, как никогда прежде в своей жизни. В руках он держал документы. И глядя на них, он начал диктовать телеграмму. Голос звучал ровно и отчётливо.
— Министру иностранных дел Сазонову от посла в Константинополе Зиновьева.
Едва стук отзвучал, как Зиновьев стал диктовать дальше.
— К нам попали документы чрезвычайной важности. Документы раскрывают тайный план Османского правительства, который в деталях предусматривает полное уничтожение армянского народа. План предусматривает несколько этапов:
1. Во избежание вооружённого противостояния,
По уже готовым спискам, в армии находится около 100–150 тысяч армян. Все они подлежат уничтожению. Время начала этой акции датируется 24 апреля 1915 года.
2. Готовится уничтожение армянской интеллигенции Константинополя. В списках врачи, писатели, композиторы, журналисты, духовенство. В списках более 800 имён. Начало акции датируется 24 апреля 1915 года.
3. Сооружены и сооружаются концентрационные лагеря в Сирии и Месопотамии. Концентрационные лагеря сооружаются в местах: Хаме, Хомсе и рядом с Дамаском. А так же в местах: Баб, Мескене, Зиарет, Ракка, Семга, Рас — ул- Айн и Дейрэз — Зоре. Упоминается так же о пустынях Марате и Сувар.
4. План депортации предусматривает создание так называемых «колонн смерти». Армянское население будет разбиваться по частям и помещаться в эти колонны. Колонны будут направляться в концентрационные лагеря и там полностью уничтожаться.
5. Постановлением Османского правительства создан так называемый комитет трёх. Комитет будет возглавлять и направлять уничтожение армян. В состав комитета вошли три человека. Это: Назим, Бакаэтдин Шакир и Шюкри.
Зиновьев на мгновение остановился и перевёл дух. Затем, вновь углубившись в чтение, продолжал диктовать.
— Привожу копии секретных циркуляров разостланных по всей стране.
1. Правительство по приказу Джемиета решило стереть с лица земли всех армян проживающих в Турции. Те, кто не подчинится приказу, не должны служить в руководящих органах. Не различая женщин и детей, больных и немощных, не останавливаясь перед самыми жестокими мерами, ни прислушиваясь к голосу совести, покончить с ними… Министр внутренних дел Талаат паша.
2. Решение об истребление армянского народа было принято заранее. Однако обстоятельства не давали возможности для осуществления этого святого намерения. В настоящее время, поскольку устранены все препятствия с нашего пути, настал час для очищения нашей родины от этого опасного элемента. Мы требуем не проявлять к этим отверженным ни малейшего сострадания. Уничтожать их полностью. Искоренить в Турции само слово «армянин». Сделайте всё, чтобы выполнение этой программы было возложено на преданных патриотов нашей родины… Министр внутренних дел Талаат паша.
3. Право армян «жить и работать»- ликвидировано. Правительство берёт на себя всякую ответственность и приказывает уничтожать всех. Даже армянский ребёнок в колыбели — преступник и подлежит уничтожению.
Зиновьев снова сделал паузу, но чуть передохнув, стал диктовать дальше.
— Это лишь некоторые из документов. Все сведения, имеющиеся у нас, полностью и частично подтверждают
факт существования плана уничтожения армянского народа. Ждём ваших инструкций в отношении дальнейших действий… посол в Константинополе Зиновьев и… — в ответ на взгляд Зиновьева, Лущев кивнул, — и полковник Лущев.— Будем ждать!
Оба вернулись в кабинет Зиновьева. По просьбе посла в кабинет принесли чай и немного еды. Они решили остаться в посольстве и следить за ходом событий. Документы подразумевали начало осуществления плана именно сегодня.
— Сколько времени? — нервно спросил Лущев.
Зиновьев посмотрел на часы.
— Четверть одиннадцатого!
За окном стало совсем темно. День близился к завершению, однако город дышал обычным спокойствием. Время шло, и Лущев с Зиновьевым понемногу успокаивались. Обоих охватили сомнения. И вслух их выразил Лущев.
— А если это всё фикция? План властей направленный на дезинформацию европейских государств и в первую очередь России.
— Это не похоже на провокацию, — возразил Зиновьев, — вспомните, Лущев… вспомните, сколько раз происходили резни…
— Но не в таком масштабе, — в свою очередь возразил Лущев, — это слишком чудовищно, чтобы оказаться правдой.
— Ну что ж, посмотрим, — протянул Зиновьев и добавил: — Не могу не заметить, что вы противоречите себе, говоря о провокации.
— Отнюдь. Я лишь пытаюсь внушить себе, что окружающий нас мир не столь отвратителен, как я думаю.
Оба снова замолчали. Время тянулось чрезвычайно медленно. Зиновьев чуть ли не ежеминутно поглядывал на часы. Наконец часы начали отбивать одиннадцать часов. Лущев услышав этот звон, вздохнул с огромным облегчением. Едва он собирался заговорить с Зиновьевым и сказать, что он несказанно рад, как вдалеке раздался звук выстрелов. С каждой минутой звуки выстрелов учащались. Стали слышаться какие-то крики. Город в одночасье наполнился невообразимым шумом.
Именно в этот момент Зиновьеву принесли телеграмму. В ней значились несколько слов:
— Всеми силами содействуйте переходу армян на территорию России. Высочайшим приказом открыты границы. Армиям приказано немедленно начать подготовку к контрнаступлению. Удар будет нанесён в район Ван — Эрзерум.
Громкий стук в дверь в мгновение ока разбудил весь дом. Не понимая, кто мог прийти в такое позднее время, писатель Тигран Чеокюрян накинул на себя халат и пошёл открывать дверь. В течение времени, который он потратил на путь из спальни к входной двери, стук неоднократно повторялся. Подойдя к двери, он открыл её и сразу наткнулся на озлобленные лица жандармов.
— Что так долго не открывал дверь, собака, — с этими словами жандарм ударил Чеокюрана по челюсти. Тот упал. Изо рта пошла кровь. В дом вошли около десятка жандармов.
— Одевайся, пойдёшь с нами, — прозвенел над ним жёсткий голос.
— Сейчас, — Чеокюрян поднимался, когда увидел на лестнице, ведущей в холл, свою жену.
— Что происходит? — вскричала женщина, бросаясь к мужу. Тот попытался было её остановить, но жена стремительно подбежала к нему и поддержала за руку.