Киевская Русь

1 В. И. Сергеевич. Русск. горид. древности, т. II, стр. 33, 1900.

2 Там же, стр. 34.

3 М. Ф. Владимирский-Буданов. Обзор истории русск, права, изд. 5-е, стр. 53-54.

Близко примыкает к Владимирскому-Буданову и Довнар-Запольский в своей специальной статье "Вече": "Древнерусское вече не зародилось на глазах истории: начало его лежит в древнейших обычаях славян". Дальше автор приводит ссылку на Про-копия, вспоминает древлян, договоры с греками и "изначальность вечевого строя" по цитате из Лаврентьевской летописи, т. е. идет здесь за Сергеевичем. Но в дальнейшем он расходится с последним и пользуется схемой Владимирского-Буданова, внося, однако, в нее немаловажные поправки и дополнения. По его мнению, "за исключением Новгорода и Киева, т. е. полян и новгородских славян, в среде остальных племен русские князья держались военной силой. Когда князь господствовал с помощью наемного войска, притом большей частью иноземного, то голос веча не мог сказываться. Однако вечевая жизнь не была совершенно подавляема военной силой. Вече продолжало ведать дела, касающиеся племени или отдельных городов, так как князья совершенно не вмешивались в управление, довольствуясь одною данью... С развитием княжений, вече теряет свой племенной характер, потому что княжества не всегда совпадали с древними границами племени. В эту эпоху, т. е. с конца XI в., начинается быстрое развитие вечевых отношений".

Причины падения вечевых собраний для Московской Руси и для Литовской не одинаковы. Для восточной Руси "одной из серьезнейших причин" было татарское завоевание, второй причиной автор считает особый характер Московской Руси. "Вече, - пишет он, - создание городовой Руси, создание подвижного торгового населения. В северо-восточной Руси условия жизни были совершенно иные: это земледельческая Русь, противоположность торговой Днепровской и Волховской. Сельскому человеку трудно было откликаться на все явления политической жизни...". В Западной Руси "вече работает более спокойно и, за немногими исключениями, мирно уживается с наследственной княжеской властью". После включения этой Западной Руси в состав Литовского государства "вече некоторое время продолжало свое существование... хотя, конечно, лишенное своего политического значения. Потеря политической самостоятельности превратила здесь вече из органа политического в местную самоуправляющуюся единицу", и в конечном счете вече превращается в "сейм".

Как мы видим, история веча у Довнар-Запольского, как впрочем и у других авторов, связана с представлением обо всем процессе развития древней Руси: городская торговая Русь в бассейне Днепра и Волхова, противополагается Довнар-Запольским Руси деревенской, земледельческой северо-восточной: племенной строй, по его мнению, существует во время Киевского государства и распадается лишь во время уделов, иноземная военная сила князей, за непонятным с этой точки зрения исключением Киева и Новгорода, препятствует развитию вечевого строя, князья самым явным образом "не вмешиваются в управление" и пp. Однако попытка рассматривать вече в его развитии и желание внести периодизацию в жизнь этого института у автора, несомненно, имеется.

У M. H. Покровского, с одной стороны, мы видим признание, что вече имеет свою историю. "Было бы очень неосторожно, пишет он, думать, что вече на всем протяжении своей истории всегда было одним и тем же".1 Но он же и отказывается изучать эту историю: "Мы не будем пока касаться вопроса о происхождении вечевого строя, ни эволюции последнего...", говорит он, а в другом месте объясняет, почему он это делает: "Мы отделяем древнейшее племенное вече... от позднейшего городского", но "связывать эти два явления как последовательные звенья одной цепи развития" он не видит оснований: "Киевское городское вече возникает, можно сказать, на наших глазах в совершенно определенной социально-экономической обстановке: нет ни малейшего смысла искать ему определенных предков".2

Высказав правильную мысль о том, что Киевское вече XII в. отлично от веча родового общества, Покровский едва ли поступает правильно, отказываясь искать хотя бы и отдаленных предков киевского народного собрания XII в. Ведь задача историка, прежде всего, и заключается в том, чтобы изучать общественные явления в их последовательном развитии. Покровский не пожелал этим заниматься. Изложив свои принципиальные соображения и успокоившись на том, что нет смысла углубляться в прошлое для изучения вечевых собраний XII в., он в своих рассуждениях о вечевом строе города ограничивается лишь фактами XII в.: "Древнерусские республики,-пишет он,-начали аристократией происхождения, а кончили аристократией капитала. Но в промежутке они прошли стадию, которую можно назвать демократической. В Киеве она падает как раз на первую половину XII в. В этот период хозяином русских городов является действительно народ".3

1 М. Н. Покровский. История России с древн. времен, т. I, стр. 73, 1920.

2 M. Н. Покровский. Очерк истории русской культуры, ч. I, стр. 247.

3 М. Н. Покровский. История России с древн. времен., т. I, стр. 73-74. Критику взглядов Покровского я даю в сб. "Против исторической концепции М. Н. Покровского", ч. I.

Важнейшие периоды этого процесса мне представляются в следующем виде: к IX в. у народов, населявших бассейн Волхова- Днепра, уже налицо классовый строй, остатки родового общества заметно уходят в прошлое: в нескольких местах этой большой территории уже наметились политические объединения, выросшие на развалинах племенного строя: к концу IX в. можно говорить о наличии "варварского" государства с Киевом во главе, беспрерывно и быстро растущего в течение X и в начале XI в.; высшая точка развития этого государства есть в то же время и момент созревания сил, готовых его разрушить; распад этого лоскутного "варварского" государства обусловлен ростом отдельных его частей с крупными городами во главе: этот рост связан не только с повышением экономической силы этих городов, но и с подъемом политического значения городской массы, с которой вынуждены считаться не только верхи общества, но и размножившиеся князья: дальнейшая история частей распавшегося Киевского государства определяется соотношением классов в каждой из них.

Эти предпосылки, доказывать которые я здесь не собираюсь, я кладу в основу пересмотра вопроса о периодах в истории древнерусского веча.

Итак, из приведенной историографической справки выясняется, что с периодизацией истории веча дело обстоит неблагополучно. Причина этого совершенно ясна. Нельзя отделять историю веча от истории нашей страны в целом: вопрос о вече - только деталь, хотя и очень важная, общего исторического процесса, и потому неудивительно, что мы имеем в нашей литературе значительные разногласия в трактовке столь сложного предмета.

Но и этого мало. Не трудно даже из очень краткой историографической справки, приведенной выше, убедиться в том, что не все авторы, писавшие о вече, вкладывают одинаковое содержание в этот термин. Владимирский-Буданов, например, как мы уже видели, находит возможным считать вечем и те совещания, которые устраивал кн. Владимир в Киеве, созывая для этого старцев и бояр и "люди многы". Сам Владимирский-Буданов видит опасность в этом понимании термина "вече" и спешит предупредить читателя, что в подобных "общеземских думах" совмещаются два будущих учреждения - боярская дума и "вече". Не совсем понятно, почему автор говорит здесь о "будущих" учреждениях, включая сюда и вече, если он считает, что эта "общеземская дума" есть "второй этап" в истории веча и представляет собой "переход от племенного собрания к городскому". Несколько разъясняет это недоумение лишь то, что автор городское народное собрание считает вечевым собранием с наиболее развитыми формами этого органа власти.

Термин "вече" происходит от корня "ве", откуда "вещать", совершенно соответствующее - colloquium, parlamentum. Это - народное собрание для обсуждения и решения важных общих дел.

На мой взгляд нет никаких оснований прибавлять к этому определению какие-либо разъяснительные дополнения вроде собрания "старшего города" или собрания "племенного": сужением термина будет и определение его как "органа государственной власти", потому что тогда естественно возникает вопрос о том, можно ли считать вечем народные собрания догосударственного периода нашей истории?

Для удобства и ясности дальнейшего изложения необходимо остановиться на определенном понимании предмета нашего изучения. В качестве исходного положения мне кажется необходимым принять определение термина "вече" как народного собрания (классового и доклассового общества) для обсуждения и решения общих дел. Предполагается - важных, поскольку по пустякам народное собрание не созывается.

Отсюда вытекает неизбежность изучения народного собрания на протяжении веков с самым внимательным учетом условий, при которых жило вече. Характер этих условий определяет и периодизацию в истории этого важнейшего института нашей древности.

Если и старые наши историки на основании показаний наших источников склонялись к признанию "племенного веча", то нам, если мы примем во внимание огромный материал, собранный Морганом, придется не только признать это древнее происхождение вечевых собраний правильным, но и значительно углубить самую проблему. К тому же мы имеем специальную работу Энгельса, построенную на этом богатейшем материале, где автор дает свои соображения об эволюции доклассового строя, о появлении классового общества и государства с главнейшими его учреждениями. Месту вечевых собраний в этом процессе уделено специальное внимание.