КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы
Шрифт:
«Промпартия», согласно этому документу, объединила «все отдельные вредительские организации по различным отраслям промышленности и действовала не только по указаниям международных организаций бывших русских и иностранных капиталистов, но и по прямым указаниям правящих сфер и генерального штаба Франции по подготовке вооруженного вмешательства и вооруженного свержения Советской власти».
Деятельностью вредителей из-за рубежа руководил, утверждало ОГПУ, Торгпром — находящееся в Париже объединение «крупнейших заправил дореволюционной промышленности, поставившее своей задачей политическую работу по борьбе с Советской властью за возвращение своих бывших предприятий». Руководители Торгпрома
Трагическая ирония состояла в том, что к моменту начала процесса над «Промпартией» Сергей Николаевич Третьяков уже два года работал на советскую разведку под псевдонимом Иванов. Его личное дело я читал в известном здании на Лубянке. Третьяков работал на советскую разведку больше десяти лет.
По счастливой для Москвы случайности дом, который арендовал в Париже Российский общевоинский союз (РОВС), главный объект интереса советской разведки, принадлежал семье Третьякова. Правда, сам Третьяков из семьи ушел, но представители советских спецслужб уговорили его вернуться.
В кабинете председателя РОВС генерала Миллера советские разведчики ночью установили подслушивающее устройство, и несколько лет подряд Сергей Третьяков каждодневно проводил несколько часов с карандашом в руках, надев наушники и записывая все, что ему удавалось услышать. Затем он составлял донесение и передавал его сотруднику парижской резидентуры советской разведки. В 1942 году немцы, которые оккупировали Францию, нашли это оборудование. Третьяков был арестован как советский шпион, в конце 1943-го его казнили…
А началась его работа на советскую разведку с процесса над «Промпартией».
Сергей Николаевич Третьяков был одним из крупнейших российских промышленников, бесспорным лидером московских деловых людей. В октябре 1917 года он возглавил Экономический совет при Временном правительстве. В ночь с 25-го на 26 октября его арестовали красногвардейцы вместе с другими министрами Временного правительства и отправили в Петропавловскую крепость.
В начале 1918-го усилиями Политического Красного Креста удалось Третьякова и еще трех министров перевести из крепости в тюремную больницу. Там еще не было красногвардейцев, и они спаслись. Третьяков уехал из Петрограда и стал министром в сибирском правительстве адмирала Колчака, потом оказался в эмиграции в Париже.
Бежавшие из России промышленники создали Российский финансовый торгово-промышленный союз (Торгпром). Третьяков был избран заместителем председателя союза. Судя по картотеке Иностранного отдела ОГПУ, в начале 20-х годов Торгпром помогал деньгами Борису Савинкову, и вроде бы деньги Савинкову на террористическую деятельность передал Третьяков.
Менжинский поставил перед Иностранным отделом задачу проникнуть в руководящие круги Торгпрома, чтобы быть в курсе возможных антисоветских акций.
В мае 1929 года один из советских агентов в Париже, по кличке Ветчинкин, назвал фамилию Третьякова как подходящего для вербовки человека. Третьяков, по его словам, нуждался, потому что обнищавший Торгпром не имел возможности платить ему жалованье.
Обстоятельства личного характера благоприятствовали вербовке. Третьяков от семьи отошел, жил отдельно. Не скрывал своего разочарования в эмигрантском движении.
Другой агент сообщил: «Сергей Николаевич Третьяков — человек, обладающий большими знаниями и широким кругом знакомств в различных сферах русской эмиграции. Ввиду резкого контраста между той ролью, которую он играл в промышленных кругах России, и нынешним своим положением Третьяков в 1926 году впал в отчаяниеи
сделал попытку покончить жизнь самоубийством. Его в последний момент вынули из петли. Этот факт известен крайне ограниченному кругу лиц».Третьяков легко согласился работать на советскую разведку и сразу поднял денежный вопрос: запросил двести долларов ежемесячно и двадцать пять тысяч франков единовременно. Советскому разведчику, который его вербовал, сумма показалась несуразной. Они стали торговаться. Третьяков отстаивал каждый доллар. Наконец договорились.
Ему был присвоен псевдоним Иванов. Он получил первые сто долларов и на следующую встречу принес свою исповедь:
«После победы большевиков эмиграция разбилась на целый ряд групп и группировок: впереди ничего определенного, советская власть справилась с белым движением. В сущности, с этого момента эмиграция, по-моему, потеряла всякое значение в смысле борьбы с советской властью и в смысле влияния на политику иностранных государств. И если некоторые террористические акты против советской власти имели место как за границей, так и в России, это дело рук отдельных лиц или маленьких группировок, но не эмиграции как таковой.
Сейчас эмиграция окончательно утеряла свое значение, с ней никто не считается, ее никто не слушает. Эмиграция умирает уже давно, духовно она покойник.
Торгово-промышленный союз (Торгпром) был создан в конце 1919 года Н. Х. Денисовым. Цель — объединение торгово-промышленного класса с заграницей, защита своих интересов и борьба с большевиками. Денисов, нажившийся на войне, уехал из России накануне большевистского переворота. Он сумел сделать деньги в Англии. Он продал большой пакет акций Сибирского банка и получил почти миллион фунтов стерлингов.
Веря в скорое падение большевиков, этот человек стал бросать деньги направо и налево. В течение ряда лет Торгпром пользовался большим влиянием в эмигрантских, а иногда и во французских правящих кругах.
В настоящее время союз не имеет никакого значения, он захирел, денег у него нет, находится он в маленьком помещении, служащих трое, да и те не знают, получат ли они жалованье первого числа».
Из Москвы в парижскую резидентуру поступила шифровка: «Считаем полезным возобновление переписки „Иванова“ с его московскими приятелями. Мы рассчитываем, что москвичи сообщат „Иванову“ о своих перспективах, о размахе своей работы и назовут тех, кто, может быть, нам еще неизвестен».
Третьяков передал связному различные документы Торгпрома, в том числе свою переписку с оставшимися в России бывшими промышленниками Нольде и Суздальцевым — совершенно невинную. От Третьякова требовали назвать имена и адреса вредителей, которые действовали по указанию эмиграции, а Третьяков уверял, что ему ничего не известно.
В ОГПУ хотели, чтобы Третьяков написал своим знакомым, оставшимся в России, и предложил им сотрудничество. Объяснил бы им, что за вредительскую работу им хорошо заплатят. Потом этих людей можно было бы обвинить в антисоветской деятельности и сотрудничестве с иностранными разведками.
Связной получил новое указание из Иностранного отдела ОГПУ: «Ваша задача вернуть его к активной работе в Торгпроме, заставить выявлять вредителей… Необходимо, чтобы он выяснил, существует ли, и если да, то в каком виде, тот центр, который объединяет и руководит деятельностью вредителей. Мы полагаем, что Торгпром таким центром не является».
Эта фраза из письма Иностранного отдела ОГПУ в парижскую резидентуру многого стоит: через несколько месяцев в обвинительном заключении по делу «Промпартии» именно Торгпром будет назван главным центром вредительства в СССР.