Кейджера Гора

– А что если, она будет держать рот закрытым, а зубы сжатыми? – поинтересовалась я.
– Что, если позже она попытается вызвать рвоту и избавиться от питья?

– Рот не сложно открыть, нажав пальцами на щёки между челюстей, -усмехнулся он. – А вызвать рвоту не так-то просто, если у тебя руки связаны сзади.

– Я поняла, - вздрогнув, сказала я.

– Безусловно, - добавил мой телохранитель, - этот метод, для лучших результатов, требует двух мужчин. Так Вам помочь?

– Нет, спасибо, - отшатнулась я от него.
– Я прекрасно справлюсь с этим сама.

Сморщившись, и уговаривая сама себя, я поднесла горловину ко рту, и практически за раз влила себе в рот содержимое фляги. Отчаянно, со слезами на глазах, торопливо делая большие глотки, я справилась с этой дрянью.

– Отлично, - отметил он.

Я отбросила флягу ему, и он ловко подхватил ей на лету, а я всё ещё задыхаясь от омерзения и ужасной горечи, ловила воздух открытым ртом, и пыталась оттереть губы тыльной частью ладони.

– Подойди и встань вон туда, - приказал он, указывая на место около двери, - лицом ко мне.

Я послушно встала на указанное место, и повернулась к нему лицом.

Он бросил мягкую флягу в открытый сундук, прямо на свой плащ, ранее аккуратно положенный туда мной.

– Почему Ты заставил меня выпить неподслащённое рабское вино? – спросил я, возмущённо.

– Встань прямее, - вместо ответа скомандовал Дразус Рэнциус, и я вытянулась насколько смогла.

– Почему Ты заставил меня пить эту гадость не подсластив?
– повторила я своё вопрос.

Дразус небрежно, и не спеша осмотрел меня, начав с головы и закончив пальцами ног, а затем, также медленно, проделал эту унизительную и в чём-то возбуждающую процедуру в обратном порядке.

– Именно так его пьют. Так принято, - пояснил он.

Я задохнулась от негодования, от того как высокомерно он это произнёс!

– Что Ты собираешься делать с этим!? – испуганно, вскрикнула я, широко раскрытыми глазами наблюдая, как он вытащил из своего кошеля на поясе пару легких браслетов, соединённых между собой цепочкой приблизительно пяти дюймов длины.

– Наручники рабыни, - как о само собой разумеющемся, сказал он, и вдруг резко скомандовал, - Кругом, лицом к двери, руки за спину.

Почти в оцепенении я выполнила его команды. Послышались его шаги, он приблизился ко мне, и встал за спиной, спокойно, не шевелясь. Возможно, подумала я, он смотрел на меня. Внезапно, я почувствовала прохладную сталь этих браслетов, наброшенных на мои запястья, ударив меня по коже, они окружили руки и с сухим щелчком закрылись.

Внезапно я запаниковала. Я попыталась, подёргать руками в стороны, конечно без какого-то успеха. Мои руки могли двигаться лишь в пределах короткой цепи.

– Ты – в наручниках, - заметил он.

Я почувствовала испуг и страшную слабость, и чтобы удержаться на ногах прислонилась к двери, используя её для поддержки. Я глубоко задышала, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Мне казалось, что моё сердце сейчас выпрыгнет из груди.

Дразус Рэнциус надел на меня НАРУЧНИКИ! Он был чем-то занят в другом конце комнате. Я надеялась, что он не заметил моё состояние. Какой же беспомощной я почувствовала себя в наручниках.

Через мгновение он возвратился ко мне, всё также стоящей там где он меня оставил, у двери. Но я, уже немного успокоившись, и вытянув тело, старалась стоять прямо. Изо всех сил я заставляла себя снова обрести своё самообладание.

– Ты так легко заковал меня, - небрежно заметила я.

– Нет ничего сложного в том, чтобы надеть наручники на женщину, -отмахнулся он.

Он сделал это так небрежно, и с такой сноровкой, даже не задумываясь над своими действиями. Мне показалось, что всё произошло совершенно внезапно и решительно. Только что я ещё был свободна, и вдруг, в следующее мгновение я уже оказалась совершенно беспомощной пленницей стальных полос и цепи. Я всё ещё находилась под впечатлением чудовищности, того, что было сделано со мной, и возможно даже это было явно видно со стороны.

– Тебе ведь уже приходилось заковывать других женщин, не так ли? – решилась спросить я, уж слишком большой опыт чувствовался в той беспечности и быстроте, с которыми он действовал.

– Да, - спокойно признал он.

Как же я ненавидела тех других женщин! Я попробовала ещё раз разделить запястья, бесполезно, конечно. Какой короткой, и какой крепкой, оказалась цепь, что держала мои руки вместе. Какой же слабой внезапно почувствовала я себя! Я, как и другие женщины до меня, возможно женщины, бывшие простыми рабынями, носила сталь Дразуса Рэнциуса.

– Теперь мы можем идти, - сообщил он мне.

– Да, Господин, - автоматически ответила я, - Ой! Я совсем не это собиралась сказать! Простите! Это выскочило само! Я не это имела в виду, - испуганно оправдывалась я перед своим телохранителем.

– Не волнуйтесь об этом, - успокоил меня Дразус.
– Довольно трудно для женщины, одетой, как Вы сейчас, и в наручниках, не думать о мужчине как о своём господине.

– Спасибо, Дразус, - вздохнула я.
– Ты очень любезен. Такая ошибка, как Ты и сам догадался, весьма смутила меня.

– Несомненно, - снисходительно кивнул он.

Интересно, задумалась я, каково это будет, принадлежать мужчине и обращаться к нему «Господин». Но, конечно, будучи собственностью, называть говорить «Господин» тому, кто в действительности является хозяином, будет совершенно правильно и вполне соответствующе ситуации. Мои мысли совершенно перепутались. Как могло случиться так, что я назвала Дразуса Рэнциуса «Господин»? Как небрежно, и как естественно, это выскочило у меня. Меня мучил вопрос, была ли я всё ещё фактически гордой, свободной женщиной, как я думала, или уже была чем-то ещё, возможно всего лишь презренной рабыней.

– Если Леди Шейла готова, - услышала я, - мы можем выходить.

Я подняла голову, и напомнила сама себе, что в некотором смысле, я не был закована в наручники на самом деле. Ох, но ведь я носила сталь! Она была надёжно заперта на мне! Но я всё ещё была Татрикс Корцируса, и достаточно было приказать, чтобы Дразус Рэнциус снял с меня наручники в любой момент, по первому моему желанию. Так что, в этом смысле, наручников на мне не было. Но на самом деле я вздрагивала каждый раз, когда мне в голову приходила мысль о том, каково это могло быть, если бы эти путы оказались на мне по-настоящему и навсегда. Я упорно гнала от себя эти пугающие и выбивающие меня из колеи мысли.