Кибериада. Сказки роботов
Шрифт:
И повелела она:
– Пусть бьются они меж собою, и кто победит, возьмет меня в жены…
Спросил тогда мудреца Ферриций:
– Почтеннейший, если ринусь я на уродца этого и обращу его в грязь, из которой он народился, обман откроется, глина с меня опадет и сталь обнажится; что же мне делать?
– Не нападай, королевич, – отвечал Полифазий, – но защищайся!
Вышли они оба на двор королевского замка, каждый с мечом в руке, и прыгнул бледнотик на Ферриция, колыхаясь, словно тина болотная, и пританцовывал вокруг него, лопоча, приседая, посапывая, и замахнулся, ударил мечом, и прошел меч сквозь глину, разбился о сталь, а бледнотик налетел с размаху на королевича, брызнул, лопнул и растекся, и не было больше бледнотика.
И соединились они обратной и прочною брачною связью, которая одним на радость и счастье, другим на горе и гибель дается, и правили долго и счастливо, напрограммировав бесчисленное потомство. А из шкуры бледнотика, пойманного киберграфом, сделали чучело и выставили в королевской кунсткамере для вечного назидания. И поныне стоит оно, неуклюжее, линялым волосьем поросшее, и немало находится умников, кои слух распускают, будто все это фокус один и притворство, на самом же деле никаких бледнотиков-трупоедов, тестотелов клееглазых, на свете нет и никогда не было. Кто знает, может, бледнотик и точно пустая выдумка – мало ли баек и мифов измышляет простонародье!
Но если история эта и неправдива, то поучительна, а вдобавок так занимательна, что стоило ее рассказать.
Кибериада
Кибериада
Как был спасен мир [15]
Однажды соорудил конструктор Трурль машину, что умела делать все на букву «н». Как была та готова, на пробу приказал он ей сделать нити, потом накрутить их на наперстки, каковые она тоже сделала, а затем бросить все в сооруженную нору, окруженную насосами, навесами и надстройками. Машина исполнила все в точности, но поскольку Трурль все еще не был уверен в ее работе, пришлось ей создавать нимбы, наушники, нейтроны, нарты, носы, нимф и натрий. Этого последнего машина не сумела, и Трурль, чрезвычайно распереживавшись, приказал ей пояснить.
15
Jak ocalal 'swiat, 1964. © Перевод. С. Легеза, 2018.
– Не знаю, что оно такое, – сказала та. – Не слышала о таком.
– Как это? Это ведь сода. Такой металл, элемент…
– Если зовется он содой, то он на «с», я же умею делать только на «н».
– Но это латинское его название.
– Дражайший, – сказала машина, – если бы я могла делать все на «н» на всех возможных языках, была бы я Машиной, Которая Может Всё На Все Буквы, поскольку любая вещь наверняка на каком-то там чужом языке зовется на «н». Все, увы, не настолько хорошо. Не могу делать больше, чем ты придумал. Соды не будет.
– Ладно, – согласился Трурль и приказал ей сделать небо. Она сделала сразу же, небольшое, но несомненно небесно-синее. Тогда он пригласил конструктора Клапауция, представил его машине и так долго расхваливал ее необычайные возможности, что тот даже рассердился, не подав, правда, виду, и попросил, чтобы и ему позволили нечто ей приказать.
– Прошу, – сказал Трурль. – Только это должно быть на «н».
– На «н»? – спросил Клапауций. – Ладно. Пусть сделает науку.
Машина загудела, и через миг площадка перед домом Трурля наполнилась толпой научных работников. Они горячо спорили, писали в толстенных книгах, другие же эти книги выхватывали и рвали в клочья, вдали виднелись пылающие костры, на которых скворчали мученики науки, тут и там что-то громыхало, вставали странные дымы в форме грибов, вся толпа говорила одновременно, так что и слова было
не понять, то и дело составляя меморандумы, обращения и прочие документы, а в сторонке, под ногами у вопящих, сидело несколько одиноких старцев и непрерывно строчили бисерным почерком на кусках рваной бумаги.– Ну как, неплохо, верно?! – с гордостью крикнул Трурль. – Вылитая наука, не можешь того не признать!
Но Клапауций не был доволен.
– Что, эта толпа – наука? Наука это нечто совершенно иное!
– Тогда – прошу, скажи что именно, и машина тотчас это сделает! – возмутился Трурль. Но Клапауций не знал, что ответить, а потому заявил, что поставит машине еще два задания, и если уж она их решит, то он признает, что она – такова, какой и должна быть. Трурль согласился, и Клапауций приказал, чтобы сделала она наизнанку.
– Наизнанка! – выкрикнул Трурль. – Да кто слышал о таком и что оно за наизнанка?
– Ну как же, обратная сторона всего, – ответил Клапауций спокойно. – Выворачивать наизнанку – что, ты разве такого не слыхивал? Ну-ну, не притворяйся! Эй, машина, за дело!
Однако машина и так уже трудилась. Сперва создала она антипротоны, потом антиэлектроны, антинейтрино, антинейтроны и так долго безустанно трудилась, что насоздавала немеряно антиматерии, из которой неспешно, подобно странно светящейся туче в небе, принялся формироваться антимир.
– Хм, – сказал весьма недовольный Клапауций, – это вот, по твоему, наизнанка? Предположим, что да… Согласимся, быть по сему… Но вот третий приказ. Машина! Должна ты сделать Ничто!
Машина некоторое время совершенно не двигалась. Клапауций уж начал было удовлетворенно потирать руки, а Трурль произнес:
– Что это ты? Приказал же ей не делать, вот она и не делает!
– Неправда. Я приказал ей сделать Ничто, а оно – нечто иное.
– Да неужели! Сделать Ничто и ничего не делать – означает одно и то же.
– Отнюдь нет! Она должна была сделать Ничто, а не сделала ничего, значит я выиграл. Поскольку Ничто, о, мой умудренный коллега, это не какое-то там обычное ничто, продукт лени и ничегонеделания, а действенное и активное Ничто, совершенное, единое, всеохватное и высочайшее Небытие собственной отсутствующей персоной!
– Морочишь машине голову! – крикнул Трурль, но сразу же раздался ее глубокий голос:
– Перестаньте же ссориться в эдакий-то момент! Я знаю, что оно есть: Небытие, Несущее, то есть Ничто, поскольку вещи эти соответствуют ключу к букве «н», как Несуществование. Лучше поглядите в последний раз на мир, ибо вот-вот его не станет…
Слова замерли на устах раззадоренных конструкторов. Машина и на самом деле творила Ничто, причем таким образом, что поочередно убирала из мира разные вещи, которые переставали существовать, словно бы их и вовсе никогда не было. Убрала она уже натужки, непойки, нырники, недольки, налушки, недостопки и нервонцы. Порой казалось, что вместо того чтобы убирать, уменьшать, выбрасывать, ликвидировать, уничтожать и отнимать – увеличивает она и добавляет, поскольку ликвидировала и неслыханность, нахальство, неверие, ненасытность и немощь. Однако потом вокруг смотрящих вновь стало пустеть.
– Ой-ой! – сказал Трурль. – Как бы тут беды не случилось…
– Да что там! – сказал Клапауций. – Ты ведь видишь, что делает она вовсе не Генеральное Ничто, а всего лишь Небытие всех вещей на «н», следовательно, ничего не случится, поскольку эта твоя машина – совершенно никчемушная!
– Так тебе лишь кажется, – ответила машина. – Я и впрямь начала со всего, что на «н», поскольку таковое мне ближе, но одно дело создать некую вещь – и совершенно иное ее убрать. Убирать я могу все, по той простой причине, что умею делать все-все, но «все-все» – на «н», а следовательно и Небытие для меня – плевое дело. Скоро уже ничего у вас не будет, а потому прошу тебя, Клапауций, скажи-ка – да побыстрее, – что я и вправду универсальна и что выполняю приказы как надлежит, иначе будет поздно.