Кей Дач. Трилогия

Нет. Это не так.

Все наяву.

Просто ожили древние страхи, воплотились в явь страшные сны.

Расплывчатые, неясные тени, которые так приятно было представить вечером, под одеялом, отложив книжку о Смутной войне, – они вернулись. Обрели плоть и кровь. И захотели нашей крови.

Неужели они не понимают, что прошло почти две сотни лет, что сейчас – мир?

Не могут не понимать. Они умные, очень умные, псилонцы.

Значит, приказ, отданный сгинувшими давным-давно правителями, значит для них так много?

Или просто-напросто, увидев, что на планете по-прежнему земное поселение, они решили, что война была проиграна, а их раса уничтожена подобно сакрасам? И пошли в последний, беспощадный бой, желая если не победить, так хотя бы дорого отдать свою жизнь?

Тени. Тени из прошлого. Зажги тысячу лампад, уставь свечами храм, выйди под солнце – они все равно приползут. Из победоносной войны, из овеянных легендами подвигов. Как там звали пилота, протаранившего «Лоредан»? Уже и не помню. Подвиг остался в скупых строках военных архивов. А жертвы его подвига – приползли по месту назначения, чтобы достойно погибнуть.

Они ведь обречены. И не могут этого не понимать.

Но когда ты лишь тень – тебе уже не больно.

– Алексей?

Я покосился на Артема. Мальчик шел рядом со мной, его сестра – чуть впереди.

– Да?

– Ты здесь всю жизнь прожил?

– Угу.

Наверное, хочет сказать, как это скучно. Что ж, я и сам понимаю.

– И никуда не приходилось улетать?

– Нет.

Он как-то хмуро улыбнулся.

– Я тебе завидую.

– Чего?

– Когда-то я мечтал путешествовать. Потом перестал.

– Почему?

Артем пожал плечами:

– Да потому что у всех путешествий бывает конец.

– А у тебя проблемы, верно? – осторожно спросил я.

– Еще какие.

Теперь он больше не выглядел замкнутым. Скорее – обреченным. Будто делал что-то по инерции, потому что надо, ни удовольствия не получая, ни на удачу не надеясь. Так можно писать контрольную, зная, что все равно не сдашь.

– Ты не переживай, – сказал я. – Уверен, выпутаетесь. Сейчас затаимся, потом вы с Эн улетите.

Улыбка у него была хорошая. Только он ни капельки мне не поверил.

– Не выйдет. Ты еще увидишь, правда.

Почему я его утешал?

Кто из нас сейчас больше нуждался в утешении? На моих глазах гибла наша маленькая община. Впереди не оставалось совсем ничего. И шансы выжить были такие смешные, что их даже сосчитать невозможно.

И все-таки мне хотелось утешать этого мальчишку, странного чужака, так неудачно попавшего в наш маленький тихий мирок. Будто за ним стояли свои тени и большая беда, чем горящая планета.

– Ты боишься умереть? – спросил я.

– Нет, что ты, – без всякой рисовки ответил Артем. – Ни капельки. Ой, кто это?

Эн, идущая впереди, остановилась, в ее руке тускло блеснул металл. Я кинулся вперед, схватил ее за кисть, закричал:

– Стой! Не вздумай! Это абори!

Как это произошло, я и не заметил – только ее руки уже не было в моей. Девочка презрительно посмотрела на меня:

– И что с того? Я знаю, они потенциально опасны.

Абори лениво шел нам навстречу. Чихая, сморкаясь, отплевываясь комочками слизи. Среднего возраста, пожалуй. Вздумалось же ему побродить.

– Мир и любовь! – крикнул я.

– Он опасен! – упрямо сказала Эн.

– Ты не представляешь насколько! – рявкнул я. – Эн, эти существа излучают направленные микроволновые пучки. Это первое. Они имеют телепатический контакт друг с другом. Это второе. Они эмпаты и жестоко мстят за гибель любого из собратьев. Убьют и тебя, и всех, кто тебе дорог. Это – третье.

Эн глянула на Артема. Заколебалась.

– А если его не трогать?

– Тогда все будет нормально. Они не агрессивны. Им ничего от нас не надо, понимаешь? Ничего!

Абори приблизился. Зачавкал, набирая воздух, потом прогнусавил:

– Мир и любовь.

Взяв Эн за руку, я стал осторожно обходить абори по кругу. Артем шел рядом, держась так, чтобы мы прикрывали его от туземца.

– Мир и любовь. – повторил абори. Запустил руку в складки плоти, поковырялся. И шагнул в нашу сторону.

Диаметром жемчужина была сантиметра три. Не меньше «Плазменного Цветка». Но вдобавок она имела огненно-алую окраску, что само по себе чудовищная редкость.

Абори терпеливо ждал.

Моя рука сама поползла к резервной фляге. И застыла.

Сколько нам придется просидеть в бункере? Пару часов? Сутки? Двое суток? У Эн и Артема воды нет вообще. Найдется ли в бункере неприкосновенный запас – бог весть.

– Знаешь, дружок, не до того, – сказал я. Развел руками. И мы двинулись дальше.

Абори не удивился – они нечему не удивляются. Потоптался на месте и двинулся следом.

– Это ведь ваш экспортный продукт? – спросил Артем.

– Да, единственный, – подтвердил я.

– И этот шарик должен дорого стоить? Почему ты его не взял?

– Его надо менять на воду.

– У тебя же есть фляжка.

– Деньги нельзя пить, Артем.

– Логично, – легко согласился он.

Разрыв между нами и туземцем постепенно увеличивался. Но он не унывал – шел следом, покачиваясь, почесываясь, издавая невнятные булькающие звуки. Эн явно нервничала, поминутно оглядывалась.

– Не бойся, он не тронет, – сказал я.

– Я не боюсь за себя, – отрезала девочка.

– Укроемся в бункере, он побродит, да и уйдет, – пообещал я. – Повезло, что псилонцы не знают про точку «дельта».

– Про нее нет никакой информации, – угрюмо отозвалась девочка. – Даже в имперских архивах. Во время войны такое случалось – по соображениям секретности уничтожались какие-то документы, и про склады, базы, космодромы забывали начисто. Недавно на Эндории обнаружили подземный автоматический завод, он все эти годы штамповал обоймы для десантных бластеров. Умели тогда строить.