КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы
Шрифт:
В 1961 году на XXII съезде КПСС председатель КГБ Шелепин выступил с резкой антисталинской речью, говорил о репрессиях, называл цифры. Он заявил:
— Органы государственной безопасности реорганизованы, значительно сокращены, освобождены от несвойственных им функций, очищены от карьеристских элементов… Органы государственной безопасности — это уже не пугало, каким их пытались сделать в недалеком прошлом враги Берия и его подручные, а подлинно народные политические органы нашей партии в прямом смысле этого слова… Теперь чекисты могут с чистой совестью смотреть
На первом пленуме после съезда, 31 октября 1961 года, Шелепин был избран секретарем ЦК. Это стало началом стремительной партийной карьеры. В КГБ он проработал меньше трех лет. Через две недели после его ухода с поста председателя КГБ на освободившееся место был назначен его друг и товарищ Владимир Ефимович Семичастный, который до этого был вторым секретарем ЦК компартии Азербайджана.
Николай Егорычев:
— Хрущев опирался на новых людей, начал нас, молодых, выдвигать. Александр Николаевич, как негласно считалось, среди нас партийной молодежи, занимал самое высокое положение и в какой-то мере влиял на наше поведение, взгляды.
Через год Шелепин получил еще два поста. В ноябре 1962 года пленум ЦК по предложению Хрущева принял решение об образовании Комитета партийно-государственного контроля. Создавался орган с огромными, почти неограниченными полномочиями, который получил право контролировать и партийные органы, и правительство, и Вооруженные силы, и даже КГБ.
Структура комитета дублировала и правительство, и аппарат ЦК. Комитет получил право проводить расследования, налагать взыскания на провинившихся и передавать дела в прокуратуру и суд.
Говорят, что этому пытались помешать два первых заместителя главы правительства Косыгин и Микоян, понимая, что создание нового комитета существенно ослабляет власть Совета министров.
Председателем комитета Хрущев назначил Шелепина. А заодно сделал его и заместителем главы правительства:
— Ему надо будет иметь дело с министрами, с государственными органами и надо, чтобы он имел необходимые полномочия.
Такой набор должностей сделал Шелепина одним из самых влиятельных в стране людей. Историки даже делают вывод, что реальная власть в стране постепенно переходила от Хрущева к Шелепину.
Леонид Замятин:
— Хрущеву нравилась его требовательность, ум. Шелепин не выскакивал, держался скромно, на вторых ролях…
Ни к кому Хрущев не относился с таким доверием и никого не поднимал так быстро, как Шелепина. Первый секретарь доверял Александру Николаевичу, ценил его деловые качества, поручал ему самые важные дела, в частности партийные кадры и контроль над аппаратом.
Почему же в 1964 году именно «молодежь» во главе с Шелепиным выступила против Хрущева?
Хрущев был человеком фантастической энергии, огромных и нереализованных возможностей. Но отсутствие образования часто толкало его к неразумным и бессмысленным новациям, над которыми потешалась вся страна.
А с другой стороны, окружение Хрущева не одобряло его либеральных акций, критики Сталина, покровительства Солженицыну и Твардовскому, попыток найти общий язык с Западом, сократить армию и военное производство.
У партийных секретарей были личные причины не любить Хрущева. Они жаждали покоя и комфорта, а Хрущев проводил перманентную кадровую революцию. Он членов ЦК шпынял и гонял, как мальчишек.
Поэт Андрей Вознесенский пишет о Хрущеве: «Пройдя школу лицедейства, владения
собой, когда, затаив ненависть к тирану, он вынужден был плясать перед ним „гопачок“ при гостях, он, видимо, как бы мстя за свои былые унижения, сам, придя на престол, завел манеру публично унижать людей, растаптывать их достоинство».Группа партийных руководителей, среди них Шелепин и Семичастный, договорилась убрать Хрущева. Но, вероятно, тот все-таки что-то почувствовал, недаром хотел вернуть в политику, а точнее, призвать себе на помощь маршала Жукова.
Леонид Митрофанович Замятин, который тогда работал в министерстве иностранных дел, рассказал мне, как незадолго до своего снятия Хрущев на обеде в честь президента Индонезии произнес неожиданно откровенную речь. Хрущев говорил:
— Вот интересно. Я недавно приехал из отпуска, а все меня уговаривают, что я нездоров, что мне надо поехать подлечиться. Врачи говорят, эти все говорят. Ну ладно, я поеду. А когда вернусь, я всю эту «центр-пробку» выбью.
И он показал на сидевших тут же членов президиума ЦК:
— Они думают, что все могут решить без меня… Самоуверенность подвела Хрущева. Его отправили на пенсию раньше, чем он успел убрать более молодых соперников.
Свержение Хрущева не вызвало недовольства в стране. Напротив, люди были довольны. Возникла надежда на обновление и улучшение жизни. Появились молодые и приятные лица. Старое-то партийное руководство за небольшим исключением представляло собой малосимпатичную компанию.
Борис Пастернак писал тогда:
И каждый день приносят тупо, Так что и вправду невтерпеж, Фотографические группы Сплошных свиноподобных рож.Шелепин вспоминал позднее, что после пленума, на котором Хрущева отправили на пенсию, все члены президиума ЦК собрались с ним попрощаться. Все стояли. Никита Сергеевич подходил к каждому, пожимал руку. Когда подошел к Шелепину, вдруг сказал:
— С тобой они сделают так же, если не хуже…
Шелепин тогда, наверное, только усмехнулся. Но опытный Хрущев не ошибся. Слова оказались пророческими…
Может, Шелепин и Семичастный зря приняли участие в свержении Хрущева? Им было бы лучше, если бы он остался. Не жалели ли потом Шелепин и его друзья, что все это сделали?
Владимир Семичастный:
— Нет. Хрущев к нам хорошо относился, он даже не поверил когда ему сказали, что мы с Шелепиным участвовали. Но дело не в этом. Обстановка в стране была такая, что нельзя было больше этого терпеть. Мы ошиблись с Брежневым, хотя объективно у него все данные были. Косыгин бы подошел, но он всегда был на вторых ролях. А Брежнев подходил по всем данным. Вторая роль в партии, занимался космосом, ракетными делами. Симпатичный, общительный…
Брежнева поначалу считали руководителем слабым, временным. А стране нужна крепкая рука, вот и думали, что Брежневу придется уступить место более сильному лидеру — Шелепину.
Зять Хрущева Алексей Аджубей, который дружил с Шелепиным и не терял надежды вернуться во власть, таинственно всем говорил:
— Скоро все переменится. Леня долго не усидит, придет Саша Шелепин.
Многие тогда верили, что Брежнев — временная фигура, отзывались о нем очень небрежно.