КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы
Шрифт:
Потом Андропова перебросили в IV европейский отдел — было решено отправить в социалистические страны опытных партийных работников, и очень скоро он отправился в Будапешт советником посольства. А на следующий год, в 1954-м, его назначили послом в Венгрии.
В Румынию поехал послом Алексей Алексеевич Епишев, бывший заместитель министра госбезопасности по кадрам. В Польшу — бывший секретарь ЦК и бывший первый секретарь Москвы Георгий Михайлович Попов.
Известный самодур, Попов вел себя в Польше как комиссар среди анархистов, по каждому поводу отчитывал главу партии и правительства Болеслава Берута — даже за то, что польские крестьяне не так пашут и не так
Возмущенный Берут не выдержал и, позвонив Хрущеву, заявил, что если он не способен быть даже секретарем райкома, то в таком случае он должен поставить вопрос о своем освобождении. Хрущев поспешил его успокоить. Попова, который и года не усидел в Варшаве, отозвали; его долго перебрасывали с должности на должность и, наконец, отправили директором завода авиационных приборов во Владимир.
Посол Андропов в силу своего характера и темперамента вел себя куда разумнее. Но и он в Венгрии был своего рода наместником.
Обширный сборник документов «Советский Союз и венгерский кризис 1956 года» — плод серьезной работы ученых и архивистов — позволяет точнее оценить роль советского посла в тех трагических событиях.
Три посольских года дали Андропову многое в смысле расширения кругозора. Он увидел, что жизнь может быть не только такой, какой она была в Ярославле и Петрозаводске. Будапешт всегда был европейским городом. И сама по себе жизнь посла даже в те годы несла в себе некоторую толику удовольствий. Тем более, что начинающему послу было всего сорок лет.
Но Андропов приехал послом в тот момент, когда экономическая ситуация в Венгрии стала ухудшаться в результате ускоренной индустриализации, а крестьяне были возмущены идеей кооперации на селе. Венгры были недовольны тем, что после XX съезда у них не произошло хотя бы такого же очищения, как в Советском Союзе, требовали смены руководства, в первую очередь — единовластного хозяина страны Матьяша Ракоши, и реабилитации всех репрессированных: командированные Сталиным сотрудники министерства госбезопасности в свое время помогли венгерским товарищам устроить кровавую чистку…
Посол Андропов твердо поддерживал Ракоши и подозрительно наблюдал за возвращением в большую политику ранее репрессированного Яноша Кадара, считая его восстановление в политбюро «серьезной уступкой правым и демагогическим элементам».
Кадар после войны был заместителем генерального секретаря компартии и министром внутренних дел. Он сначала участвовал в организации политических процессов, а потом сам по ложному обвинению был приговорен к пожизненному заключению. Впоследствии его реабилитировали, но на нем лежало клеймо недоверия. В Москве боялись, что обида за репрессии приведет Кадара в оппозицию.
При анализе документов видно, что посольство в Будапеште общалось только с узким кругом людей, которые придерживались догматической линии, и на основании полученной от них информации делались выводы, сообщаемые в Москву.
Руководители Венгрии наперебой и в деталях пересказывали Андропову содержание заседаний политбюро и правительства, неформальных разговоров среди руководителей страны. И, пользуясь случаем, старательно капали на своих политических соперников и оппонентов.
Если читать шифровки Андропова из Будапешта, то создается впечатление, будто единственная проблема Венгрии состояла в том, что горстка каких-то «правых» мешает стране нормально работать, надо всего лишь разобраться с ними и
добиться единства в политбюро. А потом вдруг выясняется, что восстал народ…Точно так же не ясно, почему в шифровках постоянно возникает имя Имре Надя, почему все боятся его возвращения в политику, а он все-таки возвращается. Посольство словно парализовано страхом перед возвращением Надя. Только потом становится ясно, что он самый популярный в стране политик и люди хотят видеть его у власти.
Имре Надь — неординарная фигура. В 1916 году, во время Первой мировой войны, он попал в русский плен, приветствовал революцию, присоединился к большевикам. После Гражданской войнь его отправили на нелегальную работу в Венгрию.
В 1930 году он вернулся в Москву, где прожил пятнадцать лет, работал в Международном аграрном институте Коминтерна и Центральном статистическом управлении СССР. После 1945-го вернулся в Будапешт, был министром, потом возглавил венгерское правительство; как «правого уклониста», его сняли со всех постов и исключили из партии.
Летом 1989 года председатель КГБ Владимир Александрович Крючков передал Горбачеву из архива своего ведомства пачку документов, из которых следовало, что Имре Надь в предвоенные годы был осведомителем НКВД. Он был завербован в 1933 год и сообщал органам о деятельности соотечественников-венгров, которые нашли убежище в Советском Союзе.
Это, возможно, тогда спасло самого Надя. В марте 1938-го его тоже арестовали чекисты из Московского управления НКВД. Но он просидел в кутузке всего четыре дня. За него вступился 4-й (особый) отдел Главного управления государственной безопасности НКВД, будущего премьер-министра Венгрии освободили.
Зачем Крючков достал документы из архива? Он писал об этом в сопроводительной записке Горбачеву:
«Вокруг Надя создается ореол мученика и бессребреника, исключительно честного и принципиального человека. Особый акцент во всей шумихе вокруг имени Надя делается на то, что он был „последовательным борцом со сталинизмом“, „сторонником демократии и коренного обновления социализма“. В целом ряде публикаций венгерской прессы прямо дается понять, что в результате нажима Советского Союза Надь был обвинен в контрреволюционной деятельности, приговорен к смерти и казнен».
Крючков, который работал в советском посольстве в Будапеште вместе с Андроповым и, видно, всей душой ненавидел Имре Надя, нарушил святое правило специальных служб и разгласил имя тайного сотрудника. Крючков казался мало эмоциональным человеком. Но не смог удержаться, чтобы не показать венграм: вот он каков ваш национальный герой!
Получив эти документы, венгерские историки возмутились: это фальшивка, документы подделаны. Но, скорее всего, документы подлинные: всех сотрудников Коминтерна заставляли сообщать о врагах. Какой же ты коммунист, если не выявляешь врагов народа? Какой ты большевик, если не помогаешь НКВД?
Еще на XIV съезде партии, в 1926 году, член президиума Центральной контрольной комиссии Сергей Иванович Гусев, не ведая конечно, что сам попадет в эту мясорубку, говорил:
— Ленин нас когда-то учил, что каждый член партии должен быть агентом ЧК, то есть смотреть и доносить… Если мы от чего страдаем, то это не от доносительства, а от недоносительства.
Реформаторские идеи Имре Надя — это была целая концепция переустройства экономики, и венгры хотели претворения этой концепции в жизнь. В Венгрии сформировалась широкая политическая оппозиция, которая видела, что и югославы иначе строят свою экономику и политику, и поляки начинают решать внутренние дела без указки Москвы.