Киевская Русь
Шрифт:
Втроем они делают попытку снова подчинить себе княжество Полоцкое. Мы не видим, чтобы старший из братьев Изяслав как-либо выделялся в своей деятельности. Однако из дальнейших событий выясняется, что едва ли он удовлетворялся ролью равного среди трех, и весьма вероятно, что именно попытка использовать свое Старшинство окончилась для него изгнанием.
В своем разборе моей книжки "Феодальные отношения в Киевском государстве" С. В. Бахрушин упрекает меня в том, что я пользуюсь термином "триумвират", не соответствующим киевской действительности середины XI в. Я не настаиваю на необходимости именно этого термина, пущенного в оборот впервые А. Е. Пресняковым,1 но настаиваю на факте совместной деятельности трех договорившихся между собой князей.
Лаврентьевская летопись не знает, конечно, термина "триумвират", но заменяет его равнозначущим словом "трие".2 Поведение трех братьев-князей решительно говорит о взаимной их договоренности. М. Д. Приселков высказал предположение
Как бы то ни было, нет ни малейшего основания сомневаться в наличии триумвирата на Руси в 60-х и начале 70-х годов XI в.
Но "триумвират" оказался непрочным. Первую брешь в нем пробило революционное выступление киевской городской массы в 1068 г.
1 А. Е. Пpeсняков. Княжое право.
2 Лаврентьевская летопись, под 1067 г.
3 М. Д. Приселков. Слово о полку Игореве как исторический источник. "Историк-марксист", 1938, кн. 6, стр. 124-125.
15. ВОССТАНИЕ В КИЕВЕ в 1068 г.
1068 г. был годом первого большого половецкого нашествия на Русь. Все трое Ярославичей, вышедшие навстречу степнякам на реку Альту, были разбиты и с остатками своих дружин бежали: Изяслав со Всеволодом в Киев, Святослав к себе в Чернигов.
Разбитое киевское ополчение, созвав вече на торговой площади в Киеве, обратилось к Изяславу с такой речью: "половцы рассыпались по земле: дай, княже, оружие и коней, мы будем еще биться с половцами". Вече хотело создать новую армию из той части населения, которая не имела ни оружия, ни коней, т. е. из массы городского и сельского простого люда. Изяслав отказался исполнить требование веча, и это послужило поводом к восстанию народных масс в Киеве. Восстали "людие", простая "чадь". Восставшие обвиняли не только князя, но и его воеводу Коснячка, который жил в Киеве в возвышенной его части, "на горе". Люди бросились искать воеводу, но он во-время успел скрыться. Часть восставших бросилась в тюрьму и освободила вероломно заключенного там полоцкого князя Всеслава. Другая часть восставших отправилась к княжескому дворцу "претися (спорить) со князем". Изяслав сидел с дружинниками во дворце у раскрытого окна. Народ стоял внизу и сильно шумел. Дружинники угадывали опасность, и один из них, очень близкий князю человек, советовал принять меры к охране в тюрьме Всеслава. Другие советовали еще раз обмануть Всеслава, пригласить его к княжескому окну и здесь пронзить мечом. Князь отказался от этого проекта, да и было уже поздно что-либо предпринимать, так как восставшие больше не ждали. Прервав свои переговоры с князем, народ бросился на помощь тем, кто осаждал тюрьму. Изяслав и Всеволод решили спасаться бегством.
Освобожденный Всеслав стал киевским князем по воле веча, Мзяслав бежал в Польшу, где надеялся найти помощь (польский король приходился ему племянником). Надежды Изяслава оправдались: с польской помощью ему удалось вернуться в Киев. Посаженный народом князь Всеслав, пользуясь ночной темнотой, тайно бросил выступившее с ним против Изяслава войско и бежал в свой Полоцк. Утром войско узнало, что осталось без вождя и отступило к Киеву. Вече отправило посольство к Святославу и Всеволоду с требованием явиться немедленно в Киев и вступить в переговоры с Изяславом, "Если вы этого не сделаете, - уведомляло вече, -мы сожжем город, а сами уйдем в греческую землю".
Угроза уйти в греческую землю не случайна. В. Г. Васильевский и М. Д. Приселков достаточно убедительно показывают, что половецкий вопрос касался отнюдь не только русских интересов, но в той же мере имел отношение к Византии и Болгарии, на земли которых половцы также предпринимали походы. Эти государства принимали против половцев общие меры. Связанность международной политики здесь сказывается очень сильно.1
От Изяслава киевские городские люди, очевидно, ждали жестокой расправы. Святослав и Всеволод взяли на себя роль посредников. Они обратились к своему брату с предложением не водить поляков на Киев, потому что в этом нет никакой нужды: Всеслав-де бежал, а киевское вече сопротивляться Изяславу не будет. "Если же ты -- передали ему братья,-хочешь мстить и погубить город, то знай, что нам жаль отцовского стольного города, и мы за него вступимся".
Изяслав сделал вид, что готов исполнить предложение братьев, но в конечном счете обманул их. Он послал вперед своего сына Мстислава, который произвел расправу: 70 человек из тех, кто освобождал из тюрьмы Всеслава, Мстислав казнил, многих
ослепил, часть уничтожил без суда. По трупам вошел он в Киев и продолжал расправу. Между прочим, он велел перенести торг, где народ обычно собирался на вече и откуда грозил самому князю Изяславу, в другое место, на гору, где жили бояре и дружинники, всегда готовые выступить против революционной массы в случае, нового возмущения. Восстание было подавлено, но сила сопротивления угнетенной массы не сломлена. Через три года массовое движение проявилось с новой силой.Это - первое ясное упоминание выступления вечевого собрания в Киеве (см. стр. 204). Оно говорит нам о росте политического зна-чения городской массы, подготовлявшем расцвет деятельности вече-вых собраний.
1 В. Г. Васильевский, Византия и печенеги, "Труды", т. I.
16. ВОЛНЕНИЯ КРЕСТЬЯН И ГОРОЖАН в 60-70-х гг. XI в.
В Киеве было неспокойно. Усмиренная жестокими мерами городская масса притихла, но не сдалась. По городу ходили зловещие слухи и толки. Явился какой-то волхв, стал смущать народ своими предсказаниями: скоро-де Днепр потечет обратно, греческая земля станет на место русской, а русская - на место греческой; и другим землям тоже предстоят всякие перемены.
Слухи эти о греческой и русской землях, на первый взгляд кажущиеся нелепыми, повидимому, имеют серьезные основания. Византия не могла оставаться равнодушной зрительницей распада Киевского государства, в единстве которого она была сильно заинтересована. Вероятно, подготовлялись крупные события в плоскости русско-византийских отношений, которые преломились на Руси в виде слухов, попавших и на страницы наших летописей.1
Летописец не мог скрыть, что город был полон каких-то тревожных и непонятных ожиданий. Из дальнейшего рассказа того же летописца мы узнаем, что в других местах это смятение принимало-более определенные формы. В Ростовской области наступил голод,, и на этой почве поднялось крестьянство под предводительством двух волхвов. Восставшие продвигались вверх по Волге и по Шексне. Когда они подошли к Белоозеру, у них оказался уже отряд в 300 человек вооруженных крестьян. Волхвы агитировали, указывали на тех, кто скрывает хлеб и другие продукты питания, убивали их и имущество их конфисковали. Больше всего страдали женщины, так как в этих краях (Ростов и Белоозеро) общественные пищевые продукты, назначенные для общественных праздников, хранили женщины. Такой обычай существовал здесь от глубокой древности. Дальнейшему разрастанию крестьянского движения помешал воевода известного нам князя Святослава, одного из триумвиров, Ян Вышатич, который силой оружия усмирил восставших, арестовал их вождей и разрешил родственникам убитых ими женщин произвести над волхвами акт мести. Усмирить это движение было не легко даже военному специалисту с дружиной. Дружинники даже предостерегали своего вождя, чтобы он был осторожен: "не ходи,-говорили они ему, - без оружия; осрамят они тебя".
Неспокойно было и в Новгороде, где княжил тогда Глеб, сын Святослава Ярославича. "И здесь появился какой-то волхв, обращался к народным массам и имел успех. Летописец высмеивает волхва, передавая в то же время интересные и важные подробности. Этот волхв будто бы заявлял, что ему известно будущее и в доказательство своей силы обещал на глазах у народа перейти Волхов. Вероятно, он не только рассказывал эти басни, а вел с народом беседу посерьезнее, потому что летописец дальше говорит о том, что в городе начался мятеж, что городские простые люди собрались убить епископа. Епископ, надеясь на защиту князя, не растерялся, вышел к народу с крестом и заявил: кто верит волхву, пусть идет к волхву, кто ему не верит, пусть идет к епископу. Результат для епископа оказался совсем неожиданный, иначе он может быть и не сделал бы своего предложения; к нему перешел только князь с дружиной, "а людье вси идоша за волхва". Мятеж усилился. Князь Глеб прибег к оружию, и мятеж был прекращен.
1 В. Г. Васильевский. Византия и печенеги, Труды, 1" стр. 27. Приселков М. Д. Указ. соч. "Историк-марксист", 1938, кн. б..
17. РАСПАДЕНИЕ "ТРИУМВИРАТА". УСИЛЕНИЕ ОТДЕЛЬНЫХ ФЕОДАЛЬНЫХ КНЯЖЕСТВ
Союз трех наиболее сильных княжеств, некоторое время поддерживавший единение и мир в восточноевропейской равнине, стал обнаруживать признаки распада. После событий 1068 г. стало известно, что Изяслав не имеет поддержки в народе и очень, слабую у своих братьев. Сам Изяслав, водворившийся в Киеве при помощи поляков, стал понимать свое положение и заботиться об его упрочении, но все меры, им принятые, не принесли желаемых плодов. Летописцу пришлось вспомнить диавола, который якобы перессорил братьев. На самом деле у Святослава и Всеволода, действительно изгнавших из Киева Изяслава, были, повидимому, для этого очень серьезные основания. Возможно, что Изяслав слишком явно обнаруживал свои полонофильскиетенденции. В этом нас убеждает между прочим и "Послание" Феодосия Печерского к князю Изяславу, где автор упрекает Изяслава в его ориентации на латынян-поляков, и последующие отношения Изяслава к Польше. Летопись, сообщая об изгнании Изяслава, говорит глухо: "Святослав же бе начало выгнанию братню, желая большая власти". Он повлиял и на Всеволода, убедив его в том, что Изяслав готовится к выступлению против них в союзе с Всеславом Полоцким: "если мы его не предупредим,-говорит Святослав,-то он нас прогонит".