КиберLove. Секрет звездного странника

– Ты хоть выяснил, почему ее преследовали? – тон Ии не изменился. Она с самого начала невзлюбила меня. А теперь еще примешалась ревность. Смешно, но роботы сделались слишком похожими на людей.

– Да, выяснил.

– Все плохо? – Ия оказалась гораздо разговорчивей капитана.

– Да, нехорошо.

– И ты продолжаешь опекать ее?

– Она мне интересна, – просто ответил кибернет.

Я осталась под впечатлением от общения между собой двух представителей искусственного разума. Когда же вышла за дверь, меня ждала мерцающая голограмма женщины. Подтянутой, красивой, с надменным лицом.

– Я не подслушивала, – произнесла она с ноткой обиды в голосе. – Все, что услышит капитан, конфиденциально ровно до тех пор, пока он не позволит участвовать в беседе третьему лицу. А он не позволил, пока ты не собралась уходить.

Я кивнула, соглашаясь, что Вей поступил благородно.

В отличие от Ии, капитан обращался ко мне на «вы». Интересно, кто программировал эту заносчивую девицу? В ее характер специально заложили долю стервозности, или искусственный интеллект сам взрастил в себе неприятную черту?

Я так устала, что решила плюнуть на поведение Ии. Не мне ее переучивать, мне бы с собой разобраться.

Меня привели к прозрачной кабинке лифта. Он поднимался так быстро, что я не успела сосчитать уровни. Корабль оказался не просто большим – огромным. На стоянке у стапелей я не сумела оценить его размер, поскольку парковочный экран закрывал все, кроме погрузочного хобота, тянущегося к входному шлюзу звездолета. Лагерта надежно охраняла секреты своих гостей. Специфика предлагаемых развлечений обязывает. Команда зачастую отвлекалась от космических будней за игорным столом или в постелях красавиц, пока их судно стояло под загрузкой.

– Твой уровень Си–Би–Эс–32. Здесь находятся пассажирские каюты класса люкс. Не знаю, почему капитан отдает тебе такое предпочтение.

Я грустно улыбнулась. Я любила все класса люкс. В прежней жизни. И Вей об этом знал.

До предназначенной мне каюты нас доставил горизонтальный эскалатор. Перед нужной дверью он замедлился и, стоило сойти с него, как тут же растворился в поверхности пола.

– Приложи ладонь, – Ия указала на пластиковую выемку в стене, загоревшуюся при нашем приближении голубым светом. Стоило поднесла к ней руку, как замок мягко открылся.

– Когда вы успели снять отпечаток моей ладони? – я пропустила вперед Главную Корабельную Кобру – так я ее окрестила за ярко–алые губы, за которыми так и чудились острые клыки, за черные волосы, собранные в длинный тонкий хвост, за латексный костюм, плотно облегающий стройное тело.

– Еще в операционной. Все твои данные теперь хранятся в инфо–базе корабля. Как, впрочем, и данные твоего любовника.

Я застыла, занеся ногу над порогом.

– Какие данные?

– Ну, например, что он смесок. Наполовину вах, наполовину далат.

Перед глазами потемнело. Верный признак эмоционального потрясения. Я схватилась за стену, чтобы удержаться на ногах.

– Здесь биотуалет, здесь душевая, а здесь у нас звезды, – Ия не была так чутка, как Вей. Не замечала изменений в моем состоянии. По–деловому демонстрировала достоинства каюты. Отодвинула занавеску, открыв экран, за которым плыли звезды и планеты. Успокаивающая картинка, созданная именно для этой цели, ничего более. В реальности космос черен.

В достаточно просторном помещении дизайнеры попытались воссоздать «земной» уют. Белье из натуральных материалов на неширокой кровати, даже ковер на полу. Никакого дешевого пластика или хрома.

Я знала, что каюты для простых людей мало отличались по скупости обстановки от той же холодной операционной. Многоярусная кровать, разовая пленка вместо простыней. Нора, набитая людьми. Довелось заглянуть в такую, когда мою няньку отправляли на Софру. Я выросла и больше не нуждалась, чтобы за мной присматривали. Нянька плакала, а я пялилась на угрюмые лица пассажиров линейного звездолета, который доставит их до соседней планеты за неделю, в то время как корабли первого класса преодолевали расстояние за считанные часы. Качество обслуживания моих родителей и няньки значительно отличалось. Тогда я впервые почувствовала социальную разницу. И она напугала меня. Если бы не Рих с его магнетизмом и настойчивостью, никогда не переступила бы границу, отделяющую далатов от остальных.

Я терпеливо дождалась, когда голограмма Ии исчезнет. Сейчас меня нисколько не волновало, существует в реальности такой кибернет, как Ия, или специально для меня создали образ некой женщины–экскурсовода. Мои мысли были заняты Лерихом, судьбе которого я, как ни странно, сопереживала. Да, я по–прежнему искала ему оправдания. Трудно немедленно взрастить ненависть там, где только что пылали чувства.

Я забралась в постель и укрылась с головой.

Кто ты, мой заклятый враг? Кто твои родители? Как ты рос?

Я закрыла глаза. Даже той темноты, что давало одеяло, мне было недостаточно. Я ясно видела, насколько оказалась беспечна, увлечена опасным приключением и совершенно равнодушна к прошлому того, кого любила. Невозможно сразу вырвать из сердца человека, пусть и предавшего тебя, поэтому, несмотря на страшные слова Лериха, я до сих пор не верила, что он не любил меня. Я же помнила, как он смотрел, как бережно относился, как чутко ловил настроение.

Стервозная Ия, не ожидая того, открыла для меня причину, из–за которой Рих жаждал перемен в жизни и примкнул к вражескому лагерю, чьи лидеры вознамерились снести существующий строй Персероны. Кто–то из его родителей был равен мне или даже Гризли Лерою. Может быть, мать, допустившая беременность от ваха, а потому выкинутая из высшего общества. Или отец–далат, попробовавший, что такое «настоящая женщина». Горячая и живая.

Вопросы теснились в моей голове. В каких условиях рос Лерих? Воспитывался в полной семье или матерью–одиночкой? Я не знала ответов. И никогда не спрашивала. Можно ли такое отношение к любимому человеку назвать не эгоистичным? Если бы не мой снобизм, одержимость идеей сделать из Риха далата, а истинный интерес к его судьбе, и он не был бы ко мне так суров. Лерих ждал участия, эмоционального отклика и не получал его. Я такая же трясущаяся сучка, как и все остальные, только с виду горделивые и порядочные дамы высшего света.

Сейчас, когда проявилась вся несправедливость нашего мира, я вдруг подумала – пусть отец проиграет на выборах. Пусть через мой позор, крах политической карьеры, но до Гризли Лероя должно дойти, как легко любой из нас может оказаться на дне. Всего лишь полюбив не того человека. Его внуки могли родиться вахами. Это ли не сильнейший удар по самолюбию второго человека планеты?

Утром в моей каюте появилась голограмма Ии.

– Капитан приглашает тебя на завтрак, – сообщила она, с любопытством разглядывая меня. Да, кибернеты не просыпаются с опухшими лицами и красными глазами от того, что полночи проплакали. Они всегда подтянуты и собраны.